Простой математический анализ позволял Алексееву сделать следующий вывод: «В ноябре прошлого года ежемесячная потребность в боевых припасах определялась: 6-дюймовых гаубичных — 110 тыс. выстрелов, 48-линейных гаубичных — 200 тыс. выстрелов в месяц. С тех пор в армиях прибавилось много 48-линейных и 6-дюймовых орудий, вследствие чего потребность в снарядах к этим орудиям значительно возросла. Принимая во внимание общее количество 48-линейных и 3-дюймовых орудий, состоящих на вооружении наших армий, а также средний расход выстрелов, определившийся по опыту последних боевых операций, следует считать, что нам необходимо ежемесячно получать до 300 тыс. 48-линейных и 225 тыс. 6-дюймовых выстрелов».
Складывалась ситуация, при которой заметно возросшее количество артиллерийских парков сидело на «голодном пайке» боеприпасов, несмотря на «многократные, самые настойчивые просьбы к военному министру и к начальнику Главного артиллерийского управления». «По-прежнему 48-линейных гаубичных выстрелов мы получаем лишь 90, в лучшем случае 100 тыс. выстрелов в месяц, а подача 6-дюймовых выстрелов даже сократилась с 40 до 30 тыс. выстрелов в последний месяц», — отмечалось в докладе.
Помимо нехватки снарядов недостаточное снабжение отмечалось и в отношении стрелковых боеприпасов. И снова Алексеев ссылался на «свежие» примеры «Брусиловского прорыва»: «В эти дни в армиях генерал-адъютанта Брусилова обнаружился крайний недостаток в 3-линейных винтовочных и пулеметных патронах, отчасти сковавший развитие нашего наступления. Юго-Западному фронту необходимо дать единовременно 10—15 млн. 3-лиейных патронов, чтобы удовлетворить все поступившие требования от армий и иметь маленький запас и, кроме того, ежедневно высылать но 3—4 млн. 3-линейных патронов. В распоряжение генерала Брусилова направляются все выделываемые нашими заводами 3-линейные патроны, но больше взять неоткуда, так как запасы Северного и Западного фронтов ничтожны: сверх носимых и возимых комплектов на Северном фронте имеется лишь 20, а на Западном — до 35 млн. 3-линейных патронов, и выделить из них 10 млн. патронов для Юго-Западного фронта рискованно».
Общий вывод, сделанный Алексеевым после проведенного анализа боевого снабжения фронтов, был далек от оптимизма: «По отношению к прочим огнестрельным припасам наши армии не испытывают столь острой нужды, однако ежемесячная подача их, как видно из приведенной ниже таблицы, много ниже того количества, какое необходимо было бы для полного развития наступательных операций на всех наших фронтах… За время с 1 января но 1 июня 1916 г. подано, против количества огнестрельных припасов, обещанных Военным министерством, 3-дм. легких и горных лишь 30%, остальных пушечных выстрелов и винтовочных патронов лишь около 40—50%. При таких условиях подрываются надежды на успех начатой нами операции. Необходимы экстренные исключительные меры и полное чрезвычайное напряжение всех усилий, чтобы обеспечить наши армии боевыми припасами».
От оценки положения на фронтах Михаил Васильевич переходил к разноплановой характеристике положения в тылу и к конкретным предложениям по реорганизации порядка управления. Легче всего было бы ограничиться (как делали нередко члены парламентской оппозиции) критикой правительства и отдельных министров, но наштаверх стремился максимально широко объяснить причины военно-экономической нестабильности и предложить конкретные меры по выходу из кризиса. «Слабым местом» тыла оказался транспорт. Еще в декабре 1915 г. генерал писал Иванову, что «непрерывно связанные железные дороги представляют один громадный организм, и всякая излишняя самостоятельность отдельного органа, заботящегося только о своих интересах, отражается неблагоприятно на интересах общих, почему и не может быть допускаема». Эти же идеи генерал продолжал и в докладе: «В переживаемое время нет ни одной области государственной и общественной жизни, где бы не ощущались серьезные потрясения из-за неудовлетворения потребности в транспорте. Для заводов, работающих на оборону, транспорт предоставляется с исключительным предпочтением и в несомненный ущерб всему остальному. Тем не менее даже особо покровительствуемые казенные заводы не получают всего необходимого им топлива, металлов, предметов оборудования и пр., что давно ими заказано и изготовлено, но не может быть доставлено к заводам и лежит месяцами в ожидании вывоза: то “не хватает вагонов”, то “дают вагоны, но нет направления”, то “не хватает пропускной способности данного участка пути”».
Поэтому неутешительно выглядели перспективы работы крупнейших оборонных заводов. «На теперешнюю производительность заводов артиллерийского ведомства и Путиловского завода запасов топлива и металлов может хватить лишь на несколько дней. Генерал Маниковский тщетно добивается предотвратить остановку Луганского патронного завода, которому необходимо немедленно подать хотя бы минимальное количество нефти, купленной, готовой и ожидающей очереди отправки из Баку. Обуховский завод Морского ведомства также крайне нуждается в подвозе топлива и металлов. Частные же заводы поставлены в отношении получения топлива и материалов в несравненно худшие, прямо критические, условия.
В среднем заводы, работающие на оборону, удовлетворяются транспортом всего лишь на 50—60% своей потребности, а для Петроградского района вместо необходимых 1872 млн. пудов, по заявлению министра путей сообщения, возможно перевезти лишь 8 млн. При таких условиях не только немыслимо увеличение производительности заводов, но придется сократить и теперешнюю работу».
Вслед за транспортным кризисом Алексеев отмечал кризис ресурсов. Парадоксально, но, при наличии в Российской империи богатейших запасов полезных ископаемых, их добыча и переработка в условиях войны также оказались недостаточны для обеспечения военного производства и нужд фронта. Алексеев четко определял состояние отечественной промышленности, сравнивал ее с мировой экономикой и намечал перспективы развития: «В настоящее время ясно обозначился “металлический голод” на мировом рынке. Все без исключения работающие на оборону заводы испытывают нужду в металле, которого не хватает даже на текущую потребность. Кроме общих причин недостатка металла на мировом рынке, исключительной трудности доставки его в Архангельск и дальше по России, наступивший кризис объясняется неналаженностью добычи металла в России.
У нас неисчерпаемые богатства руды, угля и флюсов. Но вместо широкого развития добычи металлов, столь нам необходимых, в Донецком районе из 62 домен уже потушено 17, и, как оказывается, из-за того, что не могут подвезти угля, руды и флюсов, находящихся в том же районе, и получить несколько тысяч рабочих рук.
Министр торговли и промышленности заявил, что при теперешнем своем развитии промышленность, работающая на оборону, получит всего 50% потребного ей металла. При таком угрожающем, почти трагическом положении вопроса о металле, конечно, нельзя рассчитывать на увеличение подачи снарядов и патронов. По сообщению генерала Маниковского, Ижевский и патронные заводы “дорабатывают последние фунты инструментальной стали”, а капсюльные заводы не в состоянии получить необходимый металл для изготовления капсюлей к 3линейным патронам».
В отдельный пункт выделял Алексеев вопрос состояния рабочей силы на производстве: «Заводы, работающие на оборону, переживают тяжелый кризис с рабочими. Забастовочное движение непрерывно растет. По мнению военного министра, надежным средством против забастовок была бы милитаризация заводов, работающих на оборону. Но, кроме того, крайне необходимо устранить основную причину недовольства рабочих — обеспечить их дешевым питанием».
