Восточный красавец уехал рано. В пять утра за ним прибыл лимузин, чтобы отвезти его в аэропорт.
Садовникова этого, естественно, не видела.
Она позавтракала в одиночестве и сошла на берег. Вахтенный матрос у трапа отдал ей честь.
Улицы города поднимались вверх в переплетении акаций. Слева от причала возвышалась гора Монжуик. На гору от берега шла наискось канатная дорога.
Прямо на морвокзале Татьяна купила билет и уселась на двухэтажный туристический автобус. Он шел мимо всех достопримечательностей города. На любой остановке можно было выйти, осмотреться пристальней, а потом, на следующем «бас туристико», следовать дальше. Билеты действительны!
Еще вчера, полазив по Интернету, Таня определилась, что хочет посмотреть в Барсе: знаменитую Саграда Фамилиа
[16], затем парк Гуэль, построенный тем же Гауди, площадь Испании. Ну, и пройтись по бульвару Рамбла, конечно.
Таня поднялась на верхний открытый этаж автобуса. Было почему-то ужасно приятно очутиться в одиночестве, самой по себе, без толпы прислуги. И без Ансара. Она устала от длительного плавания и радовалась, что оно подошло к концу. Но что будет с ней дальше?
Окружавшие ее в автобусе туристы со всех концов земли – от Китая до Италии – отчего-то показались ей чрезвычайно милыми. Они тараторили на разных языках и без конца снимали на фото– и видеокамеры разнообразные архитектурные чудеса столицы Каталонии – действительно, очень красивого города.
…К обеду Таня попала в парк Гуэль. Ее поразили разноцветные мозаичные ящерицы, колонны, панно, домики с гнутыми крышами. Было похоже на цветочный город из сказки про Незнайку.
Парк стоял на горе, а внизу, под ним, пестрел своими разноцветными крышами, спускался к морю удивительно доброжелательный город.
Таня поднималась по парку все выше и выше, туристов становилось все меньше.
В аллее одинокий мороженщик продавал свой товар. Садовникова вдруг почувствовала сильнейший голод и купила у него рожок ванильного. Зашла в пустой рукотворный грот, села на каменную скамейку и азартно вгрызлась в ледяную сладость.
В гроте показался мужчина. Он встал против света, и Татьяна видела только его силуэт. Однако фигура была удивительно знакома.
– Володя! – сама окликнула она его.
– Что вы сказали? – удивленно молвил тот по-испански.
Однако через секунду подошел ближе и сел рядом.
И в самом деле это был Владимир Чехов.
Неизвестно почему, Таня ему обрадовалась. Может быть, оттого что уже нескольких месяцев не встречала ни единого русского. Последним россиянином, с которым она общалась, был все тот же Чехов – тогда, на Мальдивах.
– Ты – как всегда!.. – со смехом молвила она.
– Как всегда, красив и элегантен?
– Как всегда, появляешься из ниоткуда. И исчезаешь в никуда.
– Делаю все возможное, чтобы повидать тебя, милая. Наедине.
– А ты знаешь, я очень рада тебе. Я ужасно соскучилась.
– Соскучилась – по мне?
– Не только по тебе. По России, по Москве, по русской речи. По родным соскучилась. По маме, отчиму. Даже по грязи нашей и по хамству.
Чехов с улыбочкой изрек:
– Штирлиц склонился над географической картой. Его рвало на родину…
– Какой же ты циник!..
– Это оттого, что я тебе завидую.
– Чему там завидовать?
– Как же!.. Путешествуешь на собственной яхте, куча слуг, ни в чем нет отказа, любовник – мультимиллионер… Кстати: как он как мужчина? Хорош?..
– Чехов! Что за вопросы ты задаешь девушке!..
– По-моему, нормальный вопрос между друзьями.
– А мы с тобой – друзья?
– Мы больше чем друзья. Мы – товарищи по работе. И напарники.
– И еще – я твоя шпионка.
Куратор усмехнулся:
– По-моему, мое последнее задание тебя совсем не обременило…
– Поэтому мои личные отношения с Ансаром тебя не касаются.
Чехов задумчиво покивал.
– Значит, у вас с шейхом все сложилось… Что ж, поздравляю. Только учти, чтобы не было иллюзий: ты у него далеко не первая. И, полагаю, не последняя.
От слов Володи внутри царапнули и злость, и обида, и ревность, но Таня спокойно сказала:
– Я это понимаю.
– Это хорошо. Тогда вопрос: что вы с ним делали в Пакистане?
– Где?!
– В Пакистане. Вы, кажется, летали туда вертолетом.
– Ах, это был Пакистан…
И Владимир начал расспрашивать ее подробно, не упуская ни единой мелочи. Куда они прилетели? Как выглядела пещера, где Татьяна побывала? Кто встретил Ансара? Что было у него в руках, когда он прибыл? А остался ли чемодан, когда они летели обратно? И даже – в какую сторону обращались женщины, когда совершали намаз в той пещере?
А когда Татьяна рассказала, вопросы пошли по второму кругу, только в несколько иной формулировке.
Когда Чехов закончил свой допрос, Таня тихонько спросила:
– Ансар – он что, враг?
– Пока не знаю.
– А зачем мы туда летали? Что это за седобородый старец? Зачем они встречались? Что Ансар им привез?
– Вот это я как раз хотел бы выяснить у тебя…
– Ты же знаешь: Ансар – восточный человек. А мусульмане не посвящают в свои дела женщин. Он мне ни слова про ту нашу поездку не сказал. А выспрашивать я не стала.
– И правильно сделала… Продолжай в том же духе – тише воды, ниже травы… Теперь скажи: у шейха на яхте имеется какое-то помещение, куда ты не имеешь доступа? К примеру, его личный кабинет?
– Только не проси меня туда проникнуть. Я уже пробовала – и ничего не получилось.
Чехов укоризненно покачал головой.
– Ну, пробовала ты напрасно. Зачем рисковать? Помнишь английскую поговорку: любопытство сгубило кошку. И не пытайся больше.
Татьяна смиренно сложила ручки.
– Хорошо, больше не буду.
– Лучше скажи: где конкретно расположен этот его кабинет?
Куратор достал из внутреннего кармана летнего пиджака пару вчетверо сложенных листов. Развернул, протянул Татьяне. На бумаге был изображен подробный план яхты – каждой палубы в отдельности.
Садовникова взяла схему верхней палубы, рассмотрела. Рассказала, где находятся их каюты, столовая, личный Ансаров кабинет.
