Я больше не предана Республике? Или все еще предана? Я нахожусь в столице Республики, помогаю Патриотам убить нового Президента. Человека, которому я приносила присягу. Я собираюсь убить его, а потом убежать. Я знаю, что детектор лжи выявит мое предательство — я запуталась, меня раздирает противоречие между необходимостью действовать в согласии с Дэем и нежеланием отдавать Республику на милость Патриотам.
Меня пробирает дрожь. Это лишь образы, убеждаю я себя. Воспоминания. Я храню молчание до тех пор, пока сердечный ритм не выравнивается. Закрываю глаза, делаю глубокий вдох, размыкаю веки.
— Да, — отвечаю я. — Я предана Республике.
Я жду — вот сейчас детектор замигает, обвиняя меня во лжи. Но машина молчит. Доктор Садхвани, опустив голову, набирает текст на своем планшете.
— Она говорит правду, — сообщает наконец доктор.
Я прошла испытание. Невероятно. Машина говорит, что я не лгу. Но это всего лишь машина.
Позднее тем вечером я сижу на краю кровати, подперев голову руками. Мои запястья в кандалах, но в остальном свобода движения не ограничена. Правда, время от времени я все еще слышу приглушенный разговор: охранники по-прежнему дежурят за дверью.
Я измотана. Вообще-то, вроде бы не с чего, потому что с момента ареста я физически никак не напрягалась. Но вопросы доктора Садхвани крутятся в мозгу, цепляясь за то, что мне говорил Томас, доводят до исступления, и я хватаюсь руками за голову в попытке не пустить внутрь боль. Где-то там правительство решает вопрос, прощать Джун Айпэрис или нет. Меня немного трясет, хотя я знаю: в комнате тепло.
Классические приметы надвигающегося заболевания, мрачно думаю я. Может быть, чумы. Парадокс, от которого мной овладевают печаль и страх. Но я привита. Вероятно, просто простудилась, Метиас всегда говорил, что я чувствительна к переменам погоды.
Метиас. Теперь, оставшись одна, я позволяю себе поволноваться. Мой последний ответ во время теста должен был отозваться красным сигналом детектора. Но не отозвался. Означает ли это, что я все еще предана Республике, хоть и не осознаю своей преданности? Самим нутром машина почувствовала мою неуверенность в связи с предполагаемым покушением.
Но если я откажусь от своей роли, что будет с Дэем? Придется искать контакт с ним в обход Рейзора. А потом? Дэй наверняка не пожелает смотреть на Президента моими глазами. К тому же у меня нет запасного плана. Давай, Джун, ты должна найти альтернативу, которая позволит сохранить жизнь всем нам.
Если хочешь устроить бунт, сказал мне Метиас, бунтуй внутри системы. Я все время возвращаюсь к тому воспоминанию, хотя дрожь и не дает мне сосредоточиться.
Вдруг я слышу шум за дверью. Разом щелкают несколько пар каблуков — явный знак приближения высокой персоны. Я молча жду. Наконец дверная ручка поворачивается. Входит Анден.
— Президент, сэр, вы уверены, что вам не нужна охрана…
Анден отрицательно качает головой, жестом останавливая солдат у дверей.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — говорит он. — Мне нужно поговорить с миз Айпэрис наедине. Всего одну минуту.
Его слова напоминают мне те, что произнесла некоторое время назад я сама, посещая Дэя в камере Баталла-Холла.
Военный наскоро салютует и закрывает дверь. Мы остаемся вдвоем. Я поднимаю взгляд, не двигаясь со своего места на краю кровати. Кандалы, сковывающие руки, звякают в тишине. Президент не в официальном облачении, на нем длиннополый пиджак с красной лентой спереди во всю длину, остальная одежда изящно проста (черная рубашка, темный жилет с шестью сияющими пуговицами, черные брюки, высокие черные ботинки). Блестящие волосы аккуратно расчесаны. На поясе одиноко висит пистолет, но Президент не успеет его вытащить и выстрелить, если я решу атаковать. Он явно демонстрирует мне доверие.
Рейзор говорил: если я почувствую, что могу сама убить Президента, то должна воспользоваться возможностью. Но вот когда он оказывается передо мной неожиданно уязвимым, я сижу без движения. И потом, если я убью его, то никогда больше не увижу Дэя. И в живых не останусь.
Анден садится рядом, но на некотором расстоянии. Меня внезапно охватывает смущение — сижу тут в ночном белье, плечи опущены, волосы не расчесаны, а рядом со мной прекрасный принц Республики. Я распрямляюсь и как можно величественнее поднимаю голову. Я — Джун Айпэрис, напоминаю себе. Я не позволю ему увидеть хаос, что терзает меня.
— Хотел сообщить, что вы оказались правы. — В голосе Андена слышится неподдельная теплота. — Сегодня днем из моей охраны пропали два человека. Убежали.
Две подсадные утки Патриотов исчезли, как и планировалось. Я вздыхаю и смотрю на него с отрепетированным облегчением — на случай, если эту сцену видит Рейзор.
— И где они теперь?
— Мы не знаем наверняка. Разведчики пытаются их найти. — Анден на мгновение соединяет руки в перчатках. — Коммандер Десото утвердил новый порядок ротации сопровождающих нас военных.
Рейзор. Он ставит на стратегически важные места своих людей, постепенно готовясь к покушению.
— Я бы хотел поблагодарить вас за помощь, Джун. И еще извиниться за испытание на полиграфе, которое вам пришлось пройти. Очевидно, допрос вам не доставил удовольствия, но он был необходим. В любом случае я благодарен вам за честные ответы. Вы пробудете здесь еще несколько дней, пока мы не убедимся, что опасность со стороны Патриотов миновала. У нас, возможно, появится к вам еще несколько вопросов. А потом мы решим, как вернуть вас в ряды солдат Республики.
— Спасибо, — говорю я, чувствуя абсолютную пустоту этого слова.
Анден подается ко мне:
— Все, что я говорил за обедом, абсолютно серьезно.
Он быстро шепчет слова, его губы едва двигаются. Он нервничает. Внезапный приступ страха охватывает меня — я прикладываю палец к губам и смотрю на Андена остерегающе. Его глаза распахиваются шире, но он не отстраняется. Он легонько прикасается к моему подбородку, потом подтягивает меня к себе, словно собираясь поцеловать. Его губы замирают у моих, чуть касаясь моей щеки. Мурашки бегут по спине, пробуждая чувство вины.
— Так камерам не видно, — шепчет он.
Хороший способ поговорить приватно; если охранник засунет внутрь голову, то решит, что Анден целует меня украдкой. Безопаснее, если о нас пойдут слухи. Патриоты же решат, что я реализую их планы.
Я чувствую теплое дыхание Андена на своей коже.
— Мне нужна ваша помощь, — шепчет он. — Если вам простят преступления против Республики и вы окажетесь на свободе, сможете ли вы связаться с Дэем? Или ваши отношения теперь, когда вы порвали с Патриотами, кончены?
Я прикусываю губу. Анден произносит слово «отношения» так, что я понимаю: по его мнению, между мной и Дэем что-то было. Было.
— Зачем он вам нужен? — спрашиваю я.
Его слова звучат уверенно и безапелляционно, от чего я холодею.
