Тщеславие француза иногда выводило Раглана из себя и заставляло терять терпение. В тот вечер за ужином, услышав громкие звуки трубы, доносившиеся из французского лагеря, он довольно раздраженно заметил: «А вот и они со своим «ту-ту-ту». Это единственное, что они умеют делать!»
За следующий день ничего так и не было решено. Из-за отказа французов немедленно наступать на Севастополь англичане получили возможность переправить своих раненых на корабли флота. В условиях нехватки транспорта это был довольно длительный процесс. Теперь уже Сент-Арно мог с полной уверенностью заявлять, что это англичане, а не он снова задерживают наступление союзников.
Наконец обе армии были готовы. Теплым солнечным утром 23 сентября 1854 года они выступили от холмистых берегов Альмы в сторону живописной долины реки Качи. Воздух благоухал запахами цветов. По дороге солдаты могли собирать тяжелые гроздья винограда, набивать карманы и ранцы дынями, абрикосами и грушами. Иногда за заборами садов слышалось кудахтанье кур. Услышав его, солдаты немедленно бросались на звук, и вскоре только кучка перьев напоминала о домашней птице, которая имела несчастье оказаться на пути армии. Домики крестьян были чистыми и аккуратными, а местные жители держались дружелюбно и немного застенчиво. Вскоре солдаты увидели, что в Крыму живут не только крестьяне. Армия прошла мимо нескольких больших загородных домов. «Вы не можете себе представить, – писал своей тете лейтенант Ричард Вильямс, – как много было украдено солдатами из домов русской знати и богатых жителей Севастополя. Дома были великолепно обставлены, в них висели люстры выше человеческого роста, имелся прекрасный фарфор, позолоченные безделушки и т. д.». Дорога была усеяна имуществом, брошенным быстро отступавшей в сторону Севастополя русской армией: повозками, полевыми кухнями, ящиками с боеприпасами, вещевыми мешками, одеялами, котелками. Но сама армия, казалось, растворилась в воздухе. Не были обнаружены и укрепления у Бельбека, о которых так много разглагольствовал Сент-Арно. Данные о наличии в устье реки артиллерийских батарей и кораблей севастопольской эскадры оказались ложными. Никто не препятствовал движению союзников на Севастополь. Русские отступали так поспешно и беспорядочно, что даже не уничтожили мосты и колодцы. Несмотря на несколько случаев заболевания холерой, армии постепенно восстанавливались после эпидемии. И это при наличии огромного количества фруктов, которые все ели немытыми. Моральный дух солдат был как никогда высок. Казалось, война почти выиграна. Ходили упорные слухи о том, что князь Меншиков перерезал себе горло, а ворота Севастополя открыты на милость победителей.
Так, в приподнятом настроении, союзники прошли до конца долины Бельбека и подошли к очередной возвышенности. Оказалось, что здесь их путь закончился. Прямо под ними, тихие и прекрасные в лучах солнца, были видны дома, улицы и купола церквей Севастополя.
Длинная полоса ярко-голубой воды, в которой мирно стояло на якоре множество кораблей, делила город на две части. На противоположной стороне бухты располагались самые важные здания города, казармы моряков, военные склады, здание Адмиралтейства, увенчанное куполом в виде луковицы, библиотека и церкви. В свою очередь, дальнюю часть города с севера на юг разделяла на две части другая широкая бухта, названная Южной. В более близкой северной части располагались склады, морские казармы и еще какие-то здания. Перед ними, недалеко от того места, где остановились войска союзников, высился еще один форт, игравший, несомненно, очень важную роль в обороне города. Его орудия были направлены на север, на юг и в сторону моря. Другие орудия охраняли вход на рейд севастопольского порта.
Взглянув на город и на крепкие стены форта Звезда, Сент-Арно внезапно почувствовал себя усталым и больным. Он спешился и лег на землю лицом вниз, предоставив англичанам самим обсуждать проблему наступления на город. Раньше он уже высказывал мнение о том, что город следует атаковать с запада. Раглан продолжал настаивать на наступлении с севера при поддержке огнем кораблей флота с юга. Он был склонен согласиться с оценкой капитана английского флота, которому приходилось бывать в бухте Севастополя до войны. Тот считал, что, пока не будет захвачен расположенный в северной части города форт Звезда, атака на город с севера бесполезна. Самый опытный военачальник в Севастополе Тотлебен думал так же, и князь Горчаков был согласен с ним. Поэтому в тот момент северную часть города защищали всего 11 тысяч человек, в основном матросов, вооруженных только пиками и дубинами
[15].
Успешная атака с этого направления могла бы дать союзным армиям неоспоримые преимущества даже в том случае, если не удастся сразу захватить южную часть города. В этом случае при долговременной осаде города союзники будут контролировать дорогу из Севастополя к Перекопскому перешейку, единственной артерии, связывавшей Крым с другими районами России.
Однако маршал Сент-Арно был не единственным, кто возражал против атаки на Севастополь с севера. Британскую армию сопровождал в качестве советника семидесятидвухлетний генерал инженерных войск Бэргойн, чей опыт и советы считались бесценными. Он был незаконнорожденным сыном популярной певицы Сьюзен Колфилд и генерала Бэргойна, который в свое время позволил американским повстанцам заманить себя в окружение в районе Саратоги. Советник британской армии до сих пор был практикующим инженером и имел хорошую репутацию. Он высказал ряд логичных доводов в пользу того, что наступление на город с юга было бы предпочтительней. Он настаивал на том, что противник ожидает атаки союзников с севера. Двигаясь с юга, можно не только достичь эффекта неожиданности, но и воспользоваться тем, что ни одно из инженерных сооружений с этой стороны до сих пор не было достроено. К тому же кораблям легче осуществлять прикрытие наступающих с юга, чем с севера. И наконец, при возможной затяжной осаде города лучшим местом базирования союзного флота, без всякого сомнения, будет Балаклавская бухта. Она удобна и расположена на оптимальном расстоянии от лагеря союзных войск. И все же, несмотря на доводы Бэргойна, Раглан предпочел бы немедленную атаку на город с севера, прежде чем русская армия успеет изготовиться к обороне. Он опасался, что, двигаясь по незнакомой лесистой местности, при отсутствии подробных карт, армия может утратить взаимодействие с флотом и лишиться поддержки его артиллерии. В то же время он понимал царившие в штабе французов настроения. Его союзники были бы рады любой отсрочке наступления, поэтому он отправил во французский лагерь генерала Бэргойна, который должен был отстоять точку зрения Раглана. Только при поддержке утомленного бесконечными дискуссиями Сент-Арно старому генералу удалось убедить французский штаб принять в общих чертах план Раглана. На следующий день Раглан, сознавая необходимость скорейшего принятия окончательного решения, сам отправился к французскому командующему. К тому времени уже стало известно, что русские, пытаясь воспрепятствовать входу союзного флота в Севастопольскую бухту, затопили на рейде несколько своих кораблей. Становилось все более очевидным, что время упущено и взять Севастополь с ходу не удастся. А если город все-таки будет захвачен, со всей остротой встанет проблема снабжения армии союзников, которую не удастся решить до тех пор, пока затопленные корабли не будут подняты со дна моря. Раглан понимал, что теперь нечего и думать о наступлении с севера, поэтому спросил Сент-Арно, готовы ли французы принять план генерала Бэргойна? Тот в ответ молча кивнул. Раглану показалось странным равнодушие старого маршала, его безучастная поза со скрещенными на коленях руками. Когда англичане вышли из палатки Сент-Арно, один из офицеров обратил внимание на необычное поведение французского командующего. В ответ Раглан печально заметил: «Разве вы не видите, что он умирает?»
