Вообще, Михаил выдвигается. 17 января он назначен председателем Георгиевского комитета его имени и сегодня просил царя принять звание почетного председателя комитета». (Лемке М. 250 дней в Царской Ставке. Пг., 1920. С. 534.)
После выступления в Государственной Думе на следующий день Государь отправился в Ставку в Могилев:
«10-гo февраля. Среда
Встал довольно поздно, занимался и в 10 час. принял Григоровича. Погулял. От 11 час. у меня были: Волжин, Хвостов – [министр] юстиции и Хвост[ов] – [министр] внутр. дел. После завтрака принял Неклюдова, посланника в Швеции.
Должен был уехать в 3 ч., но вследствие крушения поездов на М. В. Р. ж. д. пришлось отложить отъезд до 6 час. Погулял с Татьяной. После чая простился с дорогой Аликс; со всеми детьми прибыл на станцию и в 6 час. отправился в путь по Варш[авской] дор[оге] до Пскова. Обедал в 7 1/2 ч. и поиграл в домино»
[150].
Император Николай II принял в этот день министра внутренних дел А.Н. Хвостова, который дал объяснения по поводу новой попытки покушения на жизнь Г.Е. Распутина и начинавшегося по этому поводу нового скандала.
Жандармский генерал-майор А.И. Спиридонович по этому поводу указывал в воспоминаниях: «Однако проявлению внимания Государя к народному представительству не суждено было повлиять на положение в тылу, на что надеялись оптимисты. Причиной тому был начавшийся в те дни скандал Хвостов – Белецкий – Распутин – Ржевский, подобного которому еще никогда не видела русская бюрократия.
Расстроенный началом этого скандала, Государь принял 10 февраля министра Хвостова, который осветил его так, как было выгодно ему, и обманул Государя в полной мере. В тот же день Государь выехал в Ставку». (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Минск, 2004. С. 274).
Днем раньше из донесений Петроградского охранного отделения от 9 февраля 1916 г. о наблюдении за Г.Е. Распутиным (кличка Темный) следовало: «Гости разошлись в три часа ночи. В десятом часу приехала Вырубова, а за нею Добровольская и Мария Головина. В 4 часа 40 минут Темный [Распутин] вышел из дома и сказал, что “готовят на меня покушение. Вот если узнают, что письмо написанное от Илиодора, то действительно хотят убить”. Просителей Темный не принимал». (Распутин в освещении охранки //Красный архив. 1924. № 5. С. 270–288.)
Императрица Александра Федоровна в письме супругу с некоторой грустью писала:
«Мой бесценный, милый!
Это мимолетное твое посещение, мой любимый, было таким подарком! – И хотя мы мало видели друг друга, однако я чувствовала, что ты здесь. Твои нежные ласки опять согрели меня. Могу представить себе глубину впечатления, произведенного на всех твоим присутствием в Думе и в Государственном Совете. Дай Бог, чтоб оно побудило всех к усердной и единодушной работе на благо и величие нашего возлюбленного отечества! Увидеть тебя значит так много. И ты нашел как раз подходящие слова.
Мы с Аней переживали тяжелые дни вследствие этой истории с нашим Другом, и не было никого вблизи, чтоб подать совет. Но она держалась хорошо и мужественно во всем этом, даже выдержала отвратительно-грубый разговор с Воейковым в понедельник. Я в самом деле теперь за нее встревожена, так как она уразумела, в какую скверную историю ее старались втянуть Хвостов – евреи, и только для того, чтобы произвести скандал перед Думой, – все так тенденциозно.
Твое присутствие опять вернуло мужество и силу, люди очень низки, особенно вокруг нас, и направление умов в “тылу” все еще дурное. Все мои молитвы и мысли будут с тобою завтра. Ты делаешь великое дело, и очень мудрое, – все вожди смогут откровенно высказать свои мнения и отчетливо изобразить тебе все. Благослови Бог их труды под твоим руководством!
Спи спокойно, мое сокровище – опять буду скучать по тебе самым ужасным образом. Ты принес мне столько света, и я буду жить воспоминаниями о твоем милом приезде. Будем надеяться, что скоро ты опять будешь у меня, дома. Благослови и сохрани тебя Бог, мой родной, дорогой и любимый, мой супруг, мой собственный! Тысяча нежных поцелуев от твоей маленькой
Женушки». (Переписка Николая и Александры Романовых. 1915–1916 гг. М.; Л., 1925. Т. IV; Платонов О.А. Николай Второй в секретной переписке. М., 2005. С. 402.)
В этот период и чуть позднее вскрылись интриги министра внутренних дел А.Н. Хвостова и его заместителя С.П. Белецкого. В дискредитации Г.Е. Распутина и А.А. Вырубовой участвовали приближенный к А.Н. Хвостову некий Б.М. Ржевский и монах-расстрига Илиодор (Труфанов). Они по некоторым сведениям подготавливали убийство Распутина. Имеется в виду разгоравшийся скандал в связи с разоблачением подготовки покушения на жизнь Г.Е. Распутина, в котором оказались замешаны сотрудники полиции. В связи с этим 13 февраля 1916 г. последовал Высочайший указ о назначении бывшего начальника департамента полиции С.П. Белецкого Иркутским генерал-губернатором. В данном случае не обошлось без влияния министра внутренних дел А.Н. Хвостова, мстившего своему бывшему подчиненному. Именно А.Н. Хвостов первым начал распространять слухи, что Григорий Распутин являлся немецким шпионом.
Протопресвитер русской армии и флота Г.И. Шавельский относительно этого обвинения в шпионаже Распутина высказал свое мнение: «Во время войны раздавались по адресу Распутина обвинения в измене. Что Распутин царицей и Вырубовой посвящался в военные тайны, это не подлежит сомнению. У этих лиц не было тайн от него. А царица всегда была в курсе военных и государственных дел. Также несомненно, что от Распутина без всякого труда могли выведывать эти тайны разные предатели, с которыми он бражничал. В выборе собутыльников Распутин был неразборчив, а в хмелю – чрезвычайно хвастлив и болтлив. Тогда от него можно было выведать что угодно. И этой его слабостью ловко пользовались бесчестные собутыльники. В данном случае Распутин наносил вред Родине, не отдавая себе отчета. На сознательную измену он, по моему мнению, не был способен. Для русского мужика подобный грех представлялся безгранично тяжким». (Шавельский Г.И. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. Т. 2. М., 1996. С. 256–257.)
В свою очередь в это время иностранный дипломатический корпус обсуждал посещение царем Государственной Думы. Французский посол М. Палеолог 10/23 февраля 1916 г. записал в дневнике: «Заезжаю, как всегда, около 12 часов к Сазонову. Он в восторге от вчерашнего торжества, отклик которого скажется во всей стране.
– Вот, – говорит он, – здравая политика. Вот настоящий либерализм. Чем теснее будет контакт между императором и его народом, тем легче сможет император противиться влиянию крайних партий.
Я спрашиваю Сазонова:
– Это вам пришла мысль устроить посещение Государем Думы?
– К сожалению, не мне. Инициатор – вы не догадаетесь, кто – это Фредерикс, министр двора.
– Как, Фредерикс, этот консерватор, реакционер, этот живой обломок старины?
