Пришли мы к своим самолетам, никому ничего не говоря, сняли свои звездочки и стали «младшими лейтенантами»: Н.Спириденко, Н.Боровской и я (все мы были в звании «капитан»). Договорились о деталях выполнения такого интересного, но ответственного задания. Четвертым в звено взяли заместителя первой эскадрильи ст. лейтенанта Ивана Ходуна (он тоже снял звездочки). Остальное все получилось по продуманному плану, и, надо сказать, расчеты полностью оправдались. После возвращения из боевого задания мы все, что называется, постарались и показали гостям, на что способен самолет Ла-5 в руках русских летчиков. Произвели посадку, зарулили самолеты в капониры и еще не успели вылезти из кабин, как тут же примчались на своих машинах наши гости. Хитрые американцы и англичане решили лично убедиться, что именно «рядовые» русские летчики, вернувшись из боевого задания, выполнили высший пилотаж над аэродромом. Вылезли мы из кабин на их глазах, они поздравляют нас, улыбаются: «О’кей, о’кей!», говорят на своем языке и показывают на нас, на самолет. Побыли еще немного, нас кое о чем порасспрашивали, о войне, конечно, через переводчика, сели в машины и уехали в штаб полка.
Выяснилось, что они сегодня же вечером от нас уезжают. Больше им здесь делать нечего. Все, что нужно было, посмотрели, увидели и сообщили свое желание уехать. Так что зря беспокоился командир БАО о никелированных кроватях и коврах. В честь гостей был организован обед. Надо отдать справедливость, командир БАО и здесь «не осрамил земли русской», постарался накрыть столы так, что, как говорят, «только птичьего молока» не было на столе. Не знаю, удивили или нет наших заокеанских гостей, но они делали вид, что очень довольны приемом. Перед началом этого фронтового банкета наши гости попросили командование пригласить нас, летчиков, летавших на задание и так прекрасно пилотировавших над аэродромом. Не забыли все же, пригласили к столу. С нашей стороны на банкете присутствовали командование полка и по одному представителю из штабов дивизии и армии. За столом сидели вперемежку – они и мы. Я попал рядом с американским летчиком майором. Как говорят, «прием прошел в теплой и дружеской обстановке». Были тосты: за русскую армию, русскую авиацию, за американскую и английскую армии, за открытие второго фронта, за дружбу и другие.
Мой сосед, американский летчик, когда немного подвыпил, так расчувствовался под видом любви к русским летчикам, что обнял меня и так прижал шею, что от боли я разозлился и отбросил его руку. А он, будто ничего не замечая, все смеется и что-то мне рассказывает. В то время я тоже был здоровым и сильным, но он был на голову выше меня и еще здоровее, шея, как у буйвола, вся красная.
За все время, сколько сидели за столом, ни один из них ни одного русского слова не сказал и не произнес, делали вид, что они ничего не понимают, хотя, как потом стало известно, русский они знали. Видимо, рассчитывали услышать что-то интересующее их от нас, но их расчеты не оправдались. Как бы ни были просты и доверчивы русские воины, все же чутьем угадывали, что в таких случаях доверять нельзя. Во всяком случае, мы знали, что говорить и как говорить. Больше улыбались и кивали головами, чем разговаривали, как они. На прощание майор и полковник сделали несколько кадров киноаппаратом для журнала, как они объяснили; затем изъявили желание заснять нас, летчиков, у самолетов, чтобы показать у себя дома, как воюют русские летчики. На это предложение мы ответили благодарностью, улыбаясь вежливо, отказали, «сожалея» при этом, что не сможем воспользоваться их любезностью лишь только по одной причине, что «мы очень суеверные и никогда на войне не фотографируемся у самолетов. А кто фотографировался, того постигало несчастье в бою». Мы им сказали тогда:
– Давайте больше помогайте, открывайте второй фронт, разобьем немцев, тогда где угодно и сколько угодно можно сниматься в любых позах.
Они «прекрасно» нас поняли и не стали больше на эту тему говорить.
Обед окончился. Делегация выразила свое восхищение нашим приемом и нашей боевой работой, мило распрощалась с нами, сели в свои две машины и немедленно убыли из нашего полка. Вот таким путем, единственный раз мне пришлось встретиться с живыми американцами и англичанами, сидеть рядом с ними, разговаривать и даже выпить чарку, так сказать, в честь скрепления фронтовой дружбы против общего врага.
Французская авиаэскадрилья «Нормандия»
В конце июня 1943 года наш полк был переброшен несколько южнее. Теперь мы перебазировались на аэродром в районе Сухиничи. Когда мы прилетели, там еще находилась эскадрилья «Нормандия», но она тоже готовилась перебазироваться на другой аэродром. Здесь мы познакомились с французскими летчиками-истребителями. Они воевали на самолетах Як-1. Наше первое знакомство произошло в день нашего прилета вечером за ужином. Был организован коллективный ужин для русских и французских летчиков. В этот день я впервые попробовал французский ром. Мы просто поменялись своими ста граммами, они пили нашу, русскую водку, а мы их ром. За столом велся дружеский и интересный разговор. Они почти все понимали по-русски, и многие из них говорили довольно неплохо. Во всяком случае, обходились без переводчика. Тема разговора, разумеется, была чисто военно-авиационной. Мы рассказывали о своих делах, о самолетах, о горестях и радостях, они – о своих делах и особенно хорошо охарактеризовали особенности данного театра боевых действий. Подробно рассказали о воздушной обстановке, об особенностях воздушных боев с немцами на самолетах ФВ-190 и Ме-109. Французские летчики очень хорошо отзывались о нашем Як-1 и восхищались его прекрасными летно-тактическими данными. По их настроению было видно, что они ни за что не собираются менять Як-1 на любой другой самолет, тем более на английские «харрикейны» или американские «кобры». Вообще народ был веселый, жизнерадостный и воинственный.
Утром следующего дня эскадрилья «Нормандия» улетела на другой аэродром. До сих пор стоит в ушах их веселая, очень громкая с акцентом команда: «От винта, контакт». Выкрикивание этих команд было слышно с одного конца аэродрома в другой при запуске моторов. Нам очень полюбились эти ребята. Было трогательно радостно, что эти французские парни, фактически чужие нам летчики, вдалеке от своей родины мужественно переносят все тяготы суровой войны и прекрасно воюют с немецкими фашистскими летчиками, помогают нам очищать наше небо от фашистской нечисти. О мужестве и геройстве, подвигах французских друзей в годы Великой Отечественной войны много написано. Я хочу описать два эпизодика.
Однажды в воздушном бою на Як-1 был пробит пулей масляный радиатор, масла становилось все меньше и меньше, скоро может заклинить мотор. Своевременно обнаружив эту неисправность в самолете, летчик принимает решение: во что бы то ни стало спасти боевой самолет, рискуя собственной жизнью. Французский летчик подбирает участок поровнее на шоссейной дороге и производит благополучную посадку прямо на дорогу и спасает свой самолет.
В воздушном бою самолет Як-1 получил сильное повреждение крыла. Однако летчик не воспользовался парашютом, не покинул свой самолет, а, решив его спасти, возвращается на свой аэродром и благополучно производит посадку. Очевидцы рассказывали, что, когда он появился над аэродромом, на земле все ахнули. Больше полкрыла самолета не было, одна третья часть. И все же летчик проявил большую настойчивость, рискуя собой, сумел благополучно посадить и спасти боевой самолет.
