37
Второй транспорт усилил Цезаря двумя легионами ветеранов, конницей и легковооруженной пехотой, и Цезарь немедленно приказал разгрузившимся кораблям отправляться в Лилибей для перевоза остальной армии; а сам на шестой день до февральских Календ около времени первой стражи отдал распоряжение всем разведчикам и своим личным служителям явиться к нему. И вот совершенно неожиданно для всех он приказал в третью стражу вывести все легионы и идти за ним по направлению к городу Руспине, в котором он сам имел гарнизон и который первый примкнул к нему. Спустившись отсюда с небольшой возвышенности, он повел легионы левой стороной равнины вдоль морского побережья. Эта удивительно гладкая равнина тянется на пятнадцать миль. Ее замыкает с моря не очень высокий горный хребет и образует нечто похожее на амфитеатр. На этом хребте есть немного высоких холмов, на которых находились с очень давнего времени отдельные башни и обзорные сторожки; у последней из них стоял гарнизон и караул Сципиона.
38
Цезарь поднялся на упомянутый мною хребет и начал воздвигать на каждом холме башню и форт, сделал это менее чем в полчаса и находился уже очень недалеко от последнего холма и башни, которые были ближе всего к лагерю противников и на которых, как я указал, стоял нумидийский гарнизон и караул. Пробыв там некоторое время и осмотрев местность, он расположил там конные посты, а легионам дал работу – провести и укрепить боковую шанцевую линию по середине хребта – от того места, к которому он пришел, до того, из которого вышел. Когда это заметили Сципион и Лабиэн, они вывели из лагеря всю конницу и, образовав конную боевую линию, прошли от своих укреплений вперед приблизительно на тысячу шагов, а пехотные силы, составлявшие вторую линию, они поставили менее чем в четырехстах шагах от своего лагеря.
39
Цезарь ободрял солдат за работой и нисколько не смущался близостью неприятельских сил. Только тогда, когда он заметил, что между неприятельской линией и его укреплениями не больше полутора тысяч шагов, и понял, что враг подходит ближе с целью мешать нашим солдатам и отгонять их от работы, – он счел необходимым вывести легионы из укреплений, ограничившись, однако, приказом, чтобы испанские эскадроны поспешно поскакали к ближайшему холму, выбили оттуда неприятельский пост и захватили этот пункт. Туда же он приказал идти следом на помощь небольшому числу легковооруженных. Бросившись туда, они быстро напали на нумидийцев, часть из них захватили в плен живыми, переранили нескольких бегущих всадников и овладели пунктом. Лабиэн заметил это и, чтобы скорее подать своим помощь, приказал почти всему правому флангу своей конницы оставить фронт и повернуть; с ней он и поспешил на помощь к своим уже обратившимся в бегство людям. Когда Цезарь увидал, что Лабиэн отошел довольно далеко от своих главных сил, то, чтобы отрезать врага, он направил на него левый фланг своей конницы.
40
На поле сражения была очень большая усадьба с четырьмя башнями. Она загораживала Лабиэну горизонт и мешала ему заметить, что конница Цезаря отрезывает его. Поэтому он только тогда увидал Юлиевы эскадроны, когда они стали на его глазах рубить его людей в тылу. Так как от этого вся нумидийская конница пришла в ужас, то он поспешил бежать прямо в лагерь. Галлы и германцы, которые устояли, были обойдены сверху и с тылу и после храброго сопротивления были все до одного перебиты. Как только это заметили выстроенные перед лагерем легионы Сципиона, они обезумели от панического страха и побежали всеми воротами в лагерь. Сбив Сципиона и его войска с поля и с холмов и загнав в лагерь, Цезарь приказал трубить отбой и всю конницу вернул в свои окопы. Когда поле было очищено от неприятелей, он обратил внимание на удивительные тела галлов и германцев; они последовали за Лабиэном ввиду его авторитета из Галлии, частью их соблазнили примкнуть к нему награды и обещания, а некоторые принадлежали к армии Куриона и, будучи взяты в том сражении в плен, были помилованы и потому пожелали достойным образом отблагодарить своей верной службой. Их удивительно красивые и большие тела лежали теперь изрубленными и бездыханными в разных местах по всему полю.
41
На следующий день после этого сражения Цезарь вывел когорты из всех укрепленных пунктов и все свои боевые силы выстроил на открытом поле. Сципион, потерявший после этого дурного приема много людей убитыми и ранеными, стал держаться за своими укреплениями. А Цезарь, выстроив войско, начал медленно подходить вдоль подножья хребта к его укреплениям. И уже Юлиевы легионы находились на расстоянии менее тысячи шагов от занятого Сципионом города Узиты, когда Сципион из боязни потерять город, который снабжал его войско водой и всем прочим провиантом, вывел из лагеря все свои силы, выстроил их в четыре линии (причем первую линию, по обыкновению, у него образовала поставленная прямым фронтом конница по эскадронам, а в ее промежутках – слоны с башнями и вооруженными людьми) и поспешил на помощь к своим. Заметив это, Цезарь подумал, что он идет против него с определенным намерением дать сражение. Но Сципион остановился около города на том месте, о котором было говорено выше, так что его центр был прикрыт этим городом, а правый и левый фланги, где были слоны, поставил на виду у противника.
42
Цезарь прождал почти до захода солнца и убедился, что Сципион не решается двигаться ближе к нему с того места, на котором стоял, но рассчитывает, в случае крайности, более на защиту самой местности, чем на рукопашный бой на равнине. Поэтому он счел разумным не подходить в этот день ближе к городу, так как знал, что там стоит большой нумидийский гарнизон и что враги прикрыли свой центр городом. Вместе с тем он видел, что ему нелегко одновременно атаковать город и вести бой правым и левым флангами на неудобной позиции, тем более что его солдаты простояли с раннего утра голодными и утомились. Поэтому он отвел свои войска назад в лагерь и на следующий день начал выводить свои укрепления ближе к неприятельской боевой линии.
43
Тем временем Консидий, осаждавший с восемью когортами и нумидийскими и гетульскими наемниками Ахуллу, в которой стоял со своими когортами Г. Мессий, неоднократно делал попытки отрезать город большими верками, но это ему совсем не удавалось, так как горожане их поджигали. Пораженный внезапным известием о конном сражении, он сжег хлеб, бывший у него в лагере в большом количестве, испортил вино, масло и прочие продукты, снял осаду Ахуллы, двинулся через царство Юбы к Сципиону и, уступив ему часть своего отряда, вернулся в Адрумет.
44
Между тем один корабль из второго транспорта, отправленного Аллиэном из Сицилии, на котором были римские всадники Кв. Коминий и Л. Тицида, отбился от остальной эскадры и был отнесен ветром к Тапсу. Здесь его перехватил лодками и весельными судами Вергилий и привел к Сципиону. Точно так же и другой корабль (трирема из той же эскадры) был отнесен бурей к Эгимуру и захвачен эскадрой Вара и М. Октавия; на нем были ветераны с центурионом и несколько новобранцев. Вар распорядился доставить их под стражей, не чиня им оскорблений, к Сципиону. Когда они к нему прибыли и стали перед его трибуналом, он сказал: я хорошо знаю, что вы безбожно преследуете сограждан и всех истинных патриотов не по доброй воле, но что вас принудил к тому подстрекательством и приказом ваш известный своими преступлениями полководец. Так как судьба отдала вас в нашу власть, то если вы будете защищать республику и истинных патриотов (то, что вы и должны делать), мое твердое решение – даровать вам жизнь и наградить деньгами. Говорите теперь, что вы думаете.
