Маркова Валерия Петровича
Начальник училища генерал-майор (Гига).
Б. В. Громов:
— Военное училище. Все, как положено. И учеба, и спорт, но главное, что запомнилось и повлияло на всю дальнейшую жизнь, — учились мы в Петергофе. Не каждому так везет. Я думаю, что Петергоф — один из самых красивых дворцовых ансамблей на земле. По молодости мне и вовсе не с чем было сравнивать, но и теперь, когда я побывал во многих краях земли, прославленных красотой архитектуры, по-прежнему не нахожу, с чем можно сравнить фонтаны, дворец и парк Петергофа.
За три года учебы я сумел достаточно хорошо узнать Ленинград. В Ленинграде жили наши родственники — семья известного в те времена глазного врача. Это были коренные ленинградцы из тех, что считали большим грехом, если, скажем, кто-то бросал окурок на тротуар. Я и сейчас прекрасно помню строгих питерских бабушек, которые, увидев, что человек бросил что-то мимо урны, обязательно подойдут и вежливо, но непреклонно заметят: «Товарищ, вы что-то уронили». Не помню, чтобы нашелся человек, который после этого не исправил бы свой промах.
С помощью внимательных и гостеприимных ленинградских родственников Борис Громов узнал о городе много такого, чего не понял бы сам и за десятки лет. Он ощутил торжественную тишину Эрмитажа, когда заходишь в его громадные залы одним из первых посетителей и, с некоторой тревогой даже, слушаешь раскатистое эхо собственных шагов, когда картины, скульптуры и все бесчисленные экспонаты этого музея-города словно бы еще не полностью очнулись от своей тайной ночной жизни.
Как любил Борис Громов вглядываться в усатые лица молодых генералов из галереи 1812 года. Кажется, и они тоже, как бы с немым вопросом в глазах, смотрели на него. Да, им было о чем поговорить.
То, что ему показали хотя бы раз, Борис Громов уже никогда не забывал.
Русский музей, Кунсткамера, Артиллерийский музей… Но кроме всего этого существовал еще и сам город, суровый и прекрасный, непохожий ни на один другой. По Ленинграду Громов ходил пешком. Эти прогулки остались в его душе навсегда.
С чем можно сравнить утренний Летний сад, где из густой листвы неожиданно возникают прекрасные мраморные статуи? Где, сам того не замечая, ждешь, что в конце розовой дорожки вдруг мелькнет знакомый силуэт Александра Сергеевича Пушкина в цилиндре, длинном сюртуке, с неизменной щегольской тросточкой в руке.
Как приятно стоять у гранитного парапета Дворцовой набережной, глядя на мощное движение могучей реки.
По Ленинграду можно бродить до бесконечности, как по Эрмитажу, а потом, когда вдруг понимаешь, что силы совершенно оставили тебя, стоит зайти в пирожковую и выпить большую чашку горячего бульона с нежными розовыми мясными пирожками и силы вернутся к тебе, как в сказке…
— Ну а Петергоф, да и все это направление от Ленинграда на город Ломоносов, по сути, особая историческая зона и настоящий заповедник красоты, — продолжает Борис Всеволодович Громов. Я откровенно гордился тем, что мне выпало жить в таком чудесном месте.
За время учебы Ленинград стал моим любимым городом. Москву я люблю тоже, но Москва — это нечто совершенно иное.
Вот еще что запомнилось. Мы много трудились на реставрации Большого дворца — того, что прямо над каскадом фонтанов. Он тогда только еще восстанавливался. Торопились завершить работы к приезду Хрущева. В 1964 году он должен был посетить Петергоф вместе с Тито.
Хрущев и Тито приехали скромно на морском трамвайчике. На пристани было много народа. Они осмотрели каскад фонтанов. Прогулялись по парку, но в Большой дворец не заходили, он не был готов. Восстановление велось плохо, мне даже кажется, что только мы, курсанты, там и работали. За это нас в парк пускали бесплатно, когда были в форме, конечно.
Если вспоминать учебу, то ничего особенно выдающегося в училище я не узнал и сам особенных успехов не выказал. К тому же мне трудно давались точные науки.
На третьем курсе мы сдавали общую физику. Страшный для меня экзамен. Держал я его семь раз!
Многие убеждены, что военные люди обязательно хорошо знают точные науки. Я вполне конкретный пример того, что военную профессию выбирают и природные гуманитарии (искренне себя таковым считаю).
Может быть, это утверждение кое-кому покажется абсурдным, но все знакомые мне курсанты, даже те, кто имел явные математические способности, были убеждены, что знания общей физики никогда и нигде нам не пригодятся. Так оно и случилось. Подтверждаю с высоты прожитых лет и многих испытаний. Не подумайте, что я выступаю за изъятие этой дисциплины из программы военных училищ. Не исключено, что кому-то она может оказаться очень полезной.
Я, по молодости лет, конечно, очень рассердился и решил устроить своеобразную забастовку. На спор объявил своим друзьям, что выучу по общей физике только один билет и буду ходить на экзамен до тех пор, пока его не вытащу…
И вот я пришел на экзамен в седьмой раз!
Пожилая женщина, преподаватель, как всякий специалист, терпеть не могла людей, которые не скрывали антипатии к преподаваемой ею дисциплине. К тому же я сбивал ей график отпуска. Так что переносила она мое присутствие с большим трудом.
Она достала несколько билетов из пачки и положила передо мной. Беру, переворачиваю и вижу… мой!
— Идите, готовьтесь, — говорит она ворчливо. — А если снова откажетесь отвечать, ищите другого преподавателя, я у вас больше принимать не стану.
— Буду отвечать без подготовки.
— Как это, без подготовки?! — она ушам своим не могла поверить.
Я быстро все продекламировал. Как стихи. Признаться, толком и не понимал, что говорю. Заучил. Вызубрил.
Она долго смотрела на меня. Видимо, размышляла — может, я над ней раньше просто издевался?! А не задать ли этому шутнику дополнительный вопросик? Я изо всех сил мысленно убеждал ее, что этого делать не нужно.
— Вот что, молодой человек, — решила она наконец. — Поставлю-ка я вам тройку…
Я робко, но и нахально, если разобраться, напомнил, что оценка идет в диплом.
— В таком случае задам вам еще один…
— Согласен на тройку, — отчеканил я, протягивая зачетку.
Она вздохнула и поставила «удовлетворительно».
Вот это и есть единственная тройка в моем дипломе, все остальное вполне прилично.
По-прежнему большое место в моей жизни занимал спорт. Из-за этого приходилось иногда даже бегать в самоволку. Соревнований было много, мы выступали за разные команды, и начальники не всегда нас отпускали.
Помню, купили билеты в театр, но нас не пустили. Тоже пришлось отправиться в самоволку. Театр еще с саратовских времен играл большую роль в моей жизни. Саратов, это хорошо известно, город с большими театральными традициями, ну а в Ленинграде во все времена было самое высокое в России театральное искусство. Не удивительно, что ради того, чтобы увидеть хорошую театральную постановку, я был готов рискнуть и отправиться в самоволку.
