Совсем обалдели.
Одна радость: Лаваль – охрана весьма нелюбезно вытолкала его за ограждение – успел крикнуть:
– Я не ухожу!
– Почему? – крикнула в ответ Татьяна.
– Верну вам ваши двести! – расплылась в улыбке теннисная знаменитость.
* * *
Все же есть плюсы, когда ты – королева красоты и снимаешься в рекламном ролике. С какими интересными людьми можно познакомиться! Разве подошел бы Лаваль к Тане прежней, в скучном офисном костюме? А стоило облачиться в кокетливое теннисное платье да покрутиться при народе в хороводе перед камерой – и у тебя тут же знаменитые поклонники появляются!
Садовникова никогда особо не заморачивалась, чтоб познакомиться со звездой. Не понимала, зачем (как в старом кино) бросаться на певца Лемешева и раздирать на клочки его костюм. А всяких «группис» и вовсе презирала – надо совсем себя не уважать, растрачивать жизнь на то, чтобы быть чьей-то безмолвной свитой. Любопытно, конечно, пообщаться в обычной жизни со знаменитостью – но именно пообщаться, на равных, а не униженно вымаливать автограф.
Правда, с теми звездами, с кем она сталкивалась по старой работе, когда сама снимала рекламные ролики, общаться особенно и не хотелось: слишком надменные, только и знают – кривить физиономии да без конца требовать у ассистентки то кофе, то мобильный телефон.
А тут, с ума сойти, – знаменитость рангом куда выше всех ее прежних знакомых, сам Лаваль, номер, кажется, два в мировом теннисном рейтинге, да еще и держится простецки, настоящим «парнем с соседнего двора»!
Послушно отошел и терпеливо ждет в сторонке, пока закончатся съемки. Вот уж перед кем на корте-то оскандалиться нельзя!
Но, к счастью, больше стучать по мячику не пришлось. Вдруг набежали тучи, с моря подул совсем уж ледяной ветер, режиссер потребовал у ассистентки пуховик и горячий чай, – а продрогшим до синевы фотомоделям милостиво подарил получасовой перерыв.
Товарки дружно рванули в вагончик – облачаться в брюки и куртки, но Таня решила не тратить на это время. Если Лаваль джентльмен, он ей свою куртку предложит. А без штанов еще полчасика можно потерпеть – к тому же и ноги прятать жаль, очень уж выгодно короткое теннисное платье их открывает…
И она в своих расчетах не ошиблась – не успела подбежать к теннисной звезде, а он уже куртку скидывает. И не абы какую, а фирменную, с гордой строчкой «Espana» – наверное, в ней же в перерывах на Кубке Дэвиса отдыхал. Круто. Может, заиграть? Отличный получится сувенир…
Но Таня тут же устыдилась мыслей, недостойных девушки ее ранга. Да с какой стати ей заигрывать принадлежащую знаменитости вещичку? Она, между прочим, теперь и сама звезда!
Лаваль заботливо укрыл ее плечи курткой, еще хранившей тепло и аромат его тела. Слегка обнял, галантно предложил:
– Выпьем вместе по чашечке кофе?
– Боюсь, не успею. У нас перерыв всего полчаса, – вздохнула Татьяна.
– За полчаса… если тебе, конечно, везет… можно выиграть целый матч! – широко улыбнулся звездный испанец.
Энергично замахал рукой – и буквально через пару секунд рядом с ними уже притормаживал ослепительный двухместный «Мерседес» с откидным верхом. Шофер выскочил из машины, коротко кивнул Садовниковой, а ключи протянул Лавалю.
Рафа распахнул перед Татьяной дверцу:
– Прошу!
«По контракту – у меня сейчас рабочее время, съемки, – вспомнила Садовникова. – А во время съемок общаться с кем-либо вне съемочной площадки категорически запрещено. И штраф, кажется, еще штука баксов…»
Но у Лаваля – настолько восхитительные глаза! И такие милые, упрямо сдвинутые брови! Да он в жизни куда эффектней, чем тот теннисный робот, которого показывают по телику! И упустить такую возможность?!
– Плевала я на их дурацкий штраф… – пробормотала Татьяна по-русски.
Быстро нырнула в «Мерседес», и Лаваль немедленно рванул с места – столь же уверенно, как громил на грунтовых кортах «Ролан Гарроса» всех подряд теннисных знаменитостей.
* * *
Он сдержал все свои обещания. И восхитительным кофе напоил – в совершенно неприметной кафешке. И в полчаса уложился. И двести долларов, ее штраф, ей всучил, как Татьяна ни отказывалась. А едва она попыталась вернуть его куртку, и вовсе обиделся: «Разве ты не хочешь взять ее обо мне на память?»
– А мы что, больше не увидимся? – кокетливо поинтересовалась Татьяна.
– Просто, когда мы увидимся в следующий раз, я подарю тебе что-нибудь другое! – обезоруживающе улыбнулся он.
Татьяна была настолько очарована, что даже дурацкая мысль мелькнула: до чего жаль, что Рафа еще совсем молодой и, конечно, на то, чтоб женился, его никак не развести…
Она, правда, и сама совсем не стремилась замуж – но ради Лаваля принципами можно и поступиться.
– Кстати, насчет следующего раза. Когда и где? – поинтересовался он, когда они уже вышли из «Мерседеса» и спешили обратно на съемочную площадку. – У тебя какое на эти дни расписание?
Таня еще не привыкла к слову расписание и к тому, что свободное время у всех звезд – блестящего теннисиста Лаваля, известной фотомодели Садовниковой – строго регламентировано.
– Ну, у меня сегодня съемки до семи вечера. А вечером, в девять, – прием в мэрии.
– О нет! – темпераментно выкрикнул он.
– Что – «нет»? – не поняла Татьяна.
– Только не в мэрию, я тебя умоляю!
– Там подают кислое шампанское?
– Ох, Таня, не в этом дело! Я просто зарекся ходить на местные приемы. Потому что мэр, и вся его свита, и официанты, и гардеробщики меня прекрасно знают. Думаешь, охота весь вечер раздавать автографы?
«А что в этом плохого?» – едва не вырвалось у нее.
Сама Татьяна автографы раздавала лишь однажды, сразу после своей победы на «Первой красавице», – и ей процесс пришелся по душе.
– А если ты не пойдешь на прием? – вкрадчиво попросил он. – Мы могли бы съездить в Вальдемоссу, и…
– Нет, Рафа, – покачала она головой. – Я бы с радостью, но тут одним штрафом не отделаешься…
– А завтра, в полдень, я улетаю, – грустно вздохнул теннисист.
«Да я бы с тобой и ночью , после приема, встретилась!» – едва не брякнула Татьяна.
Положительно, в присутствии юного и горячего испанца можно окончательно потерять рассудок. Но вслух она чопорно произнесла:
– Что ж, очень жаль. Значит, встретимся в другой раз. В другой стране и в другое время…
Да что за ерунду она несет?!
– Слушай, но, может, хотя бы утром? – не сдался теннисист. – Я поднимаюсь в шесть, сначала бегаю, а уже в семь мы могли бы вместе позавтракать, хотя ты, наверное, так рано не встаешь…
