В голосе Андена слышна неизбывная печаль. Я чувствую его стыд за принадлежность к такому наследию.
— Сочувствую вам, — говорю я едва слышно.
Подчиняясь внезапному порыву, я прикасаюсь к руке Андена в попытке утешить его.
Губы Андена складываются в неуверенную улыбку. Я отчетливо чувствую его желание, его опасную слабость, его вожделение ко мне. Если прежде и возникали сомнения, то теперь я знаю наверняка. Я быстро отворачиваюсь в призрачной надежде, что снежный пейзаж за окном остудит мои щеки.
— Скажите, — бормочет он. — Что бы вы сделали на моем месте? Какими были бы ваши первые шаги в качестве Президента Республики?
— Завоевала бы доверие людей, — отвечаю я, ни секунды не раздумывая. — Если народ станет грозить революцией, Сенат окажется бессилен против вас. Вам нужна поддержка народа, а народу нужен вождь.
Анден откидывается на спинку стула. Теплый свет падает на пиджак, отчего вокруг него образуется золотистая аура. Какие-то слова в нашем разговоре навели его на мысль, которая, возможно, давно блуждала в голове.
— Из вас получился бы хороший сенатор, Джун, — говорит он. — Вы были бы отличным союзником Президента. Да и народ вас любит.
В голове кавардак. Я могу остаться здесь, в Республике, и помочь Андену. Стать сенатором, когда достигну соответствующего возраста. Вернуться. Оставить в прошлом Дэя и Патриотов. Я знаю, насколько эгоистичны такие мысли, но ничего не могу с собой поделать. «А вообще-то, что уж такого плохого в эгоизме?» — с горечью думаю я. Можно прямо сейчас рассказать Андену все о планах Патриотов (не волнуясь, узнают ли об этом мятежники, накажут ли Дэя за мою откровенность) и вернуться к богатой, безопасной жизни правительственного чиновника, принадлежащего к элите Республики. Я могла бы почтить память брата, медленно меняя страну изнутри. Вот только получилось бы у меня?
Ужасно. Я выкидываю из головы эти темные фантазии. При мысли о том, что я брошу Дэя вот так, предам его, больше никогда не обниму, не увижу, зубы мои сжимаются до боли. Я на секунду закрываю глаза, вспоминаю его ласковые мозолистые руки, его неистовую страстность. Нет, я никогда бы не смогла так поступить. Я настолько не допускаю в этом сомнений, что сама пугаюсь. После всех жертв, что принесли мы оба, заслуживаем ли мы совместной жизни — или чего-то другого, — когда все закончится? Бежать в Колонии или перестраивать Республику? Андену нужна помощь Дэя, мы будем работать вместе. Разве я смогу развернуться и бежать прочь от света, появившегося в конце туннеля? Мне нужно вернуться к нему. Рассказать ему все.
Но все по порядку. Теперь, когда мы наконец одни, я пытаюсь наилучшим образом сформулировать предупреждение. Поведать Андену, не жертвуя собственной безопасностью, я могу немногое. Перестараюсь — и он, боюсь, может сделать то, что приведет к уничтожению Патриотов. И все же я решаюсь на попытку. Мне по меньшей мере необходимо его безусловное доверие. Мне нужна будет его поддержка, когда я возьмусь саботировать маневр Патриотов.
— Вы мне доверяете?
На сей раз я и в самом деле прикасаюсь пальцами к его руке.
Анден напрягается, но руку не отдергивает. Он вглядывается в мое лицо, может быть, старается понять, о чем я думала, закрыв глаза.
— Наверное, я мог бы задать такой же вопрос, — отвечает он с неуверенной улыбкой на губах.
Мы говорим о разных вещах, ссылаясь на общие тайны. Я киваю ему, надеясь, что он серьезно воспримет мои слова.
— Тогда сделайте то, что я скажу, когда мы приедем в Пьерру. Обещаете? Все, что я скажу.
Он склоняет голову, недоуменно морщит лоб, потом пожимает плечами и кивает — да. Похоже, он понимает, что я пытаюсь сообщить ему что-то, не произнося этого вслух. Когда настанет время выхода Патриотов, я надеюсь, Анден вспомнит свое обещание.
Дэй
Я, Паскао и другие неуловимые после тренировочной операции целых полдня проводим в городе — сидим все вместе в проулках или на крышах заброшенных домов, прячемся от солдат, которые прочесывают улицы около станции. Только после захода солнца появляется возможность по одному вернуться в подземное убежище Патриотов. Ни Паскао, ни я не заговариваем о том, что случилось в поезде. Джордан, застенчивая неуловимая с медными косичками, дважды спрашивает, все ли у меня в порядке. Я отмахиваюсь от вопросов.
Да, что-то не задалось. Похоже, это главное преуменьшение года.
Когда мы возвращаемся в туннель, все уже готовы отбыть в Пьерру — одни уничтожают документы, другие чистят компьютеры. Голос Паскао отвлекает от безрадостной сутолоки:
— Хорошая работа, Дэй.
Паскао сидит за столом у задней стены. Он распахивает куртку — под ней спрятано множество гранат, похищенных с поезда. Он осторожно укладывает их в ящик, набитый пустыми коробками из-под яиц, потом показывает на монитор справа на дальней стене. На экране большая городская площадь, где толпа людей собралась вокруг чего-то, нарисованного баллончиком на здании.
— Посмотри-ка.
Я читаю надпись на боковой стене. «Дэй жив!» — три или четыре раза наскоро намалевано на торце. Народ радуется, некоторые даже держат самодельные плакаты с теми же словами.
Если бы моя голова не была занята мыслями об Идене, или о загадочном сигнале Джун, или о Тесс, я бы порадовался буче, которую поднял.
— Спасибо, — говорю я, пожалуй, резковато. — Рад, что им понравились наши фокусы.
Паскао мурлычет что-то себе под нос, не замечая иронии:
— Пойди посмотри — может, тебе удастся помочь Джордан.
Я направляюсь в коридор и тут вижу Тесс. Рядом с ней шагает Бакстер, и я не сразу понимаю, что он пытается положить ей руку на шею и прошептать что-то в ухо. Тесс, увидев меня, отталкивает его. Я собираюсь заговорить с ней, но тут Бакстер бьет меня в плечо так, что я отлетаю на несколько шагов, с моей головы срывается кепка. Волосы падают мне на плечи.
Бакстер ухмыляется, с его лица все еще не смыта черная солдатская полоса.
— Смотри, куда прешь, — злобно гаркает он. — Ходи по стеночке, понял?
Я сжимаю зубы, но широко раскрытые глаза Тесс заставляют меня сдержаться. Он безобиден, убеждаю я себя.
— Убирайся к черту — не стой в проходе, — сухо говорю я и отворачиваюсь.
Слышу тихое бормотание Бакстера за спиной. Этого достаточно, чтобы я остановился и снова повернулся к нему. Я прищуриваюсь:
— Повтори, что ты сказал.
Он усмехается, засовывает руки в карманы, вскидывает голову.
— Я сказал, ты бесишься оттого, что твоя девка крутит хвостом перед Президентом.
Я почти готов проглотить его слова. Почти. Но тут молчание нарушает Тесс. Она обеими руками отталкивает Бакстера.
— Слушай, оставь его в покое! — кричит она. — У него и без того была нелегкая ночь.
