Мы продираемся сквозь толпу. Время от времени я слышу восклицания: «Это Дэй?», «Дэй вернулся на истребителе Колоний?». Оглядываюсь: половина солдат пробирается не в том направлении — они не знают, где мы. Но некоторые идут по нашему следу. Теперь от Капитолийской башни нас отделяет один дом, но для меня это все равно что сотня миль. Время от времени, когда в массе людей, сквозь которую мы проталкиваемся, образуется просвет, башня попадается мне на глаза. Уличный экран показывает Андена на балконе — крохотная одинокая фигурка в черном и красном, он призывно простирает руки к толпе.
Ему нужна помощь Дэя.
Четверо преследователей постепенно приближаются. Попытки уйти от погони лишают меня последних сил. Я еле дышу, хватая ртом воздух. Дэй притормаживает из-за меня, но я понимаю, что так нам никогда не добраться до башни. Я сжимаю его руку и качаю головой:
— Ты должен идти один.
— Ты с ума сошла! — Он сжимает губы и тащит меня за собой. — Мы почти на месте.
Проталкиваясь сквозь толпу, я подаюсь ближе к Дэю:
— Нет. Это наш единственный шанс. Если буду держать тебя, нам обоим конец.
Дэй медлит, разрываемый сомнениями. Мы уже разлучались прежде, и теперь он боится, что, оставив меня, рискует больше никогда не увидеть. Но у нас нет времени на его терзания.
— Быстро я бежать не могу, но в толпе спрячусь. Верь мне.
Он порывисто обнимает меня за талию, прижимает к себе и впивается губами в мои, горячечные. Я так же неистово отвечаю на поцелуй, глажу его по спине.
— Извини, что не поверил тебе, — говорит он. — Спрячься. Береги себя. Скоро увидимся.
Он сжимает мою руку и исчезает. Я вдыхаю ледяной воздух. Шевелись, Джун. Не теряй времени — у тебя его нет.
Я замираю на месте, поворачиваюсь и низко наклоняюсь, когда подбегают солдаты. Первый даже не замечает моего маневра. Вот он мчится, а вот уже лежит на спине. Не оглядываясь, я втискиваюсь в разгневанную толпу. Я пробираюсь между людьми, опустив голову, наконец солдаты остаются далеко позади. Тут просто невероятное количество людей. Там и здесь вспыхивают схватки между гражданами и спецотрядами полиции. На все это с огромного экрана мрачно смотрит Анден, увещевая народ из-за пуленепробиваемого стекла.
Проходит шесть минут. От Капитолийской башни меня отделяет десяток ярдов, и тут я замечаю, что люди вокруг замолкают. Они больше не смотрят на Андена.
— Вон, наверху! — кричит кто-то.
Они показывают на парня с ярко-белыми волосами, он стоит на балконе башни на том же этаже, что и Анден. Пуленепробиваемое стекло улавливает уличный свет, и от этого парень словно светится. У меня перехватывает дыхание, я замираю. Это Дэй.
Дэй
Наконец я добираюсь до Капитолийской башни, с меня льет пот, тело горит от боли. Я подхожу к зданию с противоположной от площади стороны, оглядываюсь на толпу: люди немилосердно толкаются, снуют мимо меня туда-сюда. Вокруг нас ослепительные уличные экраны, на всех одно изображение — молодой Президент, тщетно умоляющий народ разойтись по домам и беречь себя. Или рассеяться, пока события не приняли необратимый характер. Он пытается успокоить горожан, рассказывая о своих планах реформировать Республику, отменить Испытания и ввести новый способ распределения на работу. Но я чувствую, что этот дохлый политический разговор ничуть не удовлетворит толпу. И хотя Анден старше и мудрее нас с Джун, у него нет самого главного.
Доверия людей. Они не верят ему. И не верят в него.
Конгресс, должно быть, от радости потирает руки. И Рейзор тоже. Да и знает ли Анден, что организовал покушение Рейзор? Я прищуриваюсь, подпрыгиваю и хватаюсь за карниз оплетенного проводами здания. Стараюсь убедить себя, что Джун рядом, подбадривает меня.
Громкоговорители, похоже, подключены именно так, как говорила еще в Ламаре Каэдэ. Я устраиваюсь на карнизе, рассматриваю провода. Да. Смонтировали сеть почти так же, как я в ту ночь, когда впервые встретился с Джун на темной улочке и попросил лекарство от чумы через систему громкоговорителей. Вот только теперь я буду вещать не на подворотню сектора Лейк, а на всю столицу Республики. На всю страну.
Ветер обжигает щеки, его порывы свистят в ушах, вынуждая меня постоянно искать опору для ног. Я могу сорваться в любую секунду. Я не знаю, пристрелят меня солдаты на крыше или я успею добраться до относительно безопасного балкона с пуленепробиваемым стеклом на высоте в десятки футов над толпой. Или они узнают меня и не станут стрелять.
Ползу, пока не оказываюсь на десятом этаже — на том самом, где стоит Президент. Здесь я задерживаюсь на секунду, чтобы посмотреть вниз. Высота достаточная — как только я заверну за угол здания, все меня увидят. Люди смотрят главным образом вперед, их лица обращены к Президенту, кулаки гневно подняты. Даже отсюда я вижу, что у многих алая прядь в волосах. Попытка властей объявить эту моду вне закона явно не работает, когда желание следовать ей овладевает всеми.
По периметру площади спецотряды полиции и солдаты безжалостно молотят людей дубинками, заталкивая их прозрачными щитами назад в толпу. Удивительно, что не стреляют. Руки трясутся от ярости. Нет ничего страшнее, чем сотни республиканских солдат, облаченных в безликое специальное снаряжение. Они выстраиваются темными рядами напротив безоружных людей. Я прижимаюсь к стене, несколько раз вдыхаю холодный ночной воздух, пытаясь успокоиться. Напоминаю себе о Джун, о ее брате, о Президенте, о том, что за некоторыми обезличивающими щитами солдат Республики стоят хорошие ребята, у них есть родители, братья, сестры, дети. Надеюсь, не палят из-за Андена, — видимо, он отдал приказ не стрелять в толпу. Я должен в это верить. Иначе не удастся убедить людей в том, что собираюсь им сказать.
«Не бойся, — шепчу я, крепко зажмурив глаза. — Ты не можешь позволить себе страха».
Я выхожу из тени, быстро добираюсь до угла по карнизу и перепрыгиваю на ближайший балкон. Смотрю на площадь внизу. Пуленепробиваемое стекло на целый фут выше меня, но я все равно чувствую, как сверху задувает холодный воздух. Я снимаю шапку и перекидываю через стекло. Ее подхватывает ветер, и она не сразу опускается на землю. Волосы падают мне на плечи. Я наклоняюсь, перекручиваю провода громкоговорителя и подношу его ко рту, как мегафон. Жду.
Поначалу никто меня не замечает. Но вскоре ко мне поворачивается одно лицо, — видимо, его привлекает отблеск моих волос. Потом еще одно. Потом еще несколько. Вскоре их уже десятки, люди показывают на меня. Рев и сердитые крики постепенно смолкают. Интересно, видит ли меня Джун? Солдаты на крышах берут меня на прицел, но не стреляют. Их взгляды прикованы ко мне в этом напряженном аду. Мне хочется бежать — поступить именно так, как поступал все последние годы жизни. Исчезнуть, спрятаться в тени.
Но на сей раз я не отступаю. Я устал убегать.
Толпа внизу затихает. Все больше людей поднимают ко мне голову. Поначалу до меня доносятся недоверчивые выкрики. Даже смешки. Я представляю, как они переговариваются: «Да не может это быть Дэй. Какой-то самозванец». Но с каждой минутой одобрительный шум нарастает. Теперь все обращают лица ко мне. Я перевожу взгляд на Андена, стоящего на балконе, — даже он смотрит на меня. Я задерживаю дыхание, надеясь, что он не прикажет стрелять. На моей ли он стороне?
