Гаишник глядел в лицо Степе очень внимательно. Пауза длилась, как показалось лжемилиционеру, бесконечно. Что-то явно начал подозревать старшой. На лице его отразился отблеск внутреннего борения... Стоит ли связываться с капитаном? Или? Может, позвать с поста того, кто старше по званию? Чтобы он разобрался дальше?..
Но тут Маруська, умница, подыграла. Видимо, она не спала, слышала разговор, проинтуичила ситуацию – и изобразила рвотный позыв.
Степа поморщился.
– Поеду я, а то она мне весь транспорт заблюет.
Похоже, Марусино представление стало последней каплей, перевесившей чашу весов в душе гаишника. Невидимый балансир сместился от подозрительности в сторону золотого для мента правила: в своем ведомстве не надо лезть в чужие дела.
– Закурить-то у вас будет? – вздохнул старший сержант, видимо, вспомнив, зачем останавливал коллегу.
– Не курю.
– Ладно, тогда счастливо, капитан.
Мент козырнул и сделал шаг назад от машины.
Петр За полтора часа до события
Степка с Марусей опаздывали. Опаздывали почти на полчаса.
Петя уже начал думать: что-то случилось. Замели ребят. Или они в аварию попали. Как ни странно, первое, что он почувствовал при мысли об этом, – облегчение. Слава богу, отменится их операция. Они спокойно вернутся в Москву. А что будут без денег, без работы, без жилья – пустяки, как-нибудь переживут, выкрутятся.
Последние километры перед «точкой» машину вел он. Нервничал: как бы им не проскочить условленное место. Ночью, да еще в грязищу, ни шиша не видно.
Однако они с Валентиной не промахнулись: вырулили к месту встречи точно в срок: в полночь. Тормознули, как со Степаном договаривались, на обочине.
Оставили в машине гореть габаритные огни. Движок работал. Вентилятор исправно поставлял в салон тепло.
Очень редко, примерно раз в три минуты, мимо проносились авто – в основном фуры. Корпус «шестерки» вздрагивал от воздушных потоков. Хорошо бы, когда дойдет до дела, вокруг не оказалось ни встречных, ни попутных.
От волнения Петю на хавчик пробило.
– Ты говорила, что у тебя сухой паек имеется, – обратился он к Вале. Голос звучал надтреснуто.
– Имеется, – кивнула она.
– Давай.
Валентина достала с заднего сиденья сумку. Протянула Пете завернутые в полиэтиленовый пакет бутерброды. Откупорила термос с кофе, налила в крышку.
– А ты сама? – спросил он, вгрызаясь в бутерброд с вареной колбасой.
– Мне не хочется.
– Напрасно. Суворов говорил, что боец должен быть сыт, пьян и нос в табаке.
Валя промолчала.
На секунду Петю посетило нечто похожее на дежа-вю. Странное чувство: будто они с Валей муж и жена. И сейчас путешествуют на автомобиле. И устроили привал: небольшой перекусон на обочине. Вот он подкрепится, и они поедут дальше – в мирную, семейную, спокойную жизнь. Вместе с ней, с Валей. Навсегда.
Петя тряхнул головой. Это неправда. И никогда не будет правдой. А может быть, у него есть шанс? И это все-таки случится? Она выйдет за него? Ну и наплевать, что сейчас она любит Степку, – очень скоро Валя поймет, что он, Петр, все равно лучше Степы: верный, нежный, заботливый...
И тут сзади показался свет фар легковой машины. Даже издалека, метров с пятисот, Петя догадался, что это «уазик». Он насмотрелся советских джипов в армии и прекрасно изучил их габариты. Сердце у него упало. Значит, все идет к тому, что авантюра состоится. Неужели они все-таки сделают это?
«Уазик» остановился метрах в десяти позади «шестерки». Мигнул фарами, а затем погасил огни. Петя, оставив бутерброд на приборной панели, залез под водительское кресло и вытащил оттуда три завернутых в тряпицу пистолета. Затем он выскочил из машины и бросился к тачке приятеля. Валя закрыла термос и не спеша тоже вылезла наружу и последовала за ним.
– Все нормально? – спросил Петя, забираясь на заднее сиденье «уазика».
– Почти, – сухо ответствовал Степа. Его губы были плотно сжаты. На щеках играли желваки. Петя никогда не видел своего друга столь суровым и сосредоточенным.
– А что случилось?
– Маруське совсем плохо.
Петя подался вперед и заглянул Марусе в лицо. Девушка завалилась на переднем сиденье, опершись головой на боковое стекло. Глаза ее были полузакрыты. На лбу блестели бисерины пота. Дышала она с трудом.
– Что с ней?
– Степка все врет, Петро, – пробормотала Маруся. – Я в порядке.
На этих словах в машину влезла Валентина, умостилась сзади, рядом с Петей.
– Что будем делать? – спросил Петр у Степана.
– Надо, чтоб Валька села в «шестерку» вместе с ней.
– Чепуха, – слабо запротестовала Маруся. – Я справлюсь. Сама справлюсь. Одна.
– Она может пропустить джипяру, – сказал Степан.
Маруся оттолкнулась от окна и подалась в сторону Степы. Было видно, что каждое движение дается ей с трудом. Однако голос прозвучал громко и яростно:
– Говорю тебе: я справлюсь!
– Э, ребята, – сказала с заднего сиденья Валя, – я, конечно, могу сесть с ней в «шестеру». И я, уж будьте уверены, «объект» не пропущу. Но как же вы? Вдвоем, без страховки? Без прикрытия? Это – чистое безумие. Ее ведь, – она указала в сторону Маруси, – вы с собой не возьмете. Она и так дохлая. А на морозе совсем развалится.
Петя впервые слышал, чтобы Валентина столь нелицеприятно отзывалась о Марусе. Видимо, Степа тоже.
– Не надо, – ужасно спокойно, но очень строго сказал он. – Не надо так о ней говорить.
– А ей не надо изображать из себя мученицу, – буркнула вполголоса, словно про себя, Валя.
Степа сделал вид, что не расслышал этих слов, а Маруся выпрямилась на кресле и заявила, очень ясно и громко:
– Повторяю еще раз. Я справлюсь. Я со всем справлюсь. И наш план остается в силе.
На несколько секунд в кабине «уазика» воцарилось молчание. Степан испытующе посмотрел на Марусю, а потом произнес, скрывая за полушутливым тоном сдержанную силу своего приказа:
– Значит, товарищи, все по местам – последний парад наступает. Я понимаю, что все слегка взвинчены, но убедительно попрошу личный состав сохранять корректность и по пустякам не собачиться.
Затем он повернулся к Пете и усмехнулся:
– Раздайте патроны, поручик Голицын.
Быть предводителем у Степы получалось ловко и непринужденно, и никто не смел его ослушаться. «Легко догадаться, – горько подумал Петя, – почему именно в него, а не в меня, влюблены и Маруська, и Валентина».
