Глава парламента приходит к царю и пытается предупредить его. Чтобы выйти из опасной кризисной ситуации, он советует незамедлительно назначить новое ответственное перед парламентом правительство. Царь потрясен этим ничем не приукрашенным сообщением чиновника. Помолчав несколько мгновений, он закрывает лицо руками и тихо произносит: «Я двадцать два года старался, чтобы все было лучше, неужели я ошибался двадцать два года?»
Затем вновь приходит в себя и говорит, что после окончания войны надо полностью взять в свои руки «все необходимое», от реорганизации правительства до преобразования системы самодержавия, даже при наличии Думы не де юре, а де факто. «Только не теперь, не во время войны, — добавляет он почти умоляюще, — не надо показывать своей слабости немецкому врагу…»
Наконец, Николая предупреждает один близкий ему родственник: Александр Михайлович, «Сандро». Если он, царь, немедленно не отстранит супругу от правительственных дел, произойдет катастрофа — для царской семьи, династии и для всей страны — это вопрос ближайшего будущего. Но Александра, присутствовавшая во время беседы, остается непреклонной и с возмущением выпроваживает «Сандро».
Одновременно с этим в ход пускаются все средства, чтобы воспользоваться ситуацией. Надо торопиться. Большая группа крупных немецких предпринимателей собирается в Берлине, чтобы провести переговоры с представителями правительства. Они напоминают о совместных военных целях, намеченных еще в 1914–1915 годах, и выказывают нетерпение по поводу их выполнения. Где результаты тех усилий, которые они так сильно поддерживали? Когда они увидят угольные богатства Украины и запасы нефти в Баку? На государственного секретаря фон Кюльманна, преемника фон Ягова, оказывают давление, чтобы он совместно с генералом Фон Гинденбургом провел жестокую военную операцию на Восточном фронте. Но фронт подрывной деятельности в этот момент, кажется, сулит больший успех.
Так, детализированное многостороннее секретное сообщение политического совета уполномоченных в Берлине МИДу с прогнозом, соответствующим плану Паруса, гласит:
«Средством республиканской (революционной) партии, дожидающейся своего часа, станет не вооруженное восстание, а всеобщая забастовка железных дорог, связанная с саботажем, который из-за отсутствия запасов продовольствия в крупных городах должен привести к ужасному голоду…»
Так проходят подготовительные работы по программе, представленной Парвусом МИДу в 1915 году. Неужели это вскоре случится?
На сей раз гораздо больше говорит «за», чем в начале 1916 года, так как ситуация в стране предполагает для этого идеальные условия, было бы глупо не воспользоваться таким благоприятным моментом для осуществления своего плана. Сам Парвус в сочинениях о революции неоднократно предлагал попытаться свергнуть правительство во времена социальных или экономических кризисов: «…Решающая цель революционной стратегии — устранение ослабленного правительства путем уничтожения экономического доверия в государстве и соответствующей пропаганды…»
23 февраля 1917 года немецкий посланник Люциус фон Штрёдтен сообщает из Стокгольма в Берлин: «Я наслышан об одном важном человеке из лагеря Антанты, который только что вернулся сюда из Санкт-Петербурга, потому что там предстоит внутриполитический переворот. События большой важности ожидаются уже в этом месяце».
Стокгольм, как показало присутствие Парвуса в ожидании революции уже в начале 1916 года, служит форпостом для контроля над событиями в Петрограде и узловым пунктом сбора информации и агентов в обоих направлениях.
Спустя день после отправления указанной выше телеграммы, 24 февраля 1917 года, в Берлине читают следующее сообщение:
«Революционное движение радостно продвигается. Запланировано весной объявить правительство недееспособным и создать из революционных союзов Временное правительство…»
Сообщение заканчивается просьбой «не прекращать субсидии».
Выдержка из перечня мероприятий Парвуса по организации беспорядков в 1916 г.: манипуляции по обвалу курса рубля, что должно было дестабилизировать население и поднять его против правительства.
Имперское правительство, кажется, выполняет данное обещание. 2 марта 1917 года в его представительство в Стокгольме поступает следующее указание № 7443 Германского имперского банка:
«Вы сим извещаетесь, что из Финляндии будут поступать требования на денежные средства на пропаганду мира в России. Требования будут исходить от следующих лиц: Ленина, Зиновьева, Каменева, Троцкого, Суменсон, Козловского, Коллонтай, Сиверса или Меркалина. Для этих лиц открыты текущие счета в отделениях частных германских банков в Швеции, Норвегии и Швейцарии в соответствии с нашим приказом № 2754. Эти требования должны быть снабжены одной или двумя из следующих подписей: «Диршау» или «Милькенберг». Требования, завизированные одним из вышеупомянутых лиц, должны быть исполняемы без промедления».
Неудивительно, что перед началом ожидаемых беспорядков в Берлине уже существует точная информация об хронологической последовательности и принимаются меры по отношению к тем лицам, которые к этому времени еще находятся в эмиграции в Швейцарии или как в случае Троцкого, в Америке. Причина этого кроется в информационной цепи между Берлином и Петроградом через Копенгаген и Стокгольм, радиус действия Парвуса, а также в координации революционной активности и военных процессов. Эта коммуникация поддерживается радио и военным шпионажем, которые обычно заранее извещают о наступлении противника на фронте.
Уже в середине прошедшего 1916 года, когда поражение Брусиловского наступления положило начало русским военным неудачам и одновременно внутриполитическому брожению, промышленник и фабрикант-оружейник Александр Путилов в паузе между двумя затяжками своей толстой сигары предрек французскому послу: «Революция будет».
Тот, кто присутствовал на бурном заседании парламента, состоявшемся в конце 1916 года, когда накопившиеся неприятные ощущения достигли кульминационного момента, не удивится этому предсказанию. Выпады против правительства градом посыпались со всех сторон. Правительство и царь видят три группы оппозиционеров: революционеров, либералов и саму династию. Все стараются очернить положение в стране и осыпают правительство упреками в недееспособности. Речи о «темных силах, которые правят страной и заковали в кандалы волю суверена…» буквально тонут в криках «Браво! Браво!».
Несмотря на запрет затрагивать имена членов царской семьи, председатель фракции конституционных демократов, Милюков, для наглядного описания положения в стране достал зарубежную газету — венскую «Фрайе Прессе». В ней перечислены имена «камарильи, командующей царицей, — Распутина…» и всех остальных. В конце этого анализа из-за границы, позволившего ему назвать вещи своими именами, докладчик с яростью бросает в зал риторический вопрос: «Это глупость или предательство?» Бурные аплодисменты. Речь нельзя опубликовать, но она распространяется в бесчисленном количестве экземпляров.
