Некоторые из принятых приезжим генералом решений вызывали крайнее недоумение. Например, он приказал перебросить основные силы 201-й мотострелковой дивизии на Южный Саланг. Но для этого как минимум нужно было подготовить саму дивизию и обеспечить ее безопасность во время совершения марша…
А очередное приказание — высадить десант в «зеленую зону» — привело всех в состояние шока. Для послуживших в Афганистане стало аксиомой, что такого рода операция, не подготовленная предварительно, приведет к гибели десанта и задействованных в заброске вертолетов. Зеленые зоны были обжиты душманами и активно ими использовались. Печальный опыт такого рода операций прекрасно известен летчикам…
— Как-то проводили операцию совместно с войсками ДРА, — вспоминает Виктор Севастьянович Кот. — Афганцы предложили: «Давайте используем фактор внезапности. Рано утром, двумя волнами высадим десант». — «Не получится, — говорю. — Там, где проводится операция с участием афганских войск, внезапности не может быть по определению. Уж кто-то из них обязательно земляков предупредит».
Но беда в том, что большие генералы прибыли тогда из Москвы. Им хотелось отметиться красивой операцией и научить нас, как нужно вести современную, мобильную войну. Они афганских генералов активно поддержали. Настояли.
Генерал-лейтенант Сафронов был советник, опытнейший человек — и того уломали.
Еще раз предлагаю нормальный вариант — поднимаем три полка Су-25, делаем несколько заходов, расчищаем всё это пространство, а потом высаживаем десант.
Еще лучше за сутки, как следует, обработаем эти горы, заминируем и будем спокойны. Там ведь не кишлачная зона, там полностью горный массив, ничто не мешает бомбить.
— Нет, в таком случае не будет никакой внезапности.
Ну что поделаешь?! Уговорили наших советников.
Начали операцию. Афганцы высаживают десант. Ни один вертолет не возвращается.
Как потом выяснилось, моджахеды к встрече подготовились прекрасно. Вертолеты сразу попали под мощнейший обстрел от ПЗРК «Стингер» и «Стрела» до ДШК и стрелкового оружия. Это море огня. Кто не видел, не поймет. Просто страшно! Конечно, разве можно тут винить летчиков. Последний вертолет десантный до дома не дотянул, упал на батарею.
Сразу афганцы обвиняют нас. Русский командир полка струсил, не стал высаживать десант.
Отвечаю: «Командир полка не виноват. Он дисциплинированный человек. Я ему поставил задачу, притом задачу поставил с записью. При обстреле высадку десанта не производить. Если вы считаете, что он поступил неправильно, объясните мне почему. Он выполнил приказ. У меня к нему вопросов нет».
На другой день снова собрали всех советников и решили проводить специальную операцию.
Так вот, штурмовики обрабатывали этот район целую неделю, а когда его взяли, я отправился посмотреть, что же мы там долбили.
Страшное дело! Там опорные пункты — пещеры специально оборудованные. Их открывают, в них по сорок трупов! Это была мощнейшая система укреплений. Горы боеприпасов. После этого даже перестали показывать захваченное у душманов оружие. Там было столько, что его просто складывали в огромные кучи и подрывали. И вот эту базу хотели взять на «ура», на внезапность!
Пошли на поводу у афганцев и прибывшего начальства. Повторю, советники были очень опытные командиры. Тот же Сафронов — бывший командующий 36-й воздушной армией, служил заместителем командующего на Дальнем Востоке. Человек подготовленный, как и другие советники. Но их уговаривают!! Вот какое может быть давление! Советники, в свою очередь, уговорили командующего и министра обороны. Ну а результат… Я уже рассказал.
Пришлось Громову просить командарма организовать ему, как бы случайно, встречу с высоким гостем наедине. Тут он прямо доложил высокому гостю о возможных последствиях его приказов. Доклад был обильно проиллюстрирован рядом убедительных примеров из реальной афганской жизни.
В результате генерал свои приказы отменил, но обида, ее он даже не особенно скрывал, осталась: «Какой-то выскочка-штабист критикует решения, принятые опытным полководцем. Да я командовал дивизией, когда этот мальчишка еще не родился!»
Громов прекрасно понимал, что генерал, вернувшись в Москву, может организовать ему массу неприятностей, а при желании вовсе перечеркнуть его карьеру. Но даже такое будущее не могло идти ни в какое сравнение с человеческими жертвами, которые могли бы появиться в результате выполнения подобных приказов.
Конечно, солдат должен подчиняться приказам вышестоящего начальника — это основное положение Устава. Но нельзя заставить солдата не думать. Громов по крайней мере таким солдатом быть не желал и не мог…
Ну а главное, к чему Громов пришел в этот непростой период своей жизни, — твердое убеждение в том, что на афганской эпопее пора ставить точку. И заканчивать войну необходимо как можно скорее. Присутствие советских войск не приносило и не могло принести ничего хорошего этой стране, живущей, по сути, в XIV веке, стране с чужой непонятной религией и патриархальным укладом.
Ситуация в Афганистане уже несколько лет была совершенно тупиковой. Власть, которую держали на своих штыках советские войска, слабела с каждым днем.
Все чаще вспоминал Борис Громов прочитанную им книгу по истории Афганистана и все больше поражался тому, как всё происходящее напоминает то, что уже много раз испытала эта страна, не желающая жить по законам, навязанным со стороны. Народы, населяющие горы и пустынные плоскогорья этой суровой земли, опять доказывали, что их невозможно заставить делать то, что им не нравится.
В последние столетия упрямая Англия трижды наступала на афганские грабли. Не удалось избежать этого и Советскому Союзу.
Беда была в том, что не только иноземцы, но и своя нынешняя афганская власть не устраивала эту страну, вот почему правительство Афганистана не могло закрепить результатов боевых действий 40-й армии. Вместо того чтобы задуматься о том, что же в ней самой не устраивает собственный народ, требовала от своих иноземных защитников все новых военных операций.
Вот то единственное, что кабульские лидеры научились делать просто замечательно. Раздувая и драматизируя события, они постоянно добивались военной и экономической помощи. Выражаясь медицинским языком, кабульский режим переродился в паразита, присосавшегося к телу своего огромного соседа. Такое уже не могло называться ни сотрудничеством, ни интернациональной помощью. Это превратилось в болезнь, от которой нужно лечиться.
Военные уже давно поняли, что войска необходимо выводить. Руководитель Оперативной группы МО СССР генерал армии Варенников и представитель Генштаба генерал Громов в своих докладах обоснованно писали о том, что силовое решение афганского кризиса невозможно и чем раньше будут выведены войска, тем меньше будет возвращаться в Союз запаянных гробов и покалеченных людей.
Громов прекрасно понимал, как сложно сейчас руководителям страны принять решение о выводе войск. Это означало признать свою ошибку перед всем миром, увидеть ликование заклятых идеологических врагов. Решение о выводе войск для людей, находившихся у власти в СССР, было страшнее смерти. Это станет потерей лица, признанием бессилия самого прогрессивного строя на земле. А ведь в принципе все просто. Необходимо усвоить главную мысль: ни о каком поражении советских войск в Афганистане речь не идет. Нет тут ничего похожего на паническое бегство американских войск из Вьетнама. Советские войска в Афганистане всегда выполняли поставленные перед ними задачи. Разве виноват советский солдат в том, что освобожденные им территории не осваиваются афганской властью, не становятся территорией мирной жизни? Подобных задач армия решить не может, да и не ее это дело. И все-таки… Все-таки… Громов понимал, что при нынешнем руководстве решение о выводе войск не будет принято.
