Однако императрица не довольствовалась рассказом своего знаменитого фаворита и, как только Суворов появился в Санкт-Петербурге, пригласила его на аудиенцию.
У них состоялся долгий разговор. Екатерина, бывшая одной из самых образованных и проницательных женщин своего времени, поразилась широтой знаний и глубиной суждений этого «партизана». Суворов ориентировался в самых передовых науках как университетский профессор, а в тонкостях политики — как природный дипломат.
Спустя какое-то время она пригласила Александра Васильевича вновь, только теперь спрятала в соседней комнате, из которой их разговор был прекрасно слышен, князя Потемкина.
Императрица завела с Суворовым беседу, касающуюся тогдашних, весьма запутанных, политических отношений в Европе. Ответы Александра Васильевича были столь основательны и мудры, что князь был совершенно восхищен и, не выдержав, вошел в кабинет со словами: «Ах, Александр Васильевич! Служа так долго с вами, я, оказывается, до сего времени совершенно не знал вас!»
Суворов нахмурился, пробормотал какой-то вздор и вышел вон. Однако с тех пор Потемкин возымел к Суворову отменное уважение.
А вот как Александр Васильевич оценивал себя сам. Удивительное признание сделано было во время позирования придворному художнику. Кстати, позирования для портретов Суворов всегда избегал, и этот случай едва ли не единственный, да и то сеансы состоялись лишь по строгому приказу императрицы.
«Ваша кисть изобразит черты лица моего, — они видны. Но внутреннее человечество мое сокрыто. Итак, скажу вам, что я проливал кровь ручьями. Содрогаюсь. Но люблю моего ближнего. Во всю жизнь мою никого не сделал несчастным. Ни одного приговора на смертную казнь не подписал. Ни одно насекомое не погибло от руки моей. Был мал. Был велик. При приливе и отливе счастья уповал на Бога и был непоколебим».
Вспомнились это признание Суворова потому, что и Бориса Всеволодовича Громова многие считали, и по сей день считают, обыкновенным генералом, которому по стечению обстоятельств повезло оказаться во главе одной из крупнейших операций в современной военной истории.
Высокие начальники с раздражением наблюдают и за его нынешней политической карьерой, считая, что генералам нечего делать в строительстве далекой и непонятной для военных гражданской жизни. Думаю, что таким людям, я говорю об умных, конечно, не вредно было бы услышать разговоры Громова в компании друзей и единомышленников. Не сомневаюсь, им пришлось бы покаяться и полностью переменить мнение об этом человеке, как в свое время пришлось это сделать князю Потемкину по отношению к Суворову.
Жизненный принцип Громова состоит в том, что необходимо трудиться всю жизнь, но, главное, не допускать, чтобы ленилась душа.
«Трудолюбивая душа должна быть занята своим ремеслом, и частые упражнения для нее столь же живительны, как обычные упражнения для тела», — говаривал А. В. Суворов.
Ну а если рассуждать о военном принципе Громова, то его следует определить не только как соответствующий высшим критериям современной военной науки, но и как щадящий прежде всего, именно в смысле сохранения жизней солдат и офицеров. Заметим, что при всех громких высказываниях современных генералов о любви к простому солдату, бережное отношение к человеку в солдатской форме бессовестно утрачено.
Многолетняя Афганская война, на которой Борис Громов стал, пожалуй, самым известным генералом за всю послевоенную историю Советского Союза, закончилась. Тысячам солдат и офицеров предстояло вступить в новую жизнь, где уже не было ежедневных обстрелов, проводки колонн и перехвата караванов с оружием. Многим это далось не просто.
Для генерала Громова переход к мирной жизни получился весьма необычным.
Борис Всеволодович был назначен командующим Киевским военным округом еще в то время, когда готовил выход 40-й армии из Афганистана. Такое вряд ли случалось с кем-то еще в послевоенной истории. Получилось прямо по старой пословице — Громов вынужден был сидеть сразу на двух стульях. И хотя смысл пословицы в том, что сидеть на двух стульях невозможно, Борис Всеволодович доказал, что для него эта проблема разрешима.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Совет Министров СССР от 5 января 1989 г. № 24 Москва, Кремль О командующих войсками военных округов Совет Министров СССР постановляет: 1. Назначить: генерал-лейтенанта Громова Б. В. командующим войсками Киевского военного округа, освободив от этих обязанностей генерал-полковника Осипова В. В. в связи с переходом на другую работу.
Председатель Совета Министров СССР Н. Рыжков Управляющий делами Совета Министров СССР М. Смиртюков
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Совет Министров СССР от 3 мая 1989 г. № 371 Москва, Кремль О присвоении воинских званий офицерам, генералам и адмиралам Советской Армии и Военно-Морского Флота Совет Министров СССР постановляет: Присвоить нижепоименованным лицам воинские звания: генерал-полковника Громову Борису Всеволодовичу Председатель Совета Министров СССР Н. Рыжков Управляющий делами Совета Министров СССР М. Смиртюков Б. В. Громов:
— Я был командующим 40-й армией и осуществлял ее вывод из Афганистана, а меня уже назначили командующим Киевским военным округом, одним из самых важных в стране. И мне приходилось в ходе самой сложной и напряженной в моей жизни операции по выводу войск заниматься делами крупнейшего военного округа.
Начальник штаба КВО, мой старый товарищ Виктор Петрович Дубынин, звонил мне каждый день и держал в курсе дела. Я попросил, чтобы мне в Афганистан привезли карту округа, хотел знать хотя бы, где там какие дивизии стоят.
Мне пришлось одновременно готовиться к докладу и по 40-й армии, и по Киевскому военному округу.
С точки зрения педагогики, министр обороны поступил правильно, так он заставлял меня быстрее войти в новую должность и даже в самый трудный период организации вывода уже думал о будущем. Трудно мне это далось, но не жалею.
Когда я приехал в Киев, то был вполне в курсе дела, да и в округе все шло нормально.
Принял меня Щербицкий — первый секретарь ЦК КПУ. С первой встречи сложились замечательные отношения. Он был прекрасный, честный, преданный делу человек, и я очень тяжело переживал его снятие и то, как его незаслуженно и жестоко позорили.
Горбачев пришел к власти И марта 1985 года. Почти сразу началась совершенно неподготовленная программа ускорения и перестройки, которая впоследствии совершенно естественно преобразовалась в перестрелку.
Той весной на Верховной раде Украины обсуждался какой-то военный вопрос и прилетел из Москвы Ахромеев (он был назначен советником Горбачева), и так как мы очень хорошо друг друга знали, я его встречал. Он прибыл с начальником Генштаба Моисеевым, с которым мы учились еще в академии Фрунзе.
Ахромеев при встрече шепнул мне на ухо: «Готовься, тебя Горбачев собирается забрать в Москву. Мне все это не нравится, потому что тебя хотят направить не в армию, а куда-то на сторону».
