Филиппинка на рецепшене радушно расплылась при ее появлении, встала, поклонилась девушке чуть не до земли.
– Хочу у вас сделать все! – весело объявила Татьяна. – Все процедуры, что смогу и успею. Массаж, обертывания, маникюр, педикюр… Да, еще! Моя соседка очень хвалила шоколадные ванны…
– Да, мадмуазель, конечно, – все, что вы скажете. Только простите, мы работаем до девяти вечера. Поэтому сделаем только те процедуры, что успеем, ладно?
Садовникова вытащила из карманчика шортов сто долларов и сунула их в руку филиппинке.
– Постарайтесь, чтоб мы успели все, что я захочу, хорошо? Ваши девочки тоже будут вознаграждены за сверхурочные.
Черт возьми, она – высокооплачиваемая модель. Неужели не может позволить себе маленькую прихоть?
После столь щедрых чаевых и без того гостеприимная служащая готова была, без преувеличения, упасть Татьяне в ноги и целовать ей стопы.
– Да, мадмуазель, конечно, мадмуазель, все сделаем, с какой процедуры вы хотели бы начать ваше пребывание у нас?
– Сперва – общий массаж. А в каком порядке дальше – мне все равно.
– Буквально одну маленькую секундочку! Я все устрою. А вас попрошу пока сюда. Вы сможете немного отдохнуть.
Она провела Татьяну в комнату. Распахнутое окно – или, вернее, окно без всякого присутствия рам и стекол – выходило прямо на океан.
Рецепционистка усадила Татьяну в удобнейшее кресло. Продолжая кланяться, подоткнула подушки и исчезла.
Солнце не спеша садилось. Волны неустанно набегали на берег. Слышался их неумолчный шум. Берег был абсолютно пустынен, словно до начала времен. В двадцать первый век возвращал лишь белый катерок, неспешно пересекавший вдалеке синь моря.
Через полминуты возникла другая филиппинка – притащила зеленый чай со льдом. Чай оказался потрясающе вкусен. Он не будоражил, а будто бы начинал процедуру релаксации. Вдобавок она преподнесла Татьяне четыре сорта масел для массажа, чтобы та выбрала один из запахов.
Таня предпочла тот, что под названием «eternity»
[9] . И название его, и аромат чудесно гармонировали с пустынным берегом, покойным вечером, плеском волн. И мягким креслом, и закатом, и зеленым чаем…
Все треволнения последнего дня: съемки, грим, солнце, команды режиссера – отлетели куда-то далеко-далеко.
Дневное светило, краснеющее все больше и больше, почти коснулось кромки океана. Чай был допит.
В ту же секунду явилась массажистка, с величайшей деликатностью жестами попросила Татьяну подняться и препроводила ее в кабинет. Там она помогла девушке раздеться и забраться на высокий массажный стол.
Таня легла лицом вниз, головой на закат. Филиппинка прикрыла ее мягким полотенцем.
Для лица в массажном столе была оставлена прорезь. Ровно под ней на полу стояла ваза с водой. В ней плавали, суетились, для услаждения глаз массажируемого, разноцветные рыбки.
– Какая у вас красивая фигура! – на ломаном английском воскликнула массажистка. – Великолепная, идеальная, совершенная!..
«Я знаю», – хотела сказать Татьяна, однако тело уже начало расслабляться, и лень было даже шевелить языком.
То сильные, то ласковые прикосновения массажистки усыпляли. Раза четыре Таня даже улетала – засыпала, а просыпалась, лишь когда филиппинка нежно переворачивала ее. И такая нега…
Когда процедура закончилась, Татьяна почувствовала себя необыкновенной свежей и отдохнувшей. Массажистка получила щедрые чаевые, раз пять сказала, как она благодарна и счастлива, и с чрезвычайными почестями проводила Таню в другой кабинет.
– Сейчас мы будем делать маникюр и педикюр, – на своем плоховатом, но певучем английском объявила она.
Кабинет для маникюра оказался без окон. Ну и правильно: человек, случайно прогуливающийся по берегу, еще может взглянуть на процесс массажа, но вот обработка рук и ног дело слишком интимное, чтобы выставлять его на обозрение.
В комнате было полутемно. В ней находилось два кресла. В одном из них уже сидел мужчина. У его ног на коленях расположилась филиппинка. Она мыла ему ступни в большой глиняной чаше. Мужчина загородился рукой и отвернул лицо.
Таня хотела было возмутиться: какого черта? Ей что, собираются делать процедуры рядом с незнакомым мужиком?
Но в этот момент человек сделал повелительный знак. Обе филиппинки – и та, что сидела у его ног, и та, что привела Таню, – послушно и бесшумно вышли.
Мужчина поднял голову. Татьяна еле сдержала возглас удивления. Это был Чехов.
– Сколько можно гоняться за тобой по всему миру! – молвил Володя. Голос его звучал беззлобно и ласково.
Таня присела на второе кресло.
– Как ты здесь?
Она по-прежнему не могла оправиться от удивления.
– Прилетел на денек вместе с нашими летчиками.
– Рада тебя видеть. – Татьяне и вправду было приятно появление Чехова. – Как там погода в Москве?
– Ты не поверишь: снег, слякоть и минус два.
– Бр-р.
– К хорошему быстро привыкаешь, верно?
– Все равно я по Москве соскучилась. По Москве, по родным и даже – ты не поверишь! – по офису.
– Хорошо там, где нас нет.
– А что случилось? Почему ты здесь? – повторила она.
– Знаешь, специально, чтобы ты не скучала, привез для тебя небольшое дело. Можно сказать, задание.
– Взорвать этот туристский рай к чертовой матери?
– Фу, как грубо. А потом, взрывы – не наши методы. Нет, все гораздо проще… Я хотел бы для начала, чтобы ты охарактеризовала всех своих ухажеров.
– Всех? Да мне ночи не хватит, чтобы рассказать обо всех.
– Нет, мелкие сошки: продюсеры, режиссеры, операторы и прочие осветители – нас не интересуют.
– А кто интересует?
– Трое. Теннисист Лаваль, компьютерщик Тэд Уэйтс и шейх Ансар Аль Кайаль.
– А вы неплохо информированы.
– Работаем.
– Но ухажерами, в полном смысле слова, их и назвать нельзя. Так, встречались пару раз. Даже шантажировать их связью со мной не получится.
– Ради бога, зачем шантажировать? Да ведь ты и не спала ни с одним из них, разве нет?
– У тебя очень точные данные. Такое впечатление, что вы следите за мной.
– Я просто знаю твой характер. Без любви ты вряд ли прыгнешь к кому-то в койку.
– А вдруг я кого-нибудь из них полюбила?
– Думаю, пока вряд ли. Ну, прошу тебя, рассказывай. У меня мало времени.
