14
Обе стороны выжидали, кто начнет бой, но Цезарь не трогался с места, понимая, что, ввиду малочисленности своего отряда, ему приходится бороться с огромным множеством врагов не столько храбростью, сколько хитростью. В это время неприятельская конница вдруг стала развертываться, распространяться в ширину, занимать холмы, принуждать к развертыванию и ослаблению конницу Цезаря и вместе с тем готовиться к обходу. Конница Цезаря с трудом держалась против такой массы. Когда тем временем центры обеих армий сделали попытку пойти друг на друга в атаку, внезапно вместе с всадниками выскочили из густых эскадронов легковооруженные нумидийские пехотинцы и начали метать дротики в нашу легионную пехоту. Каждый раз, когда при этом их атаковали цезарианцы, их всадники бежали назад; а пехотинцы тем временем держались до тех пор, пока снова не выскакивали всадники и не помогали своей пехоте.
15
Цезарь замечал, что этот необычный род боя расстраивает ряды его солдат при выбегании их вперед: действительно, пехотинцы, отходя слишком далеко от знамен в погоне за всадниками, обнажали фланги и попадали под удары дротиков ближайших к ним нумидийцев, а неприятельские всадники легко избегали пускаемых нашей пехотой копий тем, что быстро обращались в бегство. Ввиду этого он отдал приказ по рядам, чтобы ни один солдат не отходил от знамен дальше чем на четыре фута. Тем временем конница Лабиэна, полагаясь на свое численное превосходство, не поколебалась начать обход небольшого цезаревского отряда. Малочисленные юлианские всадники утомлялись от напора массы врагов, их лошади были переранены, и им приходилось мало-помалу отступать, а враг все сильней и сильнее теснил их. Таким образом, в одно мгновение вся пехота Цезаря была окружена неприятельской конницей, все его боевые силы были сбиты в каре и принуждены были сражаться, точно загнанные за решетку.
16
Лабиэн верхом с непокрытой головой разъезжал вдоль первой линии; он ободрял своих, а иногда обращался к Цезаревым легионерам со следующими словами: Что ты там, новобранец? Ты такой задорный? Даже и вас он одурачил своими речами? На большую опасность он, по правде сказать, толкнул вас. Я вас жалею. Тогда один солдат сказал ему: Я, Лабиэн, не новобранец, но ветеран 10-го легиона
[317]. Тогда Лабиэн говорит: Я не вижу здесь знамен 10-го легиона. Тогда солдат отвечал: Теперь ты узнаешь, кто я. С этими словами он сбросил с головы шлем и, пустив изо всех сил копье, которое он нацелил на Лабиэна, тяжело ранил в грудь его коня и прибавил: Лабиэн, знай, что это в тебя целится солдат 10-го легиона. Однако все были охвачены ужасом, и особенно все новобранцы озирались на Цезаря и думали только о том, как бы увернуться от неприятельских копий.
17
Тем временем Цезарь понял намерения врагов и приказал как можно более растянуть фронт, а каждую вторую когорту заставил сделать поворот и стать так, чтобы одна когорта была перед знаменами, а другая сзади. Этим маневром он прорвал правым и левым флангом неприятельское кольцо и, отрезав одну часть от другой, напал изнутри на неприятельскую конницу и пехоту и метанием снарядов обратил ее в бегство. Однако, не увлекаясь преследованием и боясь засады, он отступил назад к своим: то же сделала и другая часть его пехоты и конницы. Далеко отогнав неприятелей и нанеся им большие потери ранеными, Цезарь после этого сражения начал в полном боевом порядке отступление в свой лагерь.
18
Тем временем появились М. Петрей
[318] и Гн. Писон с тысячью шестьюстами отборными нумидийскими всадниками и с довольно многочисленной нумидийской пехотой на помощь своим, прямо с похода. Тогда враги оправились от паники, снова набрались храбрости, заставили свою конницу повернуть назад и начали нападать на арьергард нашей отступающей пехоты, мешая ему вернуться в лагерь. Заметив это, Цезарь приказал когортам повернуться и на середине поля возобновить сражение.
Неприятель сражался так же, как и раньше, избегая рукопашного боя; а у Цезаревых всадников лошади были изнурены недавней скачкой, жаждой, утомлением, ранами, так что не могли быстро преследовать неприятеля и продолжать скакать; к тому же и день подходил к концу. Тогда Цезарь объехал когорты и конницу и, ободряя их, просил сделать еще одно, последнее усилие и не убавлять энергии, пока они не отгонят врагов за дальние холмы и не овладеют ими. Когда затем был дан сигнал и враги уже вяло и небрежно метали свои снаряды, он вдруг бросил на них свои когорты и эскадроны. В одно мгновение враги были без всякого труда прогнаны с поля, затем сбиты с холма, и наши, пробыв там некоторое время, в полном боевом порядке медленно возвратились к своим укреплениям. Но и противники, встретив дурной прием, теперь наконец устремились к своему лагерю.
19
Когда таким образом сражение было прервано, от противника перебежало к Цезарю много всякого народа и, кроме того, было захвачено много неприятельских всадников и пехотинцев. От них он узнал о намерениях врагов, именно о том, что они сделали эту попытку наступления в расчете произвести полное замешательство малочисленных легионеров-новобранцев небывалым и необычным родом сражения, а затем окружить их конницей и уничтожить, как это было с Курионом
[319]. Лабиэн говорил на солдатской сходке, что он поставит противникам Цезаря такую массу вспомогательных войск, что цезарианцы даже в случае победы утомятся от одной только резни и затем будут побеждены.
Действительно, он был слишком самоуверен, во-первых, потому что, по дошедшим до него слухам, в Риме взбунтовались легионы ветеранов и не желали отправляться в Африку; кроме того, он продержал своих солдат в Африке целых три года и этим развил в них привычную верность себе; далее, он располагал громадными подкреплениями, состоящими из нумидийской конницы и легковооруженной пехоты; наконец, после поражения и бегства Помпея Лабиэн перевез с собой из Бутрота германских и галльских всадников, а затем набрал на месте отряд из людей смешанного происхождения, вольноотпущенников и рабов, вооружил их и научил ездить с уздой. [Кроме того, были вспомогательные войска от царя, бесчисленная конница со ста двадцатью слонами и затем двенадцать легионов, набранных из людей всякого рода.]
[320]
Вполне надеясь на эти силы, Лабиэн с тысячью шестьюстами галльскими и германскими всадниками и с восемью тысячами нумидийцев без узды с прибавлением вспомогательного отряда Петрея, состоявшего из тысячи шестисот всадников, из четверного количества легковооруженных пехотинцев и многочисленных пеших и конных стрелков и пращников, накануне январских Нон, на шестой день после высадки Цезаря в Африке, дал Цезарю на ровном и открытом поле сражение, которое продолжалось с пятого часа дня до захода солнца. В этом сражении Петрей был тяжело ранен и оставил строй.
