Когда меня назначили командовать Киевским военным округом, Дубынин полгода служил там начальником штаба. К тому времени мы уже давно относились друг к другу не по субординации. Для нас не существовало понятия «старший — младший», мы были настоящими единомышленниками и друзьями. Петрович с членами военного совета встретил меня на аэродроме, мы сели в «чайку» и поехали в штаб. А вечером я был уже у него дома. Меня встретили жена Людмила Васильевна, дочь Танюшка и он сам. Замечательно посидели, я сразу оказался в Киеве, как у себя дома.
Кстати, эти посиделки вспоминаются с особенной теплотой. Вскоре он стал командовать Северной группой войск в Польше. Приезжая в Москву на совещания, останавливался у своих старых друзей на Садовом кольце. Всегда после этих совещаний мы ехали на Садовое кольцо и душевно, с долгими разговорами, ужинали. Вспоминали Афганистан, говорили о том, что волнует… А что тогда волновало всякого порядочного человека? Страна катилась в пропасть. Все разворовывалось, разрушалось. Всюду правили проходимцы и откровенные жулики. Он это остро переживал.
Потом, став первым заместителем главкома Сухопутных войск, я сам приезжал к нему в Польшу. Там Петрович руководил колоссальным хозяйством. Особенно много было частей и баз тылового назначения, ведь Польша рассматривалась на европейском театре военных действий как второй оперативный эшелон тыла. К тому же через Польшу шли колонны и поезда с выводимыми частями из Германии. Их надо было сопровождать, обеспечивать. Эта обязанность тоже лежала на Северной группе. Ну, и саму эту Северную группу следовало выводить.
Должен сказать, что Виктор Петрович Дубынин справился с этой задачей успешно. Его штаб был на голову выше других с точки зрения организации, порядка и ответственности. Да чего тут удивляться — Петрович в любой ситуации не мог допустить иного, он был рожден для того, чтобы все делать хорошо.
Удивительно, что в той обстановке полного развала и торжества непрофессионалов Виктора Петровича назначили начальником Генерального штаба. Это был один из немногих здравых шагов российского руководства. Жаль вот только времени Дубынину было отпущено совсем мало. Поживи он дольше… Или не допустил бы такого развала армии, или ушел бы сам.
У меня как-то спросили: а как бы Дубынин отнесся к войне в Чечне? На все сто процентов убежден: он был бы категорически против.
Мы, прошедшие Афганистан, прекрасно сознавали, к каким тяжелым последствиям может привести такая война. Он был бы против и не побоялся бы громко и честно заявить о своей позиции.
Не знаю, есть ли сегодня такие генералы в российской армии, но без таких генералов и самой армии не будет.
— Борис Громов прошел все ступеньки воинской службы, начиная от суворовца, — вспоминает Б. Н. Пастухов, — ни одну не перескочил. Вовсе не потому, что не мог. Просто ему нужно было знать все. В этом его дополнительная сила. Согласно всей логике жизни он должен был стать министром обороны, и это был бы действительно один из лучших министров обороны всех времен. А кто такой Павел Грачев… Пока он был комбатом, командиром полка и даже командиром дивизии, его недостаточность была почти незаметна. Даже афганские частушки о нем по делу: «Пашка наш построил полк, он в Афгане старый волк».
Но ведь куда залетел бравый комдив?! В министры обороны!
Развал армии и мясорубка в Чечне не только на совести Ельцина, но и на совести Грачева не в меньшей мере. Ведь это он поддакивал Ельцину и обещал усмирение Чечни за два часа одним воздушно-десантным полком.
Вот он под Новый год и послал в Грозный собранные с миру по нитке полки и получил несколько сотен погибших и десятилетнюю бездарную войну, где по сей день гибнут тысячи ни в чем не повинных людей…
Афганская война, несмотря на все ошибки, велась продуманно. Хотя поначалу это действительно была неизвестная война. Комсомол тогда многое сделал, чтобы погибшие и особенно раненые в Афганистане перестали быть неизвестными ранеными и убитыми.
Постепенно комсомол добился того, чтобы на этих ребят, когда они возвращались в Союз, распространялось положение особого благоприятствования во всех сферах жизни и деятельности. Удалось даже договориться с ректорами престижных вузов, чтобы «афганцев» принимали вне конкурса. Это помогло очень многим войти в нормальную жизнь.
Большое дело! С нынешними временами и сравнивать нечего…
Прошел первый невнятный суд над членами ГКЧП, и совершенно неожиданно объявили амнистию. «Государственные преступники» были как бы прощены.
Нашелся только один человек, который не пожелал принять милость от победителей и потребовал открытого суда над собой. Видимо, он был уверен в том, что самый изощренный прокурор не сможет доказать его вину. Этим человеком оказался ветеран Афганской войны и товарищ Громова, Герой Советского Союза генерал армии Валентин Иванович Варенников.
Суд состоялся. На него были вызваны многие десятки свидетелей как со стороны обвинения, так и защиты.
Выступил на суде и Громов.
Сам Варенников просил его отказаться от выступления, так как это означало бы конец его военной карьеры. Громов в то время работал заместителем министра обороны. Но разве мог Громов молча смотреть на чудовищный фарс, который разыгрывался на глазах у всей страны!
На просьбу старого товарища Громов ответил, что обязательно будет выступать. «Даже если вы не заявите меня, как свидетеля со своей стороны, — сказал Громов, — я напишу письмо в Верховный суд и все равно выступлю».
Он получил повестку, пришел в суд и сказал все, что думал.
Стенограммы всего выступления разыскать не удалось, сохранились лишь краткие записи, сделанные от руки А. Б. Пантелеевым по ходу суда. Приводим одну из них, достаточно точно выражающую суть и эмоциональную окраску выступления:
«Хочется спросить у людей, организовавших нынешний судебный процесс: за что они собираются лишить свободы генерала Варенникова? За то, что он, не щадя жизни, защищал Родину в Великой Отечественной войне и заслужил право участвовать в историческом Параде Победы на Красной площади? За то, что более полувека отдал развитию и укреплению армии, за что был удостоен высокого воинского звания генерала армии и «Золотой Звезды» Героя Советского Союза? За то, что не мог спокойно смотреть, как разрушается Великая страна и Великая армия — дело всей его жизни, и восстал против этого?
Я слышал, что генерала Варенникова называли тут инициатором антигосударственного переворота. Такое могут сказать люди, имеющие цель разрушить Советский Союз.
Валентин Иванович не мог молчать. Если бы он остался в стороне, понимая неоспоримое преимущество разрушительных сил, пришедших сегодня к власти, то не был бы генералом Варенниковым.
На мой взгляд, сейчас в этом зале делается чудовищная попытка осудить за антигосударственную деятельность и лишить свободы достойнейшего человека, для которого именно крепкое государство и сильная армия всегда были целью его деятельности и смыслом жизни».
