Про своих родных ни Петька, ни Степан рассказывать не любили. Все, что Валя знала об их семьях, нашептали ей соседки-доброхотки. Оставалось лишь удивляться: почему при подобной наследственности ее друзья оказались умны, «довольно интеллигентны» (выражение покойной Валиной мамы), да еще с золотыми руками. Вале, отягощенной красным дипломом и связями в вузе, все равно казалось, что Степка с Петей более интересны и даже более умны, чем «продвинутые» однокурсники. И дело тут не в привычке или во влюбленности в Степу – девушка замечала и ценила и юмор друзей, и их достоинство и благородство...
– Хорошо, – вдруг протянул Петька, – что мы – голь перекатная и у нас ни кола ни двора. И, считай, сироты все! Своего папаню запьянцовского я в расчет не беру, какой с него спрос...
– Почему? – сдвинула брови Валя.
– А что ты думаешь, – поддержал приятеля Степан, – когда мы деньги скоммуниздим, бандиты, Арсен тот же, спокойненько с миллионами распрощаются? Да нет, они искать баксы будут. И нас тоже. А если не найдут – предъявы нашим родственникам станут делать. Да только шиш. Нету у нас родственников. Ни у кого.
– А с моего папаши, – хохотнул Петька, – хрен они что получат: разве что пустых бутылок ящик...
– И ничто нас с родимой землей не связывает, все, что можно, на хрен продадим, – с энтузиазмом подхватил Степа. – Все свое движимое и недвижимое имущество.
– Все-все? – переспросила Валя.
Степа молча кивнул.
– И Гриню тоже?
– А почему нет? – пожал плечами Степан.
– Нет, только не Гриню! – побледнел Петр.
– Нет! – подхватила и Валя.
Гриня, их девочка, больше, чем дочка, гордость, любовь, страсть. Гроза столичных дорог. Единственное, по сути, свидетельство того, что они, все трое, что-то собой представляют, раз смогли своими руками сделать такую машину... Ведь иных видимых достижений ни у кого из троих нет – ну, у Вали диплом, ну, у ребят чахленький автосервис, да давняя, крепкая дружба. Вот и все, чем можно похвастаться. А Гриня, которую они, считай, родили, – это, без вопросов, шедевр. Настоящая, сотворенная ими Идеальная Женщина – мощная, послушная и красивая недоступной, загадочной красотой...
– Пожалуйста, Степа! – повторила Валя. – Ну и пусть мы навсегда отсюда уедем. Но Гриня – она все равно не простит, что ее продали. Обидится... Ведь она – наше все! Нельзя ее продавать!
– «Наше все», Валюха, – это Пушкин, – назидательно изрек Степан. – И вообще: нельзя быть такой сентиментальной. Ты теперь, извини, вдвойне НЕ-женщина, а деловой партнер.
– Можно подумать, тебе самому ее не жаль! – выкрикнула девушка.
– Жаль, – признался Степа. – И пусть Гриня живая, с этим я спорить не буду. Поэтому ей, наоборот, приятно будет, что она нам помочь смогла...
– Нет! Все равно нет! – упорствовала Валентина.
А Петр угрюмо сказал:
– Похоже, Степка, ты прав...
Тогда Степан ласково коснулся плеча подруги, заставил ее открыть спрятанное в ладонях лицо, поймал взгляд:
– Ну ты, Валечка, сама соображай... Денег у нас ноль. А нужны ведь не только машина и оружие. Вот еще о чем подумай. Раз мы домой не вернемся ни при каком раскладе – значит, нам паспорта понадобятся. С открытыми визами. И желательно на чужие фамилии. Это ведь тоже дикие деньги!
– Тоже, кстати, нереально. Хоть за дикие, хоть за какие, – глядя на Степана в упор, заявила Валя.
– Какая-то она у нас стала паникерша! – улыбнулся Петру Степан.
– Ага. И депрессует не по делу! – подхватил друг.
– Ничего я не паникую, – пожала Валя плечами. – Просто вы оба – дуболомы. Сами еще не понимаете, каково это: раз, и все бросить. Квартиру, работу, город, друзей, привычки... Весь образ жизни к черту. Уехать из страны – на пустое место, без языка. А с инглишем у нас, по-моему, у всех не сложилось. И еще, прошу заметить, нет никаких гарантий, что эти мифические миллионы нам достанутся.
– Достанутся, – пообещал Петр.
Валя только фыркнула:
– Ага, мечтай. А если они хитрее окажутся? И удачливей? Что тогда? Останемся теми же нищими – только с бандитами на хвосте. Не думаю, что они нас простят – даже если свои деньги смогут сохранить. Все равно искать будут, чтобы отомстить. За то, что мы посягнуть осмелились...
– Точно: депрессняк! – повторил Петр.
– По-моему, просто дальновидность, – пожала плечами Валя.
– А все, извини, теперь в наших руках, – сказал Степан. – И только от нас зависит – чтоб мы покинули страну счастливыми и с деньгами. Как подготовимся. Как спланируем. Как каждый из нас себя в деле поведет...
– Золотые слова, – подхватил Петр. – Как вести себя будем. А то есть у меня подозрения, что кое-кто может слабину дать. В самый ответственный момент.
– Притухни, Петь, – поморщился Степан. И снова обратился к Вале: – Знаешь, а правда, еще не поздно. Выходи из игры, нет проблем. Мы ведь не мафия, отказников в бетон не закатываем...
– Еще не хватало! – буркнула она.
– Точно, выходи. Мы даже не обидимся, – не отставал Степа.
Валя задумалась. Может быть, друг прав? Зачем ей эти непонятные миллионы, оружие, риск, бегство из страны? Неужели богатство, тем более призрачное, стоит таких жертв? Да и шансы на успех, прямо скажем, совсем невелики... Правда, ей по-прежнему нужны три тысячи долларов. Те самые, которые с нее требует Григорий Олегович. Но разве, особенно в сравнении с миллионами, это большие деньги? Придумает она, как их раздобыть. В конце концов, свою квартиру заложит, вот! Сейчас это, кажется, можно стало. Но...
– Интересно выходит: вы пойдете на дело, а я останусь. И что получится? Думаете, бандиты и Григорий наш Олегович – дураки? Не поймут, кто вас на деньги навел? Да они ко мне на следующий день придут. С паяльниками!..
Парни переглянулись. В кабинетике повисла нехорошая пауза.
– А ведь она права, – промолвил Петька.
– Я про такой расклад даже и не подумал, – наморщил лоб Степа.
– Получается, – продолжил его верный оруженосец, – или идти всем троим, а потом исчезать, или никому.
– Именно так и получается, – кивнул Степан и испытующе посмотрел на Валю.
Она молчала. Чувствовала, что сейчас все действительно зависит от ее слова.
– Но имей в виду, – жестко добавил Степа, обращаясь к ней, – если ты пас, мы на это дело, ради тебя, так и быть, не пойдем. Но пойдем на какое-то другое. И возьмем с Петькой свой куш где-нибудь в другом месте. Но уже – без тебя. Мы от своего не отступимся.
– Не отступимся, – как эхо повторил Петр.
– А сейчас, – продолжал Степан, пристально глядя в лицо Вале, – разбежимся. И навсегда. Чтобы ты, встречаясь с нами, себя не ком-про-ме-ти-ро-ва-ла.
