Когда в начале февраля Ржевский вернулся в Петроград, он немедленно был вызван Белецким. Накричав на него по поводу скандала на границе с жандармами, Белецкий потребовал объяснений о его мошеннических операциях, стращая высылкой в Сибирь. Ржевский так перетрусил, что принес Белецкому полную покаянную, рассказал ему о своей поездке к Илиодору и раскрыл всю подготовку убийства Распутина. Получив все, что ему было нужно, Белецкий еще более горячо стал распекать Ржевского как чиновника за то, как смел он выдавать секрет, порученный ему министром, как смел заявить о своей секретной командировке на пограничном пункте. Ржевский совсем растерялся.
Белецкий во всеоружии добытых от Ржевского сведений явился к Хвостову и доложил ему о мошеннических операциях Ржевского, предложил передать дело на рассмотрение особого совещания с целью высылки Ржевского. Обо всем остальном, узнанном от Ржевского, Белецкий умолчал, делая вид, что он ничего не знает о секрете Хвостова и Ржевского. Хвостов также продолжал скрытничать и заявил Белецкому, что он может поступать с Ржевским как ему угодно. Хвостов предал Ржевского. Белецкий назначил срочно особое совещание для рассмотрения дела Ржевского.
Ржевский, узнав о предстоявшей высылке, чем уже стращал его Белецкий при первом свидании, обезумел. Он бросился к своему другу Гейне в тот же день 4 февраля рассказал все так называемому секретарю Распутина еврею Симановичу, который устраивал через Распутина свои еврейские дела. Симанович оповестил Распутина. Распутин, уже и так нервничавший несколько дней, перетрусил. В квартире началась настоящая паника. Незадолго до этого по совету Белецкого, чтобы напугать Старца, Комиссаров накричал на него так сильно, что тот пожаловался в Царское Село в полной уверенности, что против него что-то замышляется. Предчувствие усилилось, когда Комиссаров вдруг снял охрану.
И вот теперь, когда Симанович передал, что Распутина хотят убить, хочет сам Хвостов, все стало ясно. Акилина была в гневе. 5 февраля, когда вернувшийся лишь в шестом часу утра пьяным Распутин проспался, состоялось совещание о том, что дальше делать.
В известность обо всем происшедшем была поставлена Вырубова. Написали письмо императрице с просьбой защитить.
Во дворце были встревожены. Государь находился в Ставке. Дворцовый комендант отсутствовал. К кому же обратиться, если министр внутренних дел, органы которого охраняют Старца, сам организует убийство? Дамы решили искать защиты у помощника военного министра генерала Беляева, которого Вырубова знала по Петрограду. Беляев был вызван во дворец 6 февраля. Белецкий, узнав о тревоге у Распутина, приказал вновь поставить охрану около Старца.
6 февраля вечером генерал Беляев явился в Царскосельский дворец. Его провели в гостиную. К нему вышла Вырубова. На костылях, взволнованная, перепуганная, она просила генерала охранять Распутина, которого хотят убить. Рассказала, кто именно. Она плакала. Генерал был поражен и старался как мог успокоить Анну Александровну. Вскоре вышла императрица. Спокойная, холодная, величественная царица рассказала генералу, какую большую дружбу питает она к Анне Александровне, как та расстроена и как она хотела бы помочь подруге. Ее Величество ни слова не проронила о Старце и только прибавила, что ей было бы приятно, если бы генерал помог подруге. Императрица подала руку. Аудиенция была окончена. Гоффурьер проводил генерала. Удивленный до крайности всем происшедшим, генерал Беляев, вернувшись в Петроград и посоветовавшись с кем надо, понял, что это не его дело. Генерал переговорил по телефону с Белецким и последний уверил генерала, что примет все меры, чтобы охранять Распутина, и что предполагаемый убийца ему известен и будет арестован.
В ночь с 6 на 7 февраля по приказу Белецкого охранное отделение произвело обыск у Бориса Ржевского и арестовало его. При обыске было найдено письмо Ржевского к министру Хвостову о переговорах Ржевского с Илиодором по поводу Распутина. Жандармский офицер упомянул о письме в протоколе обыска и приобщил к нему, несмотря на протест Ржевского. Утром 7-го числа Хвостов горячился, узнав об обыске у Ржевского и о том, что адресованное ему письмо приобщено к протоколу. Он вызвал начальника охранного отделения и офицера, производившего обыск, и сделал им выговор.
Генерал Беляев по телефону успокоил Вырубову, сказав что преступник арестован. Белецкий торжествовал. А к генералу Беляеву, которому только во дворце и доверяли, явился друг Распутина (он же секретарь) Арон Симанович, подробно рассказал ему, что он узнал о подготовке убийства Распутина от Гейне и от гражданской жены Ржевского, которая ездила за границу вместе с ним и была в курсе всего.
В этот момент на сцену выходит Манасевич-Мануйлов. Он встретился с Распутиным и узнал все подробности, поговорил с Белецким, Симановичем и как выгодно может использовать всю эту грязную историю его патрон премьер Штюрмер против Хвостова. Он сделал доклад Штюрмеру, а тот сообщил, что к нему уже обращалась по телефону Вырубова, прося помощи и защиты от Хвостова.
В общем во дворце, у Вырубовой, в квартире Старца, у Штюрмера, у Хвостова и Белецкого и даже в контрразведке Генерального штаба, у генерала Беляева – всюду был большой переполох, тем более что 8-го числа должен был приехать Государь.
8 февраля по возвращении Его Величества произошло описанное в предыдущей главе (т.е. посещение Государственной Думы. – В.Х.). Государь был очень расстроен.
Воейков виделся с Беляевым и Хвостовым. По инициативе Мануйлова к Штюрмеру был вызван и допрошен Арон Симанович, он и дал показания против Хвостова. Ржевский написал письмо к Распутину, в котором сознавался перед Старцем в подготовке по инициативе Хвостова убийства, просил прощения и умолял защитить его. У Гейне, в Союзе журналистов, был произведен обыск, причем было обнаружено письмо Илиодора, которое говорило о готовности Илиодора участвовать в деле. Допрошенная «жена» Ржевского дала формальное показание жандармскому офицеру о поездке с Ржевским в Христианию, о переговорах с Илиодором и о плане использования его для покушения его поклонников-фанатиков.
Развертывание дела очень встревожило Хвостова, однако его отвлекло посещение Государем Думы. Настраиваемый Андрониковым, Хвостов решил свалить все дело на Белецкого. Он пустил слух, что устранение Распутина готовилось именно Белецким, и спроектировал немедленное, но весьма почетное удаление Белецкого в Сибирь на пост иркутского генерал-губернатора.
Хвостов вызвал Белецкого и упрекал его за неискренность и интриги. Белецкий обвинял в том же Хвостова, доказывая, что если бы он, Хвостов, не скрыл от него, Белецкого, своего дела с Ржевским и Илиодором, то никакого скандала не произошло бы и вместе они сумели бы избавиться от Старца. Белецкий лгал, конечно. Лгал и Хвостов. Каждый хотел перехитрить другого. Теперь Белецкий стал уговаривать Хвостова свалить Старца открытым, законным путем.
Он предлагал подать Государю подробный доклад о Распутине, обосновав его документами охранного отделения и скрепив подписями начальника охранного отделения и начальника личной охраны Старца Комиссарова. Хвостов, чтобы усыпить бдительность и подозрительность Белецкого, сделал вид, что придуманный проект ему очень понравился, и приказал составить такой доклад немедленно. Целую ночь в охранном отделении составляли настоящий обвинительный акт против Распутина, подкрепляя его документами. Доклад подписали генералы Глобачев и Комиссаров. Белецкий вручил два экземпляра доклада Хвостову. Тот сделал вид, что он в восторге. Хвостов обещался 10-го числа вручить Его Величеству доклад. А в ночь на 10-е Хвостов, не предупредив Белецкого, приказал арестовать Симановича. Это возбудило подозрение Белецкого, но он смолчал.
