— Лиза лежала в отдельной палате, — рассказывала Альбина, — она ж была без тебя, ее, чтоб не травмировать видом детей, перевели от всех. Но она всегда на кормление приходила ко мне. Ада привозила детей, Лиза приходила вместе с ней. Лиза говорила, что ей лучше, когда она видит младенцев. А у меня было море швов, сидеть нельзя, гемоглобин ниже девяноста, я встать не могла — шатало. Так Лиза Костика и мыла, и столбиком носила…
Альбина запнулась.
— Твоя мама не сказала нам, что ты… короче, она нам сказала, что у ребенка желтушка. И что она ходит тебя кормить сама. Она у тебя вообще удивительная.
Альбина надолго замолчала, уставившись в окно.
— Тетя Аля, можно я тебе один вопрос задам? — сказала Геула.
Альбина кивнула.
— Ты знаешь, кто мой отец?
Альбина вздрогнула.
— Нет, — тихо сказала она.
— А если бы знала, сказала бы? — спросила Геля.
— Нет, — честно ответила Альбина.
*
Схему Ян так и не составил. Прибежал домой и бросился к ноуту. Сразу загрузил Word и открыл шаблон для написания сценариев. Накануне он уже пытался в нем писать, и принцип даже нравился — никаких тебе описаний природы и внутренних монологов, сплошной экшен — но ни одна идея не грела, поэтому процесс не шел.
Зато теперь слова как будто сами полились, Ян еле успевал записывать.
В себя пришел от запаха кофе.
Вернее, он уже минут пятнадцать не писал, а сидел, уставившись в экран: герои попали в такой тупик, что непонятно было, как их из него вытаскивать. А тут еще кофе.
И бутерброды на тарелке.
И мама, которая принесла все это, но почему-то не ушла, а тихонько сидела на тахте.
Ян принялся за бутерброды. Оказывается, он успел проголодаться. Покосился на часы в углу экрана — ого, пол-одиннадцатого!
— А что дальше будет, — спросила мама, — ты уже придумал?
— Нет, — с досадой ответил Ян. — Надо было, наверное, все-таки план составить, как в книгах советуют.
— А ты мне расскажи, — попросила мама. — Вдруг что-то в голову придет.
— Ну там такая история, — начал Ян, прихлебывая кофе. — Живут два брата, сиамские близнецы. Они друг другу надоели по самое не могу, но операцию по разделению сделать не могут. Денег нет. И вот они находят деньги и едут к хирургу. Но одного брата, Германа, случайно ранят! Отравленной стрелой! И второй понимает, что нужно спасать брата, потому что отрава и в него попадет!..
Ян рассказывал, все больше увлекаясь. История ему по-прежнему нравилась, особенно моменты, когда Герман приходил в себя и пытался помочь брату.
— И вот теперь они лежат в колодце… — вздохнул Ян. — И я не знаю, как они оттуда выберутся.
— Но ты же знаешь, чем все кончится? — спросила мама.
— Конечно! Герман выживет… хотя зритель будет думать, что он погиб… Сиамцев разделят… И они поймут, что все равно будут жить рядом друг с другом. Потому что… ну…
— Потому что они самые близкие в мире люди, — тихо сказала мама.
— Да, типа того.
— А ты не хочешь их сделать не братьями, а братом и сестрой?
Ян задумался.
— Я там собирался делать любовный треугольник. Типа они любят одну девушку… Но, знаешь, если брат и сестра — даже круче! У брата будет девушка, у сестры — парень, и они будут мешаться под ногами… Или нет! Помогать! Вот кто их из колодца… Спасибо, мама!
Ян снова бросился к клавиатуре.
— Ты же вроде собирался план составлять, — напомнила мама, поднимаясь.
— Ай! — ответил Ян.
— Ладно, последний вопрос: что будем с твоим днем рождения делать?
— Мам! — Ян торопливо листал файл, исправляя одного брата на сестру. — Еще месяц! Успеем придумать!
— А вы с Гелей не будете объединять?
Ян секунду поразмышлял над маминым предложением. У них с Геулой разница в возрасте чуть меньше месяца, они обычно ездили в июне на «Коллекцию», отмечали вместе, было весело… Но тут он пришел в себя и заявил:
— Мам! Всё! Забудь! Нет никакой Гели! Я ее забыл и тебе советую! Черт…
Он замер перед экраном, морща лоб.
— Нет, надо все-таки план составить, запутаюсь…
— Я тебе еще бутербродов принесу, — сказала мама.
*
К обеду Геула решила, что она сходит с ума.
Ей казалось, что у нее отключилась память, а в голове плещется кисель.
Она нашла в микроволновке кашу, но так и не вспомнила, когда ее туда поставила. Она обнаружила себя в ванной, но не вспомнила, умывалась ли она сегодня. Она открыла ноутбук, но так и не вспомнила зачем.
Мама спала. Но спала спокойным, нормальным человеческим сном, щеки у нее были розового цвета, и она даже улыбалась во сне. Альбина с утра убежала на работу, пообещала вечером заскочить и проверить, как дела.
Звонок Славы застал Гелю за очень важным делом. Она смотрела, как в кастрюле закипает вода.
— Я в Минске по делам, может, встретимся?
Геула выключила конфорку.
— Буду на «Купаловской» через полчаса, — решительно сказала она.
И чуть не вышла из дома в тапках.
Слава хотел на Зыбицкую, но Геула уговорила его в Верхний город не ходить, почему-то ей этого ужасно не хотелось.
Минск беспокоился, но пытался держать лицо. Нервно крутил тучами, как крутят в руках карандаш, постукивал пальцами-деревьями, дышал неровно и реагировал не всегда адекватно. Горожане жались к стеночкам, маялись головной болью и валили всё на магнитную бурю.
Геля со Славиком пошли по Проспекту вниз, возле цирка их чуть не сдуло, и свернули в сквер, к фонтану, где девушки опускают в воду веночки.
Бедный Слава. Он просто хотел провести время с девушкой, которая ему понравилась. Он раза три намекнул на то, что Купалле
[21] — это, мол, любовь и все такое. И даже нежно взял Гелю за руку. Но Геула не была настроена на флирт, она была внутри себя, на вопросы отвечала невпопад и на контакт не шла. Руку не отбирала, но и по-другому не реагировала.
— О чем ты думаешь? — не выдержал Слава.
— Об отце, — выпалила Геула и сама удивилась своему ответу.
— Поругались? — сочувственно спросил Слава.
— Я бы с удовольствием… — вздохнула Геля. — Я никогда его не видела. Я даже не знаю, как его зовут.
