Знакомому, экономисту Давиду Митрани, он в начале 1938-го сказал: «Наконец-то я нашел ключ к единой теории поля». Это ему в очередной раз показалось, что из пяти измерений Калуцы можно как-то вывести кванты, надлежащим образом измеренные и поставленные в жесткие рамки. А спустя полгода писал ему же: «Я ошибся. Мои расчеты оказались неправильными. И все же я опубликую свою работу. Надо по возможности предостеречь другого глупца, чтобы он не потратил два года на такую же идею».
12 февраля 1938 года австрийский канцлер Шушниг был вызван в резиденцию Гитлера и под угрозой военного вторжения подписал ультиматум о вхождении Австрии в состав Третьего рейха. Но, вернувшись домой, Шушниг срочно объявил референдум о независимости. Тогда германские войска вошли на территорию Австрии, и 10 апреля, уже без Шушнига (на его место оккупанты назначили лидера местных нацистов Зейсс-Инкварта), в Германии и Австрии состоялся плебисцит об аншлюсе; по официальным данным, в Германии за него проголосовало 99,08 процента жителей, в Австрии — 99,75 процента. Как бы голосовали австрийцы без войск на их территории, одному Богу известно, но немцы искренне ликовали: мы — собиратели земель, заступники «братьев». Теперь в опасности оказались и австрийские евреи. А бедная Маргарет Лебах в те дни умерла в Вене: всеобщий переполох помешал ей оперировать рак…
Эйнштейн выступил в «Нью-Йорк таймс» с обращением: «Ни одно правительство не имеет права проводить систематическое физическое уничтожение сегмента своего населения. Германия встала на этот путь, бесчеловечно преследуя немецких и австрийских евреев… Может ли быть что-нибудь более унизительное для нашего поколения, чем просить, чтобы невинных людей не убивали?» В мае к нему обратился очередной проситель, надеявшийся попасть в Штаты: Бетти Нойман, его давняя любовь. Он написал поручительство и нашел второго поручителя. Просить ему было все сложнее, в феврале 1939 года он писал Гогенэмзеру: «Я не могу больше давать поручительств, не подвергая опасности те слишком многочисленные, что я давал раньше…» За Бетти он хлопотал три года — до 1942-го. (Если он и повидал ее в США, отношения между ними, насколько известно, не возобновлялись.)
Лето 1938 года провел опять на мысе Нассау, в июне приехал Ганс с семьей, бывали ли в гостях дамы и, в частности, Конёнкова, неизвестно; Леон Уотерс гостил у Эйнштейна и вспоминал, что он был сильно озабочен тем, как вытаскивать людей из Европы, просил денежной и организационной помощи.
22 марта 1939 года Германия под предлогом защиты своих заняла область Клайпеды, переименовав ее в Мемель (опять никто в Европе и слова не сказал, восторг немцев еще усилился); Гитлер произнес речь: «Сегодня мемельские немцы вновь становятся гражданами могучего Рейха, решительно настроенного взять в свои руки свою судьбу, даже если это не нравится половине мира». В июле во Франции прошла международная конференция по вопросу еврейских беженцев, созванная Рузвельтом. (После аннексии Австрии под нацистами осталось 450 тысяч немецких и 185 тысяч австрийских евреев.) Америка их больше не принимала: из-за Великой депрессии боялись, что «шибко умные» евреи составят конкуренцию местным. Вот уж где горе от ума — ашкенази приезжает, не ставя цели никого ниоткуда выдавливать, но начинает работать и не может нарочно плохо работать, и… На словах делегаты сочувствовали беженцам, однако все страны, кроме Доминиканской Республики, отказались их принять. В 1939 году сенат США отклонил билль сенаторов Вагнера и Роджерса, требовавший принять хотя бы 20 тысяч еврейских детей. Как сказал Вейцман, для европейских евреев мир разделился надвое: места, где они не могли жить, и места, куда они не могли попасть…
18 августа Эйнштейну из Швейцарии написала его первая любовь Мари Винтелер (после разрыва она преподавала в школе, потом один из ее братьев застрелил свою семью и себя, что нанесло ей психическую травму; в 1911 году она вышла замуж, в 1927-м развелась, у нее было двое детей): надеялась, что он ее не забыл, напоминала, как много ее семья сделала для него и его сестры, умоляла вывезти ее в США. Ответа не было. Денис Брайан предполагает, что письмо Мари перехватила ревнивая Дюкас. Однако если Дюкас и уничтожала письма с просьбами, то выборочно: в тот же период Эйнштейн помог семье своих дальних родственников Александер-Кац перебраться из Франции в Мексику. В октябре Гитлер аннексировал Судетскую область Чехословакии, «защищая» тамошних немцев; территориальная целостность Чехословакии была защищена множеством международных соглашений и уставом Лиги Наций, однако 30 сентября Гитлер, Чемберлен, Муссолини и Даладье подписали Мюнхенское соглашение, по которому немецкая армия получала право занять Судеты. («Мы не должны обманывать, а тем более обнадеживать малые государства, обещая им защиту со стороны Лиги Наций и соответствующие шаги с нашей стороны, — говорил Чемберлен в британском парламенте, — поскольку знаем, что ничего нельзя будет предпринять».) Итак, в плену оказались еще и судетские евреи, а Муссолини немедля издал ряд расовых законов, изгонявших евреев из итальянских учреждений и запрещавший им браки с итальянцами. Эйнштейн — Микеле Бессо, 10 октября 1938 года: «Я не хотел бы жить, если бы не моя работа… Хорошо, что я уже старый и не рассчитываю на длительное будущее». Морису Соловину, 23 декабря: «Предательство Францией Испании и Чехословакии ужасно. Последствия будут прискорбными».
7 ноября в Париже советника германского посольства во Франции расстрелял семнадцатилетний польский еврей Гершель Гриншпан. Со стороны Германии последовал «симметричный ответ»: в ночь на 10 ноября — ее назвали Хрустальной из-за осколков, которыми были усыпаны улицы немецких городов, — было сожжено 267 синагог и 815 предприятий, принадлежавших евреям. В концлагеря сослали 20 тысяч евреев, 36 человек убили. И сразу появился новый пакет законов против евреев: исключение студентов из университетов, запрет детям учиться в немецких школах, конфискация имущества, запрет появляться на определенных улицах и площадях, ходить в рестораны, жить в отелях, сидеть на уличных скамейках, водить машину (вы представляйте, представляйте себя и свою семью на месте этих людей…). Гитлер стремился выдавить всех евреев из страны, но им было просто некуда ехать. Через полгода после Хрустальной ночи 900 евреев, бежавших на Кубу, вернули в Германию… Муфтий аль-Хусейни в Иерусалиме встретился с Адольфом Эйхманом и наконец получил финансовую и военную помощь, после чего ликвидировал — нет, не евреев, а Палестинскую оппозиционную партию, не желавшую сотрудничать с Гитлером…
Вот одна из самых откровенных и страстных «еврейских речей» Эйнштейна (журнал «Кольерс», 26 ноября 1938 года): «Почему они ненавидят евреев?». Он начал с притчи: «Пастух сказал лошади: „Ты самое благородное животное на свете. Ты заслужило жизнь в безмятежном блаженстве, и твое счастье было бы полным, если бы не подлый олень. Он бегает быстрее тебя. Его быстрый бег позволяет скорей добраться до воды. Он и его племя пьют воду (если в кране нет воды… — М. Ч.), в то время как ты и твой жеребенок мучаются от жажды. Живи со мной! Мое мудрое руководство избавит тебя и твою расу от печального и позорного существования“. Ослепленная завистью и ненавистью к оленю, лошадь согласились. Она дала пастуху надеть на себя узду. Она стала рабом».
«Ситуация из этой басни происходит снова и снова в жизни народов. Но почему роль оленя из басни так часто отдают евреям? Почему евреи так часто вызывают ненависть масс? В первую очередь потому, что евреи есть повсюду и всюду их слишком мало, чтобы защитить себя». Ненависть особенно проявляется, когда народам плохо, когда беспорядки, но и в мирное время никуда не деться от антисемитизма: «Члены любой группы более тесно связаны друг с другом, чем с остальным населением. Поэтому население не будет свободным от трений при наличии разных групп. Я убежден, что однородность народа нежелательна, даже если бы была достижима. У каждой группы есть свои убеждения, цели, интересы. Евреи тоже образуют такую группу с определенным характером, и антисемитизм не что иное, как антагонизм нееврейских групп к еврейской. Это нормальная социальная реакция. Но если бы она не была чрезмерна, ей никогда не дали бы специального названия.
