Рейзор подается вперед, каждое слово произносит отчетливо, весомо:
— Республика никогда прежде не была в таком уязвимом положении, как теперь. Сейчас самое время высечь искру революции. Ваши физические навыки не имеют особого значения, но у вас есть две вещи, которых нет у других неуловимых. Первая — ваша слава, ваша репутация защитника народа. И вторая, — он показывает стаканом на Джун, — ваша прекрасная подруга.
От его последних слов я напрягаюсь, но глаза Рейзора смотрят с симпатией, и я ловлю себя на том, что хочу выслушать его предложение до конца.
— Я буду рад принять вас, и о вас обоих позаботятся. Мы можем пригласить превосходного доктора и заплатить за операцию, после которой нога будет как новенькая. Я не знаю, где находится ваш брат, но в наших силах помочь найти его. И в конечном счете в наших силах помочь вам обоим бежать в Колонии, если вы того пожелаете. А мы попросим вас помочь нам в реализации нового проекта. Никаких вопросов. Прежде вы оба принесете присягу верности Патриотам. Таковы мои условия. Что скажете?
Джун переводит взгляд с меня на Рейзора. Потом поднимает повыше подбородок:
— Я за. Клянусь в верности Патриотам.
Она произносит эти слова, чуть запнувшись, словно осознавая, что теперь бесповоротно встает спиной к Республике. Я с усилием глотаю слюну. Не ждал, что Джун согласится так быстро. Думал, ее придется убеждать присоединиться к группе, которую она ненавидела всей душой всего несколько недель назад. Тот факт, что она согласилась, камнем ложится мне на сердце. Если Джун переходит к Патриотам, то, вероятно, понимает, что иного выбора у нас нет. И поступает она так ради меня.
— Я тоже, — говорю я.
Рейзор улыбается, встает с дивана и поднимает стакан с выпивкой, словно приветствуя нас. Потом ставит стакан на журнальный столик, подходит к нам и крепко пожимает руки.
— Значит, договорились. Вы поможете нам убить нового Президента.
Джун
Я не верю Рейзору.
Не верю, потому что не понимаю, как он может скрываться в таком прекрасном помещении. В офицерском жилье в Вегасе — в голове не укладывается. Каждый его ковер из дорогого искусственного меха стоит не меньше двадцати девяти тысяч республиканских долларов. Десять электросветильников в одной комнате, и все включены. Форма на нем безукоризненная, новая. Даже пистолет на поясе изготовлен по спецзаказу. Нержавеющая сталь, возможно легкая, декоративная рукоятка. Такие пистолеты были у моего брата. Восемнадцать тысяч республиканских долларов, и ни центом меньше. Мало того, пистолет Рейзора, вероятно, распрограммирован, так что Республика не в состоянии его отследить по отпечаткам пальцев или местонахождению. Откуда у Патриотов деньги и знания, чтобы распрограммировать столь сложное оборудование?
Эти мысли наводят меня на две теории.
Первая: Рейзор занимает какой-нибудь начальственный пост в Республике, он что-то вроде перевербованного агента. Иначе как можно занимать помещение в казарме и оставаться нераскрытым?
Вторая: Патриотов финансирует кто-то с большим кошельком. Колонии? Не исключено.
Какими бы ни были мои догадки и предположения, мы вряд ли получим предложение получше Рейзорова. У нас нет денег, чтобы купить помощь на черном рынке, а без помощи нет ни малейшего шанса найти Идена или добраться до Колоний. К тому же я не уверена, что предложение Рейзора предполагает отказ. Он, конечно, никоим образом нам не угрожает, но, откажись мы, позволит ли он нам покинуть здание?
Краем глаза я улавливаю: Дэй ждет моей реакции на заявление Рейзора. Мне всего-то и нужно, что увидеть его обескровленные губы и печать боли на лице — лишь два из множества свидетельств того, что силы его покидают. Похоже, в данный момент его жизнь зависит от нашей сделки с Рейзором.
— Убить нового Президента? — говорю я. — Считайте, уже сделано.
Голос мой звучит отстраненно, будто издалека. На мгновение я вспоминаю встречу с Анденом и его покойным отцом в день, когда праздновали арест Дэя. При мысли о том, что мне предстоит его убить, желудок заворачивается узлом. Он теперь Президент Республики. После всего, что случилось с моей семьей, я должна радоваться возможности убить его. Но я не радуюсь, и это смущает меня.
Если Рейзор и замечает мою неуверенность, то ничем этого не выдает. Он просто одобрительно кивает:
— Я срочно вызову врача. Вероятно, бригада не сможет появиться раньше полуночи — у них как раз закончится смена. При таком плотном расписании быстрее не получится. А пока давайте поменяем ваши маскарадные костюмы на что-нибудь более презентабельное.
Он переводит взгляд на Каэдэ, которая сидит на диване, угрюмо ссутулившись, и с отсутствующим видом жует прядь волос.
— Проводи их в душ и выдай новую форму. Потом за ужином подробнее поговорим о нашем плане. — Рейзор широко раскидывает руки. — Добро пожаловать к Патриотам, мои юные друзья. Мы рады, что вы с нами.
Вот так мы формально присоединяемся к повстанцам. Может, ничего плохого в таком повороте событий и нет. Может, мне вообще не стоило спорить об этом с Дэем. Каэдэ жестом приглашает нас следовать за ней в коридор, по которому мы проходим до просторной душевой — тут мраморная плитка, фарфоровые раковины, зеркала, унитаз, ванна и душевая кабина с матовым стеклом. Я не могу не восхититься. Даже в моей квартире в Рубиновом секторе не было такой роскоши.
— Не торчите здесь весь вечер, — велит Каэдэ. — Мойтесь по очереди. А то познакомьтесь поближе и мойтесь вместе, если так будет быстрее. Возвращайтесь через полчаса.
Каэдэ ухмыляется мне (хотя улыбка не затрагивает ее глаз), потом показывает большие пальцы Дэю, тяжело опираясь на мои плечи. Она разворачивается и исчезает в коридоре, прежде чем я успеваю отреагировать. Не думаю, что она простила мне ее сломанную руку.
Как только Каэдэ уходит, из Дэя словно вынимают стержень.
— Ты мне поможешь? — шепчет он.
Я опускаю крышку унитаза и осторожно помогаю ему сесть. Он вытягивает здоровую ногу, потом сжимает челюсти и пытается вытянуть раненую. С его губ срывается стон.
— Должен признаться, — бормочет он, — я знавал времена и получше.
— По крайней мере, Тесс в безопасности, — говорю я.
От моих слов боль чуть-чуть сходит с его глаз.
— Да, по крайней мере, Тесс в безопасности, — эхом отзывается он, глубоко вздыхая.
Я ощущаю неожиданный укол совести. Лицо Тесс казалось таким милым, таким безукоризненно добродетельным. И расстаться им пришлось из-за меня.
А вот добродетельна ли я? Толком не знаю.
Я помогаю Дэю снять мундир и фуражку. Его длинные волосы прядями падают мне на руки.
— Дай-ка я посмотрю твою ногу.
Опускаюсь на колени, вытаскиваю из-за пояса нож. Разрезаю ткань его брюк до середины бедра. Крепкие, хотя и небольшие мышцы на его ноге напряжены, и мои руки дрожат, когда прикасаются к его коже. Я осторожно раздвигаю ткань, вижу бинт на ране. Мы оба задерживаем дыхание. На повязке обширное темное пятно, а под бинтом кровоточащая гнойная рана.
