— А он вообще одиночка. Это даже в его личном деле отмечено.
— Я смотрю, ты его хорошо знаешь, — улыбнулся Ефимов.
— Он и «драконы», мне за месяц перелета и во время первых экспедиций столько оборудования переломали, что я отписываться устал. Чуть премии не лишился, — с усмешкой признался каперанг. — Да и сами разведчики его только что под микроскопом не рассматривали, пока подходящего пилота себе выбирали. Вот и запомнил.
— Добро. Командуй. Пусть летит. Будем надеться, что не свернет себе шею во время полета.
— Не должен. Задача-то не простая. Да и «драконов» он с определенного момента уважать стал.
— Это с какого? — полюбопытствовал Ефимов.
— А они когда его в команду брать собрались, начали проверять на психоустойчивость. В итоге, дело до рукопашной дошло. Ну и получил рыжий по первое число. Сами знаете, с «драконами» шутки плохи.
— Это да, — рассмеявшись, кивнул контр-адмирал. — Видел я их пару раз в деле. До сих пор, как вспомню, последние волосы дыбом. Причем, не только на голове. На него монстр прет, во сне увидишь, лопатой не отмашешься, а этот стоит, и молча каждое его движение фиксирует. Потом два выстрела, и пошел образцы собирать.
— Это где вы такое видели? — не удержался Егоров.
— Еще в академии. Нам в качестве учебного пособия несколько видеоматериалов крутили с их подвигами. Да и потом, когда соединением десантных кораблей командовал, насмотрелся. Куда их только не скидывали. Лично я, даже в мертвецки пьяном состоянии, туда не полез бы ни за какие коврижки. А эти идут, и хоть бы дрогнули. Одни береты эти черные чего стоят. Начальство только зубами скрипит, а вмешаться не решается.
— А чем им береты-то помешали? — не понял каперанг.
— Да якобы раскрывают принадлежность погибшего к «драконам». Можно подумать, что вся обитаемая галактика и так не знает, чей это может быть труп.
— Да уж. Их разведка на такие подвиги не способна, — поддержал его каперанг.
— Вот именно. Бред собачий. Вырастили когорту бойцов, способных любого противника в бараний рог свернуть и на любой булыжник в объеме высадиться, но при этом пытаются сделать вид, что таких у нас нет. Да еще и деньги на них зарабатывают. Идиотизм российский не истребим. Каждый чинуша, чтобы собственную задницу прикрыть, таких правил и инструкций насочиняет, что исполнять замучаешься.
Заметив, что контр-адмирал разошелся, Егоров счел за правильное помолчать, при этом одобрительно кивая на каждом третьем слове. На флоте каждому командиру корабля было хорошо известно, что Ефимов люто ненавидел всех штабных шаркунов, считая их мерзким наростом на теле славного имперского флота. Что, кстати, было вполне справедливо. Несмотря на все усилия службы внутренней безопасности и контрразведки, кумовство и прожектерство там расцветали пышным цветом. Не помогали ни регулярные чистки, ни драконовские правила перевода с действительной службы в штабы.
Выговорившись, Ефимов мрачно покосился на стоящего рядом каперанга и, махнув рукой, скомандовал:
— Все, Егоров. Прикажи катер готовить и ставь задачу рыжему. И скажи ему, подведет, лично в ремонтниках сгною.
Молча отдав честь, Егоров четко развернулся кругом и, почти печатая шаг, покинул рубку, тихо радуясь, что смог оказаться подальше от начальства, хоть и не так близко к кухне, как советует солдатская заповедь.
* * *
Тот праздник Саманта запомнила на долго. Вскоре после начала застолья, в большой комнате собрались все переехавшие на планету ветераны, а женщины и соседи, сменяя друг друга, рассаживались в остальных трех комнатах, только подходя к большому столу, чтобы поздороваться и сказать вернувшемуся разведчику спасибо. Вспомнив, что «дракон» и его друзья сумели вернуть из пиратского плена почти сотню детей, девушка отбросила недоумение и, стараясь держаться как можно незаметнее, принялась наблюдать за виновником торжества.
К ее удивлению, ветеран держался со всеми приходящими, дружески, доброжелательно, тогда как сами поселенцы едва не молиться на него готовы были. Впрочем, такое же отношение было и к остальным пенсионерам. Старательно прислушиваясь к разговорам ветеранов, Саманта не заметила, как Дженни, бесшумно оказавшаяся рядом с ней, присела рядом и тихо произнесла:
— Перестань прикидываться стенкой. Не получится. Он давно уже заметил тебя. Так что, возьми себя в руки и будь просто сама собой.
— Мне страшно, — чуть слышно всхлипнула Саманта.
— Ты опять за свое? Вот уж не думала, что ты такая трусиха, — скривилась Дженни. — Ладно. Клин клином вышибают. Приготовься. Я выберу момент и попрошу его выслушать твою историю.
— Зачем? — спросила девушка, едва не завизжав от страха.
— Затем, что ты не можешь прятаться вечно, — отрезала Дженни.
Дальнейшее, она помнила как в тумане. Улучив момент, Дженни поставила прямо перед сидевшим за столом разведчиком стул и, пересадив на него Саманту, заставила говорить. В какой-то момент, девушка вдруг забыла обо всех своих опасениях, окунувшись в воспоминания как в воду. Но самое странное случилось, когда она закончила говорить. Внимательно слушавший ее рассказ разведчик, вместо того, чтобы разозлиться, заорать, схватиться за оружие или сделать еще что-нибудь подобное, вдруг сказал ей спасибо.
Это было так странно и неожиданно, что Саманта растерялась. Она просто не знала, как быть дальше, но слова покрытого шрамами ветерана, вдруг странным образом вернули ее к жизни. Девушка почувствовала себя так, словно с ее шеи сняли петлю, которую уже затянули для казни. Из ступора ее вывела все та же неугомонная Дженни. Ухватив девушку за шиворот железной хваткой, она просто сдернула ее со стула, как тряпичную куклу и, выведя в сени, устало сказала:
— Вот и все. Теперь, ты свободна от своего прошлого.
— Разве от прошлого можно освободиться? — грустно улыбнулась Саманта.
— Его нельзя забыть, но можно задвинуть подальше, и жить настоящим, — решительно отрезала женщина. — А теперь, забудь свои рефлексии и помоги мне на кухне.
Не ожидавшая услышать от нее такое мудреное слово, Саманта покорно поплелась следом за ней на кухню. Вскоре, забегавшись из кухни в комнаты и обратно, она и вправду забыла обо всем на свете. К утру, когда в доме остались только ветераны, ей удалось, наконец, присесть, и вытянуть гудящие от усталости ноги. Между тем, ветераны все так же продолжали пить, и вспоминать былые времена. Только теперь Саманта поняла, сколько они умудрились выпить, и тихо ужаснулась.
Она и раньше слышала, что в империи умудряются пить спиртное словно воду, но одно дело слышать, и совсем другое, увидеть собственными глазами. К утру, начали расходиться и ветераны. Строго выполняя полученные от Дженни указания, Саманта принялась убирать недоеденные продукты, вынося их в холодную кладовку. Вернувшись за очередной порцией тарелок, девушка вдруг поняла, что в доме, кроме нее и Влада никого нет. Сам ветеран, уже успел разобрать стол в одной из комнат, и теперь неторопливо застилал широкую кровать, до этого поставленную на бок и прислоненную к стене.
