Моя рана зажила быстро, несколько дней я хромал, а на шестой день пошел на задание. Силы мои быстро восстановились, молодой организм сделал свое дело, я опять стал в боевой строй рядом со своими однополчанами. Мой самолет был также быстро восстановлен за это время. Кроме дыры в плоскости, весь левый борт около кабины был изрешечен осколками разорвавшегося снаряда. Но специалисты быстро нас обоих излечили и поставили в строй. До конца дней своих на фронте в этом полку я воевал на своем самолете № 35.
Девушки на «пешках»
Однажды вечером командир полка Л.И. Сорокин собрал нас, комэсков, уточнил наши возможности на завтра по количеству боевых летчиков и самолетов в строю, затем объявляет следующее:
– Завтра нам предстоит выполнять ответственное задание, выполнить его надо образцово.
Мы сидим и думаем: «Наверное, что-то интересное, новое возлагается на наш полк, раз командир так говорит».
– С утра начнем работу по сопровождению Пе-2 (пикирующих бомбардировщиков – «пешек»), – продолжает Леон Иванович.
– Товарищ командир! Вы что, нас за младенцев считаете? Как будто мы их мало сопровождали, обычное знакомое дело – до цели и обратно, – стал преждевременно возмущаться командир 1 – й эскадрильи капитан Н. Боровской.
– Ты, Боровской, не спеши возмущаться, дай сказать до конца, – обрезал его Сорокин и продолжает: – Еще раз повторяю – задание ответственное потому, что на этих самолетах летят бомбить фашистов наши девушки – женщины, понятно?
– Девушки вместо стрелков, наверное, – говорю я.
– Вы что, сговорились, что ли, или прикидываетесь? Что вы мне голову морочите, или не слышали, что есть женский бомбардировочный полк? – сердится Леон Иванович.
Мы, конечно, слышали об этом, но как-то всерьез не принимали, думали, что называют женским полком потому, что в данном полку просто много женщин, вот и все. Николай Спириденко говорит:
– Товарищ командир! Задача ясна, мужской или женский, какая разница, значит, будем их сопровождать, работа знакомая.
– Я знаю, что работа вам знакомая, но эти летчики – молодые девушки, с ними надо как бы поделикатнее обращаться по радио, заботливо оберегать от всевозможных опасностей. Командующий армии лично просил предупредить всех летчиков об этом, – сказал Леон Иванович.
Наутро стали с ними работать. Вылетали по 8-12 наших экипажей. Они ходили на задание полком (четыре девятки). Вылетали мы «по-зрячему», т.е. они подлетали к нашему аэродрому с тыла, мы успевали взлетать и пристраиваться к ним. За несколько дней работы с ними у нас всякие сомнения отпали насчет «пола» экипажей. Весь полк состоял из женщин. Командир полка тоже женщина, звали ее Клава (по радио), фамилия, кажется, – Ломако. По рассказам, она была полная, солидная дама, что-то около 100 килограммов веса, как утверждали некоторые. По радио мы с ней каждый день разговариваем, а видеть ее и ее летчиц не приходилось, т.к. они стояли далеко от нас в тылу, очень хотелось посмотреть на этих девушек, женщин, которые геройски, бесстрашно воевали, пикируя на объект, наносили сильнейшие смертельные удары фашистским войскам. Некоторым летчикам-мужчинам можно было бы позавидовать их работе над передним краем противника. Спокойно, дисциплинированно, четко сохраняя свои места в боевых порядках строя, они методично, довольно точно обрушивали свой груз на головы гитлеровцев. А когда, бывало, появлялись вражеские истребители, мы старались никого к ним не допустить; чтобы не унизить мужскую гордость, пренебрегая зенитным огнем, мы снижались до их высоты и буквально шли рядом, особенно оберегая замыкающую группу при выходе из пикирования. Мы хорошо знали излюбленную тактику врага – атаковать и сбивать наши самолеты снизу сзади при отходе от цели. Долго мы работали с женским полком вместе, больше недели. К счастью, ни один экипаж не потеряли, хотя сами часто привозили пробоины. Работать с ними было одно удовольствие. Им ставилась задача немного облегченная, т.е. пикирование, удар всем запасом бомб с одного захода и домой. Но иногда, при спокойной обстановке, командир группы Клава по своей инициативе повторяла заход. Она в таких случаях всегда говорила по радио:
– Арканчики! Еще один заходик, хорошая цель, с пушечек прочешем, прикройте…
А что мы могли на это сказать? Сказать, что нам не хочется больше находиться под зенитным огнем или скоро истребители появятся – ложитесь на обратный курс? Это было бы величайшим позором для истребителя, для нас, молодых парней-летчиков.
Мы гордились их мужеством, выдержкой и стремлением больше наносить вреда врагу. Когда я бывал ведущим своей группы, отвечал им так:
– Вас понял, работайте спокойно, вас прикроем.
Над целью наши девушки обычно очень мало говорили, работали молчком, но когда предстояло им повторить заход, многие вступали в разговор, примерно такого характера:
– Клава, по машинам бить?
– Маша! Поняла, повторяем заход.
– Света, подожми правую ногу, выскочила!
– Катя, подтянись!
– Шура, посмотри, мои люки закрылись?
– Галочка, посмотри, как Арканчик присосался к тебе! – Вот такой безобидный и в то же время шутливый разговор происходил иногда над целью. Нам интересно было их слушать, от этих милых девичьих голосов еще больше разгоралось желание повидать их на земле. А повидать так и не пришлось. Свидания назначались только в воздухе, иногда по два-три раза за день.
Однажды нашей Клаве так понравилось работать по цели, что она решила зайти в третий раз. Истребителей противника не было, зенитка била, но относительно слабо. Клава только развернулась группой и стала на боевой курс перед пикированием, а в это время кто-то из наших летчиков решил пошутить и напугать девушек.
– Клава! «Мессера», Клава, большая группа «мессеров» справа! – кричит по радио.
Многие летчики, в том числе и я, подумали, что это правда, стали смотреть и искать противника. Клава, получив такую информацию, тоже поверила и стала звать нас ближе к себе:
– Арканчики, прикройте, подойдите ближе! Подойдите ближе! Я Клава! Мы быстренько с ходу ударим и домой!
Она законно разволновалась, она отвечала за свою группу. Она нарушила приказ, запрещающий им делать больше одного захода на цель. На самом деле никаких «мессеров» в нашем районе не было. Это была просто шутка, но шутка неуместная и неприличная. По возвращении домой этот летчик получил серьезное внушение. Правда, и Клава никому не пожаловалась, ведь сама нарушила приказ, хотя из чисто благородных намерений для своей группы и желания больше уничтожить врагов на земле.
Кто-то из нас придумал оригинальную вещь. Он предложил создать делегацию, поехать или полететь в женский полк и извиниться перед девушками за «злую шутку». Это был предлог повидаться с девушками-летчицами. Но из этого ничего не вышло, обстановка не позволяла. Решили отложить наземное свидание до лучших времен. Однажды, во время паузы между вылетами, сидели мы в своей землянке, кто чем занимался: кто писал, читал, кто в домино играл. Заходит один механик и говорит:
