Геула перебирала маминых сокурсников и поражалась разности судеб.
«О! Елена Васильевна Иванова. Минск. Место работы — столовая Минского УП… И недалеко…»
Геля записала на бумажку фамилию и имя, минуту поразмышляла, стоит ли чистить журнал или мама ничего не заметит, плюнула, решила, что мама в настройки не полезет, и просто закрыла браузер.
*
Столовая была как столовая. И пахло в ней, как в столовой.
— Обедать будешь? — спросила у Гели кассирша. — Если да, то давай быстрее, мы через полчаса закрываемся на спецобслуживание.
— Мне чай, пожалуйста, — попросила Геля.
Рядом с титаном стоял десяток стаканов с неимоверным количеством сахара в каждом.
— Кипяток наливай, вот там в блюдце лимон, если надо.
— А можно без сахара? — робко попросила Геля.
— В меню чай с сахаром, — отрезала кассирша.
— Хорошо-хорошо, — быстро согласилась Геля, — я заплачу за сахар, только можно я его куда-нибудь высыплю?
Кассирша скривилась, как будто только что ей в рот запихали все блюдце с лимоном.
— Васильевна! — заорала она. — Принеси чистый стакан!
Из кухни вышла недовольная Васильевна.
На бейдже было написано «Елена Иванова».
Все вопросы застряли у Гели в горле. Эта женщина выглядела лет на пятнадцать старше мамы. Она была большая и уставшая. Зыркнула на Геулу недобрым взглядом и сказала, что через десять минут все закроет.
Геля заплатила за чай и села за столик в углу.
Уборщица принялась вытирать столы, размазывая по ним воду. Потом начала с грохотом переворачивать стулья. Потом притащила ведро воды.
Геула отхлебнула чай.
— Васильевна, сколько столов оставляем?
— Да… — ответила Васильевна, и у Гели свернулись в трубочку уши, — в следующий раз… сами будут своих алкашей поить.
Геля поперхнулась чаем.
Вываливать на эту грозную бабу подробности маминой жизни было немыслимо. Чай был горячий и не лез в горло. Она аккуратно поставила стакан на краешек ближайшего стола.
— У нас самообслуживание! — гаркнула уборщица.
Геула затравленно осмотрелась, рука у нее дрогнула, и немного чая выплеснулось на пол.
Уборщица зарычала. Геля выскочила из столовой.
*
«Нужно отслеживать, куда я иду, — подумала Геула. — Нужно научиться себя контролировать!»
Геля повернула в сторону центра города, но вдруг подул сильный ветер, а идти против него не хотелось. Геля пошла так, чтоб ветер дул в спину.
Через пару метров Гелю обогнала девчонка лет десяти на велике.
— Па-а-ап, догоняй! — прокричала она.
Папа на большом спортивном велосипеде догнал, чуть не врезавшись в Гелю. Папа был мокрый и дышал с трудом.
Геуле стало обидно до слез. На велике ее учил кататься Чингиз. Учил их обоих, вместе с Костей.
Плавать Гелю учила мама. Мама же ее учила чинить краны, пользоваться шуруповертом и прочищать засоры.
— Па-а-ап, давай быстрее! — крикнула девочка.
— Все, я сдаюсь, ты круче меня, — сказал мужчина.
Девчонка счастливо засмеялась, соскочила с велосипеда и кинулась на шею к отцу, которому тоже пришлось резко затормозить.
— Нет, ты самый крутой! — сказала она, чуть не опрокинув и папу, и его велосипед.
Геля всхлипнула. И следующие два квартала почти бежала.
Если бы у нее в детстве был отец! Если бы она могла им гордиться! Если бы могла сказать, что он самый крутой!
Геля все детство запрещала себе мечтать об отце, а сейчас плотину прорвало. Она плакала о том, что папа не отводил ее в школу, о том, что он не забирал ее из больницы после злобного ротавируса, что он не защищал ее от пацанов, что не волновался из-за ее трояка по физике.
Интересно, какой он сейчас?
Геула оглянулась по сторонам, выискивая глазами мужчин лет сорока. Вот сидит такой за рулем «ауди», по телефону разговаривает, курит.
— Да пошла ты на фиг! — заорал мужик в телефон. — Не звони мне больше! Достала!
А вот трое алкашей у магазина.
А вот лысый дяденька в потертой куртке.
Как специально, именно в этом месте все мужики средних лет были какими-то противными.
Геля задержалась взглядом на мужчине в черной куртке и спортивной шапке. Он похабно зацокал языком, подмигнул ей и мотнул головой в сторону машины. Геля испугалась, прибилась к неизвестной женщине и вместе с ней спустилась в подземный переход.
Только через перекресток сердце стало биться в нормальном ритме.
«Значит, так, — сказала Геля неизвестно кому, — я понятия не имею, кто мой отец и какой он сейчас. В детстве его не было. А сейчас уже все равно. У меня есть мама. Если бы она могла рассказать, она бы рассказала. А не говорит, значит, так надо. Имеет право. Лучше я не буду знать про него ничего. А то окажется, что он, например, людей в автозаки пакует…»
*
Родители Яна возвращались из гипермаркета, заодно обсуждая последние новости.
— В общем, — говорил отец, проскакивая перекресток на желтый, — ничего страшного. Сажают только крупняк. Ну, как сажают… деньги выколачивают в бюджет. А с меня что возьмешь? Но, с другой стороны… слушай, может, карту поляка
[25] сделаем и свалим? У нас у обоих деды формально в Польше родились… Варя! Ау!
Жена вздрогнула и ответила:
— Да, можно… Я за Янчика переживаю.
— А что с ним опять?
— Сидит, сценарий свой пишет.
— Какой день, — хохотнул папа, — второй? Расслабься, завтра что-нибудь другое начнет делать!
— Не знаю, — покачала головой Варвара, — видеоблог они с Гелей очень долго вели.
— Так это с Гелей!
— Ему Геулы очень не хватает, — продолжила Варя.
— Ремня ему не хватает! — ответил папа Яна. — Хотя теперь уже поздно, раньше надо было.
— Мне кажется, для него Геля очень важна.
— Влюбился, что ли? — пожал плечами Станислав. — Так ему шестнадцать! Сегодня влюбился, завтра разлюбился…
Но Варю было не столкнуть с рельсов. Она рассказала, как встретила у подъезда разъяренную Дарину. «Представляешь, сделала вид, что не заметила меня!», а потом обнаружила в квартире густо накрашенную Жанну.
— В общем, — заключила Варя, — надо их с Геулой помирить. Может, ты с сыном поговоришь?
— Ага, — развеселился муж. — «Дорогой Ян, вокруг тебя тут девчонки увиваются, так ты их гони в шею и беги мириться с Геулой». Кстати, а чего они поругались?
