Еще в начале февраля, когда это решение было принято, французский военный министр маршал Ваиллант отдал приказ о сосредоточении в районе Константинополя большого количества свежих войск, которые под командованием императора должны были сначала отрезать снабжение от осажденного Севастополя с севера, а потом и завершить осаду города.
До прибытия ничего не должно было предприниматься. Это подчеркивало важность и трудность поставленной перед войсками задачи, которую должен был решить победитель Наполеон III. В конце января в Камышовую бухту прибыл генерал Ниел; он сразу же приобрел мрачную известность среди французов. Сначала о его миссии ничего не знал даже сам Канробер. Он, конечно, уважал мнение этого человека, облеченного полномочиями «советника императора», однако не мог догадаться, почему тот так настойчиво пытается подчинить себе его, Канробера, и воздействовать на ход осады. Канробер оказался в трудном положении. Его собственные подчиненные обвиняли его в намерении растянуть эту вялую войну до середины будущего года. Англичане предъявляли ему претензии, что он выступает против любых предложений союзников. Ниел одергивал его всякий раз, когда он пытался преодолеть навязываемую ему осторожность и дать волю своему темпераменту.
Русские полностью использовали предоставленную им отсрочку. С середины ноября в Севастополе и вокруг него у них было более 100 тысяч солдат и почти 10 тысяч рабочих. Оборона города была организована превосходно, и осажденные стали постепенно овладевать инициативой. Перед основной линией укреплений они построили вспомогательную, оборудовали дополнительные укрытия для стрелков, и не раз среди ночи в окопы осаждающих врывались отряды добровольцев-охотников. Русские инженеры прослушивали шумы, которые производили французы, готовившие подкоп под Флагманский бастион. Громкие звуки, которые производили работавшие в туннелях команды союзников, немедленно открывали их планы противнику.
Тотлебен был великолепным минером. Он дождался, пока французы почти закончат свои подземные работы, а затем приказал уничтожить их туннель контрвзрывом. Тогда французы решили произвести взрыв на одном из участков туннеля, чтобы устроить гигантскую воронку, которую позже можно было использовать как передовую траншею. Однако, как только такая воронка была готова, она была сразу же захвачена русскими солдатами.
После этого французское командование решило сосредоточить усилия не на Флагманском бастионе, а на Малаховом кургане. Дивизия Боске была переброшена на правый фланг, заняв траншеи, в которых прежде находились редкие подразделения англичан. Таким образом, английская армия оказалась зажатой двумя флангами французов, располагаясь напротив редана. И вновь Тотлебен разгадал замысел противника. В одну из ночей три батальона русских предприняли наступление на северо-запад, в сторону Инкермана, и захватили там ключевую высоту, которая контролировала не только позиции недавно развернутых французских батарей, но и участок земли, с которого предполагалось начать штурм Малахова кургана. На следующую ночь французы попытались выбить русских из нового редута, но атака была неудачной. Вскоре Тотлебен построил на этой высоте второй редут.
В начале марта состоялся совместный военный совет французов и англичан. Среди присутствовавших находился и генерал Ниел. Совещание продолжалось несколько часов и не дало никаких результатов. Французы считали, что, даже если русские предпримут новые вылазки, их будет нечем остановить. Новый совет должен был состояться через два дня. Однако и на нем ничего не удалось решить. Последовала новая отсрочка.
Ответственность за нерешительность союзников лежала не только на французах. Будь на месте Раглана генерал с более твердой волей, возможно, ему удалось бы добиться от союзников более решительных действий, несмотря даже на очевидную слабость английской армии. Адмирал Хьюстон-Стюарт, критикуя английского военачальника, заметил, что Раглан отдавал французам инициативу даже в тех вопросах, в которых чувствовал свою правоту. Французский адмирал Бруа неоднократно спрашивал английского коллегу, известно ли тому что-нибудь относительно собственных планов лорда Раглана. Тот ничего не мог на это ответить.
8 марта состоялось уже третье по счету совещание командования союзных армий. Теперь французы заявляли, что не станут ничего предпринимать до прибытия помощи от Омер-паши, войскам которого удалось отразить наступление русских в районе Евпатории с большими потерями для атаковавших. Лорд Раглан мягко возразил им, заявив, что дальнейшее промедление было бы бесполезным и даже опасным. Но он не сумел настоять на своем, и снова не было принято никакого решения. Через два дня русские уже имели на своих двух новых редутах 22 орудия. К 21 марта они расположили на Мамелоне, господствующей высоте на подступах к Малахову кургану, 10 24-фунтовых орудий, за которыми во второй линии располагались еще 12 пушек.
Следующей ночью русские особенно яростно атаковали позиции союзников. Против англичан были предприняты две неожиданные вылазки, которых те не ожидали и, как следствие, понесли тяжелые потери. Основная атака, в которой участвовали 5500 русских солдат, была направлена против французов. Прежде чем она была отбита, те успели потерять до 600 человек убитыми и ранеными.
После этого союзное командование приняло решение не атаковать русские позиции до тех пор, пока они не будут подвергнуты новой бомбардировке. Серьезные сомнения относительно целесообразности бомбардировки высказал генерал Ниел. По его мнению, это было бы «очень сложное мероприятие», так как оно потребует организации взаимодействия всей союзной артиллерии.
Тем не менее возражения генерала не были приняты во внимание; ранним утром 9 апреля, несмотря на дождь и туман, началась новая бомбардировка города, в которой приняли участие более 500 орудий союзников. Она продолжалась с перерывами в течение недели. В первый же день Флагманский бастион практически сровняли с землей. Французы обстреливали его снарядами-болванками, вызывавшими большие разрушения и значительные людские потери. В тот же день был «превращен в руины» Мамелон. К концу второго дня были уничтожены два инкерманских редута; укреплениям был нанесен такой ущерб, что русские впервые не смогли восстановить их за ночь. Им пришлось разместить пехоту в районе развалин, где солдаты ждали немедленного решительного штурма. К 18 апреля Флагманскому бастиону также были нанесены разрушения, исключавшие его немедленное восстановление. Лафеты орудий были разбиты, амбразуры и бойницы разрушены. Была уничтожена также большая часть передовых позиций пехоты. Генерал Тотлебен (в то время полковник) вспоминал: «Мы ожидали, что пехота противника вот-вот перейдет в решительное наступление. У него были все шансы захватить Флагманский бастион, что означало потерю Севастополя».
Он не знал, что командование союзников приняло решение временно отказаться от штурма города. На совещании 14 апреля, продолжавшемся четыре часа, французы настояли на том, что в ближайшее время штурм города невозможен. Лорду Раглану пришлось согласиться с их мнением, тем более что пушки англичан, несмотря на все усилия офицеров передовых батарей, в частности капитана Олдершоу, так и не смогли причинить сколь-либо значительного ущерба редану. И все же через два дня, когда казалось, очередная атака на укрепления русских в районе Инкермана увенчается успехом, генерала Канробера удалось убедить в необходимости общего штурма. В тот же день генерал Ниел написал маршалу Ваилланту в Париж:
