И она спокойно, лишь изредка разгоняясь до ста двадцати, подвезла Кристинку до дому – изрядный крюк, а что делать, старшую напарницу, по всем законам, положено ублажать и холить… А после поехала к себе, на Металлургическую.
И, лишь поднимаясь в квартиру, поняла, что отрываться от давешних преследователей смысла все равно не было. Потому что ее у подъезда ждала еще одна родная сестричка, неприметная «девятка». С потушенными габаритами и выключенным двигателем, а из салона доносится тихая восточная музыка…
«Как, интересно, Чехов пробьется сквозь такой кордон?» – мелькнуло у Садовниковой.
Впрочем, это его дело. А она сейчас до того устала, что даже, наверное, в душ не пойдет. Слегка поплещется в ванной под краном – и спать. А, нет. Перед сном обязательно выйдет на балкон и выкурит сигарету, которой сегодня в обед ее лишил Ансар.
Но едва Таня отперла дверь и потянулась к выключателю, как сердце трепыхнулось от страха. Потому что ее ладонь в кромешной тьме накрыла жесткая мужская рука.
Они – здесь?! И здесь – тоже?!!
Она попыталась вскрикнуть, но крик захлебнулся, твердая ладонь закрыла ей рот.
И Таня услышала знакомый шепот:
– Тш-ш. Это я.
В сумраке коридора нарисовался силуэт Чехова.
– Боже мой… – простонала Татьяна.
А Чехов одними губами велел:
– В кухню.
Татьяна послушно, резиновой куклой, прошла, куда он приказал. Чехов, пригнувшись, чтобы не заметили из окон, проследовал за ней. Уселся на полу, прямо в хлопья пыли, спиной к стене. И только тогда разрешил:
– Включай свет.
Лампочка озарила не самую прибранную кухню на свете. А Володя (его светский тон плохо сочетался с грязным полом) попросил:
– Чайком угостишь?..
Татьяна плюхнулась на табуретку. Она уже вполне оправилась от внезапного явления куратора, адреналин, вскипевший в крови, пошел на убыль, и ее снова охватила дикая усталость.
– Не время сейчас для чая… – буркнула она. – Я лучше пойду на балкон. Покурю.
– Кури здесь, – покачал головой Чехов. – У меня мало времени. Рассказывай.
И ловким движением бросил ей зажигалку. Загадочный человек. От самого табаком никогда не пахнет, а зажигалки с собой носит.
Таня с наслаждением затянулась. И без эмоций, сухо и кратко поведала куратору о появлении Ансара. И о его дикой просьбе. И о том, что она помочь шейху согласилась.
– Та-ак… – задумчиво произнес Чехов.
И что скрывается за этим «так»?
Так я и знал?
Такова жизнь?
Ах ты, такая сволочь?
– Как думаешь, что он затеял? – вздохнула Таня.
– Скорее вопрос нужно ставить по-другому, – задумчиво произнес куратор. – Что Ансар или его люди – будут требовать? Он тебе не намекнул?
– Да что-то говорил… И еще раньше, когда мы в Пакистан летали. И сейчас… Про господство Америки и притеснения мусульман… – неуверенно пробормотала Садовникова. – Что пора положить этому конец…
Не объяснять же куратору, что в пламенные монологи шейха она не вслушивалась – особенно сегодня. Пыталась вместо этого разглядеть в его лице хотя бы жалкие осколки былой любви.
– Ладно. – Брови Чехова сошлись к переносице. – О чем конкретно он тебя просил?
– Завтра, перед рейсом, ко мне подойдет его человек. И передаст сверток, который я должна буду пронести в самолет.
– Что в свертке?
– Оружие. Какие-то особые пистолеты. Которые якобы обшивку не повреждают. И пластит.
– Серьезно… И кому ты должна все это передать?
– Никому. Ансар просил разместить эту дрянь где– нибудь в легкодоступном месте. Мы договорились, что в коробе для питания. Верхнем правом. Он все равно всегда пустует.
– Нарисуй мне, где это. – Карманы Чехова были воистину бездонны – немедленно и листок бумаги нашелся, и ручка.
– Подожди, Володя… – покачала головой Таня. – Я не поняла… Ты что – хочешь, чтобы я действительно пронесла на борт оружие? И пластит?!
– А ты не сможешь?
– Да нет, наверное, смогу… – пробормотала она. – Экипажи, конечно, тоже должны через рамку проходить… И свои сумки показывать… Но обычно нас не заставляют. Только если усиление или Васька-толстый на контроле…
– Значит, задание выполнимое . Тогда – выполняй.
– Но послушай! – вскричала она. – Оружие и пластит на борт проносить нельзя! Это ведь дико опасно! Я думала, что вы их раньше возьмете… Еще на земле…
– Гениально, – саркастически произнес Чехов. – И что мы им предъявим? Незаконное ношение оружия? До пяти лет общего режима?
– Да, правда… – пробормотала она. – Но все равно нельзя допустить, чтоб эта гадость попала на борт! Мало ли что?! Нужно этот сверток подменить! На муляж.
– Таня, – устало вздохнул куратор. – Ты сама сказала мне, что за тобой следят.
– Обманем, – беспечно отмахнулась она.
Он покачал головой и сказал:
– Причем следят очень серьезно. Минимум шесть человек. На трех машинах. И это сейчас, пока ты еще не получала никакого свертка. А завтра, уверяю, контроль за тобой усилят в разы.
– Да как они усилят? Я ведь через служебный вход пойду, кто их туда пустит?!
– Девочка моя… Ты что, полагаешь, ты у них одна ? Единственная? Незаменимая?! Да они любого, понимаешь, любого – хоть твою напарницу! – могли нанять! Чтобы присматривала за тобой! И, если заметят подмену, вся операция пойдет псу под хвост!
– Какая операция ?
– Планировать будем, когда я вернусь в контору. – Владимир взглянул на часы. – Но навскидку могу тебе сказать, что обычных пассажиров на твоем завтрашнем рейсе окажется немного… Вместо них отправим наших людей. Спецназ.
– Слушай, – вспомнила Таня. – А мне Ансар велел: пронести сверток на борт, но самой не рисковать. Отказаться от полета. Под любым предлогом.
– Интере-эсно… – протянул Чехов. – А ты подумала, как это будет выглядеть?..
– Ну-у, как. Заболею. Внезапно. Скажем, аппендицит.
– И самолет полетит с одной стюардессой? – усмехнулся Володя. – С твоей напарницей?
– Нет, не полетит. По инструкции не положено, – растерянно протянула Таня. – Будут замену искать. Вызывать из резерва…
– И насколько это затянется?
– Как повезет. Часа, наверное, на два…
– А ты можешь гарантировать, что террористы за эти два часа не наделают глупостей? – резко спросил он.
