22 января 1946 года он послал свои уравнения Шрёдингеру. Сопроводительное письмо — почти плач: «Посылаю Вам, потому что больше некому, потому что Вы единственный, кто меня понимает, кто не слеп в отношении фундаментального вопроса науки… Попытка основана на идее, которая на первый взгляд покажется Вам устаревшей, там вводится несимметричный тензор… У Паули язык отсох, когда я сказал ему об этом…» Шрёдингер уклончиво отвечал: «Вы затеяли большую игру». Эйнштейн: «Ваша поддержка так ужасно важна, потому что Вы единственный, кто мыслит сходно со мной, Вы мой брат…» Нет, пожалуй, не хотел он одиночества, о котором так любил говорить, на самом деле ему людей было все мало, ему необходимы были «братья», и «сыновья», и женщина, что расчешет волосы, и приласкает, и позаботится; он возводил вокруг себя стену, а сам страстно желал, чтобы эту стену разрушили.
ООН, по его мнению, ни на что не годилась. Отто Натану, 12 ноября 1945 года: «Это роковая ошибка. Каждое государство сохраняет суверенитет. Держась за суверенитет, крупные государства сделают гонку вооружений неизбежной, и это в свою очередь сделает неизбежными войны… Физики молодцы, они все против тайного вооружения, и они выступают за предотвращение войн на международной основе. Но они боятся окончательного следствия — Всемирного правительства, которое лишь одно будет обладать военной мощью». На нобелевском обеде 10 декабря он говорил: «Выиграна война, но не мир… Атомная бомба уничтожила не только Хиросиму. Она взорвала и наши устаревшие, доставшиеся от прежних времен политические взгляды… Теперь мы должны создать Всемирное правительство…»
В январе 1946 года ФБР просило разрешения на прослушивание телефона Эйнштейна (имея в виду в основном Дюкас), однако правительство отказало: не дай бог о прослушке станет известно, будет позор на весь мир. И все же агенты делали что могли — например перехватывали почту. Может, так исчезли и письма Конёнковой — Эйнштейн все время жаловался, что она ему не отвечает. 16 января 1946 года: «Это уже третье посланное тебе письмо, а от тебя так и нет ни одного. Я уверен, что ты получаешь мои, а твои исчезают в какой-то неведомой дыре. Надеюсь, что так оно и есть, а помимо этого надеюсь, что ты все нашла таким, каким и хотела найти, и получила желаемые результаты от своей трудной работы. Я наконец написал что-то достойное. Ездил в Вашингтон, чтобы высказать свое мнение перед комиссией по Палестине… Все благоразумные люди недовольны политической ситуацией, но так было всегда и всегда останется так, ибо большинство рождается не для того, чтобы мыслить. Я сижу на моем круглом диване… Я укрыт голубым пледом, а передо мной на круглом столике лежит россыпь курительных трубок… Пишу синим карандашом, и почти все, как прежде…»
Комиссия, которую он упоминает, — это Англо-Американский комитет по вопросу о Палестине, созданный в январе 1946-го, чтобы решить, как быть с этой территорией дальше. За 25 лет британского управления ее население выросло с 750 тысяч до миллиона 850 тысяч; численность евреев возросла с 56 тысяч до 608 тысяч, то есть с 11 процентов до 33 процентов. (Евреи жили в основном в городах: Иерусалиме, Яффе, Тель-Авиве, Хайфе.) Англия по-прежнему не желала отменить ограничение на иммиграцию, введенное Белой книгой 1939 года: 1500 человек в месяц. А приехать хотели сотни тысяч… 11 января Эйнштейн выступил перед комитетом: «Западные державы, соблюдая ограничения Белой книги, действуют под угрозами и давлением пяти обширных и малонаселенных арабских государств. Это просто смешно, когда британский министр иностранных дел говорит европейским евреям, что они должны оставаться в Европе, потому что их таланты необходимы там, а с другой стороны, советует им не высовываться, чтобы не навлечь на себя новые преследования. Боюсь, они не могут помочь ему, они с их шестью миллионами погибших против своей воли „высунулись“ среди жертв нацизма».
Он сказал, что британцы терпимо относятся к арабским землевладельцам, которые подстрекают арабских бедняков нападать на евреев: евреи подняли средний уровень жизни арабов, и это угрожает богачам. Он также обвинил Англию в приеме «разделяй и властвуй». Британский член комитета Р. Кроссмен на это ответил, что арабы просто будут убивать евреев, если те станут прибывать в большом количестве, — этого Эйнштейн добивается? И хочет ли он, чтобы Англию в Палестине сменили Штаты? Эйнштейн сказал, что нужна опека нескольких государств, назначенных ООН, и что европейским беженцам нужно немедленно разрешить въезд, и что арабы не станут их убивать, если их не спровоцируют. Из стенограммы:
«Судья Хатчесон, американский председатель комитета. Сионисты сообщили Комитету, что ни одно еврейское сердце не успокоится, пока не будет создано еврейское государство в Палестине. Как я понимаю, они настаивают на том, что евреев там должно быть большинство по сравнению с арабами. Арабские представители сообщили нам, что арабы не собираются соглашаться на подобное.
Эйнштейн. Да.
Хатчесон. Необходимо ли, с точки зрения подлинного сионизма, создать ситуацию, в которой евреи обладали бы еврейским государством и еврейским большинством, не заботясь о мнении арабов?
Эйнштейн. Мне не по душе идея о создании такого государства. Я не могу понять, для чего оно нужно. Это связано с множеством сложностей и ограниченностью мышления. Я считаю, что это плохо».
Бедный, он все еще верил, что двунациональное государство, где арабы и евреи жили бы в согласии и любви, возможно. Как и в случае с единой теорией поля, его понимал лишь один человек, Стивен Вайс, и они вдвоем подписали заявление: «Национальный дом мы рассматриваем как территорию, где евреи могут свободно интегрироваться в пределах экономических возможностей и покупать землю без посягательства на права арабских крестьян. Евреи должны обладать правом культурной автономии, их язык должен быть одним из языков страны, и должно существовать правительство, которое даст обеим группам гарантию, что подавление меньшинства большинством невозможно. Не должно существовать никаких дискриминационных законов, направленных против интересов любой из групп». Остался пустяк — уговорить на это евреев и арабов.
Конёнковой, 8 февраля: «Я долго размышлял над тем, как решить проблему: ты не получаешь моих писем, я не получаю твоих, или мы оба ничего не получаем. Несмотря на то что люди говорят о моем уме, я не в состоянии решить эту задачу… Я сейчас читаю научный труд о магии и предрассудках. Эта книга меня убедила в том, что существует какой-то черт, похищающий наши письма… Жизнь спокойно идет, я добился в работе больших успехов… Благодаря моим политическим выпадам количество писем в мой адрес резко увеличилось. Политика пачкает чистых, а грязных делает опасными. Я сижу на диване, укрытый твоим пледом, курю твою трубку, а по ночам пишу в постели твоим прекрасным карандашом… Господин Михайлов не появлялся. Надеюсь, что на меня не наложили табу…»
Упомянутые «выпады» он совершал беспрестанно. После войны линчевания стали единичной практикой, но в феврале 1946 года в городе Колумбия расисты пытались линчевать негра Джеймса Стефенсона, участника войны. Негритянское гетто стало вооружаться, полиция не просто жестко на это отреагировала, а совместно с линчевателями устроила погром, гетто было разрушено, двое его жителей убиты, 100 арестованы, газеты писали о «вооруженном восстании негров». Эйнштейн с писателем Лэнгстоном Хьюзом взывал к общественности и писал Элеоноре Рузвельт; в конце концов чернокожий адвокат Тергуд Маршалл (будущий верховный судья США) вынудил суд оправдать 24 из 25 подсудимых.
