Английский математик Зелиг Бродецкий ратовал за смертную казнь для всех замешанных в беспорядках арабов — с этим Эйнштейн был не согласен категорически, писал Вейцману 25 ноября: «Если мы не в состоянии найти путь к честному сотрудничеству с арабами, значит, мы абсолютно ничего не поняли за наши 2000 лет страданий и заслуживаем все, что получим». Бродецкому: «Я счастлив, что у нас нет власти. Если наше упрямство окажется столь сильным, то нам дадут по голове так, как мы этого заслуживаем».
И евреи, и арабы были недовольны действиями англичан. 15 тысяч американских евреев пришли к британскому консульству с протестами; арабы протестовали там же, на Манхэттене, требуя отменить иммиграцию евреев вообще. В Лондоне многие были за то, чтобы вывести войска и бросить Палестину — пусть сами разбираются. Бальфур, однако, заверил Вейцмана, что британцы не отрекутся от помощи евреям. Но евреи тоже виноваты — зачем их так много? Британский министр колоний Пассфилд запретил евреям покупать землю. Вот одна из самых резких статей Эйнштейна на эту тему — «Манчестер гардиан», 12 октября: «Арабские группы, организованные и доведенные до фанатизма политическими интриганами, пользующимися религиозной яростью невежественных людей, напали на разбросанные еврейские поселения и убивали и грабили, хотя им не оказывали сопротивления… Разве не удивительно, что эту оргию звериной жестокости определенная часть британской прессы использовала для пропаганды, направленной не против вдохновителей этих зверств, но и против жертв?
У сионизма две основы. Он возник, с одной стороны, из факта еврейского страдания… Во всей Восточной Европе опасность физического нападения на евреев присутствует постоянно… ограничительные меры в сфере образования, такие, как „Clausus Numerus“
[30] в университетах, стремятся подавить интеллектуальную жизнь евреев… Сколько неевреев имеют представление о духовных страданиях, деградации и моральном разложении, порожденных фактом бездомности одаренных и чувствительных людей? Главное, что понял сионизм, — еврейская проблема не может быть решена путем растворения евреев среди тех, кто их окружает. Еврейская индивидуальность слишком сильна, чтобы изгладиться от ассимиляции, и слишком умна, чтобы пойти на такое самоуничтожение.
Но сионизм проистекает из еще более глубокого мотива, чем страдание. Он коренится в еврейской духовной традиции, развитие которой является для евреев смыслом существования… Сионизм не движение, созданное шовинизмом или эгоизмом. Я убежден, что подавляющее большинство евреев отказались бы поддерживать движение в подобном роде. Сионисты не стремятся лишить кого-либо в Палестине прав или имущества. В течение еврейской колонизации каждый акр земли, приобретенной евреями, был куплен по цене, установленной покупателем и продавцом… каждый посетитель засвидетельствовал огромное улучшение экономической и санитарной жизни арабского населения в результате еврейской колонизации. У них есть общие профсоюзы. Арабские ученые работают в библиотеке Еврейского университета… Поэтому сионистское движение имеет право требовать, чтобы его беспрецедентные усилия не были побеждены кликой агитаторов, даже если они носят одежду исламских священников. Понимает ли общественность Великобритании, что великий муфтий Иерусалима, который является причиной всех неприятностей и говорит так громко от имени мусульман, является политическим авантюристом тридцати лет с небольшим, который в 1920 году уже был приговорен к тюремному заключению за причастность к беспорядкам? Допустимо ли, чтобы в стране, где невежественных фанатиков так легко подстрекать к убийству, безответственный и недобросовестный политик должен иметь возможность продолжать осуществлять свое злое влияние? Евреи не желают жить в земле своих отцов под защитой британских штыков: они приходят как друзья арабов. Они ожидают от Великобритании, что она поспособствует росту дружественных отношений между евреями и арабами, что она не будет терпеть злобную пропаганду и что она создаст органы безопасности, которые обеспечат защиту жизни и мирного труда».
Но сам он понимал, что говорит с глухой стеной — какое дело англичанам до чужих проблем? Вейцману, 25 ноября: «Мы не должны слишком полагаться на англичан. Если мы не сумеем достичь реального сотрудничества с арабскими лидерами, англичане бросят нас, быть может, не формально, но де-факто. При этом они с их традиционным умением держать ухо востро в вопросах религии будут выставлять себя невинными агнцами, не вовлеченными в нашу катастрофу, и не шевельнут даже пальцем».
Журналисты спрашивали его не только о физике и сионизме: он был звездой, и публика желала знать его мнение по всякому поводу. Газете «Вегетарианская сторожевая башня» он отвечал, что «вегетарианский образ жизни благодаря своему влиянию на человеческий темперамент был бы полезен для человечества», Мировой лиге сексуальных реформ — что «гомосексуализм не должен быть наказуем в отношении взрослых людей». Чешская газета «Право лиду» спрашивала, что он будет делать в случае войны. «Я бы безоговорочно отказался от военной службы, прямой или косвенной, и стремился убедить моих друзей занять ту же позицию». Берлинский издатель хотел знать его мнение о смертной казни. «Категорически против. 1) Непоправимость в случае судебной ошибки. 2) Вредное нравственное влияние самой процедуры казни на тех, кто прямо или косвенно исполняет ее». «Нью-Йорк таймс», 25 апреля, ответ на телеграмму раввина Гольдштейна «Верите ли вы в Бога?»: «Я верю в Бога Спинозы, который проявляет себя в упорядоченной гармонии сущего, но не в Бога, который занимается судьбами и действиями людей». Ответ музыкальному еженедельнику о Бахе: «Слушайте, играйте, преклоняйтесь — и молчите».
Большое интервью у Эйнштейна удавалось получить редко; это смог сделать 26 октября 1929 года Джордж Сильвестру Фирек для «Сатердей ивнинг пост». Фирек брал интервью у Гитлера, Фрейда, Вильгельма II, Генри Форда; Эптон Синклер назвал его лжецом и лицемером, а Бернард Шоу ставил под сомнение его точность. Но он был евреем, и Эйнштейн писал ему: «Когда я встретил Вас, я знал, что могу говорить с Вами свободно, без табу, которые делают таким трудным контакт с другими людьми; я вижу в Вас не немца, не американца, а еврея». Интервью называлось «Что жизнь значит для Эйнштейна». Вот выдержки из него (не слишком им доверяйте):
«— В какой степени на вас повлияло христианство?
— В детстве я изучал Библию и Талмуд. Я еврей, но меня завораживает яркая личность Назарянина.
— Вы верите в историческое существование Иисуса?
— Безусловно. Никто не может читать Евангелие, не почувствовав реальное присутствие Иисуса. Его личность дышит в каждом слове. Никакой миф не обладает столь жизненной мощью. <…>
— Во что вы верите?
— Все сущее определяется силами, над которыми мы не властны. Они управляют и насекомыми и звездами. Люди, растения, космическая пыль — все мы танцуем под таинственную мелодию, которую где-то далеко играет невидимая флейта. <…>
— Что вы думаете о большевизме?
— Большевизм — экстраординарный эксперимент. Нельзя исключить, что социальная эволюция может идти в направлении коммунизма. Большевистский эксперимент, возможно, стоит пробовать. Но я думаю, что Россия допускает ужасную ошибку при осуществлении своего идеала. Русские ошибаются, ставя партийность выше эффективности. Они заменяют эффективных людей политическими говорунами. Их критерий — не деятельность, а преданность… Мы склонны преувеличивать влияние материального в истории. Русские особенно подвержены этой ошибке. Интеллектуальные ценности, этнические и эмоциональные факторы одинаково важны. Если бы их не было, то Европа была бы объединенным государством, а не сумасшедшим домом национализма. Национализм — детская болезнь, корь человечества.
