Жизнь шла прекрасно. Она могла сложиться намного хуже, это уж точно, и мне вовсе не хотелось жаловаться. Мне только хотелось, чтобы Наузад иногда отвечал мне во время наших бесед.
— Давай, Наузад, наперегонки к вершине! — воскликнул я, когда мы достигли подножия Пика. Это послужило сигналом для Физз, едва не вырвавшей мне руку из суставов, когда она кинулась за лоснящейся фигурой Бимера.
Но вид нашей троицы, прущейся впереди него, никак не повлиял на Наузада. Он продолжал неспешно трусить позади, обнюхивая и описывая все, что ему понравилось.
В эту минуту, подумал я про себя, он, наверное, был самым счастливым псом в мире.
•16•
Чар Бадмаши
В этот раз, просматривая счета фонда, я чувствовал уверенность в состоянии наших финансовых дел.
У меня не было никаких сомнений, что или, говоря точнее, кто в ответе за исправный баланс, который позволит нам получить все, что нам понадобиться в следующие недели.
Заслуга принадлежала не мне и не Лизе, а четырем маленьким щенкам, пристально глядевшим с фотографий на нашем сайте в течение нескольких прошедших месяцев; щенкам, которых персонал из афганского центра окрестил «Чар Бадмаши» или «Четверо Хулиганов». Единокровным родичам Вайли, один из коих был мужского пола, а трое остальных — женского. Звали их Патч, Смадж, Перин и Бонни и каждый из них был столь же шаловлив, как и трое остальных, если верить сведениям, приходившим из спасательного центра.
Благодаря щедрости поддерживавших фонд людей, деньги, с помощью которых мы переселили их в Соединенное Королевство, полились рекой. В карантинный центр щенки прибыли в два приема. Сперва Перин и Бонни, в течение марта, затем Патч и Смадж, в апреле, и так получилось, что с самого начала они попали на карандаш — приходящие из карантина сообщения утверждали, что они все вполне достойны своего прозвища. Например, ни у одного из них не было лежанки, так как персонал давно оставил попытки их обустроить. Что-нибудь более роскошное, чем рваная газета, за считанные секунды раздиралось ими в клочья.
Щенки прибыли в карантин в довольно плохом состоянии. Их, как когда-то Наузад и Тали, сплошь покрывали паразиты, а еще все четверо нуждались в хорошем питании.
Однако Ребекка и ее команда позаботились о них настолько, насколько и мы, и после нескольких недель этой заботы Чар Бадмаши сильно подросли.
Четверо Хулиганов стали настолько популярны среди спонсоров фонда, что я даже провел некоторые исследования видовых различий собак. Я давно хотел зарыться в историю собак и собачьих пород в Афганистане, но все никак не мог до этого добраться. Я думал, что так я смог бы побольше разузнать еще и о происхождении Наузада и Тали.
Конечно же, моей отправной точкой стал Интернет. Как люди могли вообще что-то исследовать до изобретения всемирной сети? Я пулей летал от одного сайта к другому в поисках каких-либо специалистов в этом вопросе, и еще мне помогло письмо, присланное на электронную почту университетским профессором, заинтересовавшемся работой фонда. Это благодаря ему я наткнулся на некоторые материалы о «собаках кочевников» или «дэ кочьяно спай», как они назывались на пушту.
Эти собаки были связаны с кочевым племенем кучи, которое столетиями обитало в Средней Азии и особенно в тех краях, где сейчас Афганистан. Племя кучи исповедовало зороастризм, раннюю персидскую религию, предшествовавшую исламу. Зороастрийцы считали собак неотъемлемой частью кочевой культуры и ценили их как пастухов и сторожей, отгоняющих воров от принадлежащих племени коз или овец. Таким образом, собаки кучи играли важную роль в жизни племени и пользовались уважением наравне со старшими членами сообщества — настолько, что их даже кормили перед тем, как семья хозяина сама сядет за стол.
Собаки кучи пользовались славой из-за своих пастушьих навыков и способности приспосабливаться к климатическим крайностям, с которыми они сталкивались, когда их хозяева-кочевники переходили с места на место. Верные, свирепые, умные и крайне выносливые, эти псы имели жизненно важное значение для выживания племени.
Читать все это было по-настоящему интересно, и мне с трудом верилось, что речь идет о все том же Афганистане, который, даже если все описанное имело место в нем сотни лет назад, теперь ассоциировался у меня с жестоким обращением с животными, особенно собаками.
Когда я сравнил присланные мне фотографии родичей Вайли с некоторыми картинками, которые нашел в Сети, у меня не осталось сомнений насчет того, что Чар Бадмаши — это горные собаки кучи (саге коче).
Четыре игривых щенка выглядели так же, как и собаки на некоторых изображениях, которые мне довелось видеть. Однако описание породы, которое я начал читать, оказалось еще увлекательнее. Оно подсказало мне, что Наузад и Тали, вероятно, также являлись потомками древних собак кучи, но, скорее всего, пустынных кучи, а не горного подвида этой породы, отличавшейся большими размерами и к которой относились Чар Бадмаши.
Исследования — классический способ выбрасывать время на ветер, но чем больше я читал, тем больше мне хотелось знать. Часы скользили мимо, пока я прыгал с сайта на сайт, читая вывешенную информацию и глядя на фотографии.
Делая это, я не мог удержаться от мысли о том, какое все это имеет отношение к Наузаду. Теперь мне стало понятно, откуда он унаследовал свои способности к выживанию там, в Афганистане. Тамошние зимние ночи были без преувеличения жестокими, но Наузад пробил через них себе путь в жизни задолго до моего появления на сцене.
Однако еще более интересной вещью оказались зернистые фотографии собак кучи, найденные мной в Интернете. То были все как на подбор рослые, мускулистые псы, охраняющие стада тощих коз посреди каменистых горных равнин.
Что и впрямь привлекло мое внимание, так это то, что у них всех были обрезаны хвосты и уши.
Когда я впервые обнаружил Наузада, меня шокировало и привело в ужас то, как с ним обошлись. Я полагал, что это часть варварской традиции, связанной с собачьими боями: какой-то способ сделать так, чтобы собаку было тяжелее ухватить и держать во время поединка. Фотографии кучи заставили меня пересмотреть эту мысль. Теперь, хотя и вопреки моему восприятию, я видел, что это — своеобразная форма заботы. Кочевые племена явно были практичным и крепким народом; должны были быть. Большую часть своей жизни они были предоставлены самим себе, так как ничто, за исключением разве их традиционной медицины, не могло помочь им в случае болезни. И они не могли позволить своим собакам, игравшим жизненно важную роль в выживании племени, быть уязвимыми для ран и болезней.
Глядя на фотографии Чар Бадмашей, я видел, что у каждого из этих четырех сгустков веселья есть чрезмерно длинные вислые уши и длинные, тонкие, вертлявые хвосты — идеальные штуки для того, чтобы застревать меж камнями или быть ободранными об острые шипы кустов, покрывающих склоны афганских гор. Точно так же, как купируют хвосты пастушьим собакам у нас в Британии, кочевники-кучи купировали хвосты и уши своим собакам еще в щенячьем возрасте, чтобы защитить их от нежелательных повреждений во взрослой жизни.
