Она также знала, что я могу и чего не могу делать, и вполне могла наорать на меня, когда я пытался сделать пару сотен отжиманий: «Ты же знаешь, что это тебе скорее повредит, нежели принесет пользу!»
Конечно же, она была права, но я не мог удержаться. Мне это было просто несвойственно — не делать больше никаких упражнений.
Я как-то попросил семейного врача сказать просто и ясно: останется ли моя спина в текущем состоянии или станет хуже?
Он улыбнулся мне и спросил просто:
— Ты собираешься провести остаток своей жизни, не напрягаясь?
— Нет, скорее всего, — улыбнулся я в ответ.
— Тогда ты точно в полной заднице, — ответил он строго по сути.
Люблю врачей, которые не ходят вокруг да около.
Поскольку я теперь делаю свои ежедневные упражнения без пробежек, примерно каждые пять минут делая паузы для того, чтобы подтянуться к столу и ответить на имейлы, мне понадобиться на несколько лет больше, прежде чем моя спина выйдет из строя и мне нужно будет лечь на операцию, чтобы вправить диски. Как я слышал, после этого надо лежать двенадцать месяцев, ничего не делая. Так что этот вариант определенно не входил в список вещей, которые я бы рвался сделать, прежде чем сыграю в ящик.
Лиза уже сказала мне, что возьмет отпуск на год, если я лягу на операцию. «Ты превратишься в сплошной чертов кошмар» — проинформировала она меня и была права.
Если придется потратить целый год, ничего не делая, мне будет до крайности скучно. Но сейчас, если я не буду напрягаться, все будет в порядке. Боль все еще со мной, но я могу ее игнорировать. Я не собирался бросать упражнения, а после я, скрестив пальцы, мог бы даже вернуться к скалолазанию. Возможно, это было глупо, но если я этого не сделаю, то реально могу сойти с ума.
Временами Лиза бывала несносной. Она находила весьма забавным, что по утрам мне приходилось писать сидя, по-женски, пока моя спина пробуждалась к жизни.
«Пошла на хрен, дорогая» — вот фраза, ставшая моим обычным утренним приветствием, когда она падала со смеху, глядя, как я ковыляю в туалет.
Если серьезно, то конечно же, состояние моей спины заставило меня выгуливать собак порознь. Прогулки с Физз и Бимером проходили болезненно, но терпимо. Но когда я выгуливал Наузада и Тали, я крепко следил за тем, чтобы мы не проходили вблизи других людей или собак. Учитывая мою физическую форму, удерживать Наузада получалось с трудом, особенно когда он превращался во вздыбленный ужас, с дьявольским упорством стремящийся съесть собаку, просто попавшуюся ему на глаза. Моя жизненно важная цель в настоящий момент состояла в отсутствии конфликтов с моей поясницей, но Наузад мог порушить ее в считанные секунды, когда красный туман застилал ему глаза.
И, словно бы собак и боли в спине было недостаточно, мое увольнение также означало, что мне нужно найти для себя какое-то оплачиваемое занятие.
Я запустил налаживание бизнеса, связанного со скалолазанием. Сам я не собирался пока лазить по скалам, но я знал двух весьма достойных доверия опытных парней, помогавших мне, когда я об этом просил. Я же просто договаривался с клиентами. Конечно, рассчитывать на других было досадно, но это действовало. В настоящее время я работал за некоторую оплату с отрядом скаутов из Вустера. Они были крутой группой, а их лидеру, Нилу, хватило смелости связаться с несколькими взрослыми добровольцами, компетентными в области активного отдыха. Что прекрасно мне подошло, так как в этой сфере я был экспертом.
Я также нашел хорошее применение своим навыкам в управлении делами личного состава в компании под названием «Технологии личного развития». Ею управляли два бывших офицера Королевского флота (несмотря ни на что, я не имел к ним претензий). Им нравилось то, что я делал, а мне нравилось, как они работают. В конце концов, надо же мне было постараться направить доставшиеся с трудом знания в верное русло?
Наилучшим — если здесь вообще было что-то хорошее — в моем статусе гражданского было то, что у меня теперь нашлось дополнительное время для более настойчивых занятий дрессировкой Наузада и Тали. Набив лакомством карманы, я тратил часть прогулки на простые вещи: например, чтобы Тали с Наузадом сели и сосредоточились на мне, а не на чем-нибудь еще вокруг. Иногда это срабатывало, но в большинстве прочих случаев определенно нет. Даже самое пахучее чесночное лакомство не способно было отвлечь Тали от птицы, которую она учуяла за милю. Теперь, когда я стал фрилансером, я также стал способен уделять больше времени делам фонда и нашим попыткам сделать ситуацию в Афганистане лучше. Что также хорошо сказалось на проводимых нами операциях спасения.
Холодным утром февраля 2009 года Арнем благополучно прибыл в карантин. Две собаки, провезенные контрабандой в «Чинуке», получили имена: бурый щенок превратился в Джуно, а его в целом белая, но с палевыми полосками и пятнами на голове сестра — в Вайли.
Как ни прискорбно, афганский спасательный центр снова оказался охвачен заразой и Джуно погиб от парвовируса. Эта болезнь, о которой я уже несколько лет ничего не слышал, быстро превратилась в мой худший кошмар.
Вайли пережила вспышку заразы, вылетела в Соединенное Королевство вместе с Арнемом и попала в заботливые руки девушек из карантина, которым мы пользовались и который находился под Лондоном.
К несчастью, новости оттуда оставляли желать лучшего. Одна из девушек позвонила нам и сообщила, что Вайли нуждается в ветеринарном осмотре. Судя по всему, ее передние лапы начали деформироваться по мере взросления, и прямо под коленными суставами, на нижних костях лап, у нее возникли уродливые шишки, которых там явно не должно было быть. Возникла опасность, что когда она станет старше, кости не будут выдерживать ее вес и она не сможет ходить.
Я обыграл возможные сценарии развития ситуации в карантине. Худшим из них было хирургическое вмешательство — дорогая штука, особенно если учесть, что мы только недавно собрали средства, достаточные для обеспечения текущих спасательных операций, а также для оплаты карантина. Еще мы с Лизой вложили в фонд наши собственные сбережения: ведь, в конце концов, это была изначально наша идея — организовать фонд, так что я чертовски хотел быть уверен, что для проводимых нами операций хватает финансов.
В конце концов, Вайли сейчас в Британии. Если бы она все еще находилась в Афганистане, для нее ничего нельзя бы было сделать. Мы послушались совета профессионалов и дали согласие на осмотр. И я на время отложил эту заботу на задворки своего сознания.
Безотлагательной проблемой был Медвепес. Этот большой бестолковый идиот остался без компании Фубар, когда после положенных трех месяцев ее выпустили из карантина, и она уехала в Нидерланды.
Он был гигантом среди собак, нежным, лишенным всякой злобы, однако в его случае перед нами вставала проблема: найти дом, хозяева которого могли справиться с конем, считающим себя собакой.
Один из недостатков фонда состоял в том, что он не занимался поиском новых хозяев для собак и всей связанной с этим административной работой: домашними проверками, сопроводительной документацией, визитами к будущим хозяевам и тому подобным. Так что я впал в экстаз, когда мне позвонили из лондонского приюта Мэхью и сказали, что хотят взять Медвепса к себе.
