— Они ушли, — виновато вздохнула Кателла и оглянулась на Августу. — И мы уйдем.
— Куда? Вас Годренс забирает?
— Нет. Ты не поняла… — решительно тряхнула короткими волосами Октябрина, — мы сами уходим. Нас Тэри позвала. Ей нужна помощь.
— Куда?
— Туда, к древням, — пояснила Кателла и нерешительно добавила: — Она сказала, ничего брать не нужно, там все есть, но, я думаю, хуже не будет, если мы соберем вещи?
— А откуда взялась Тэри? — с замирающим сердцем выдавила Фанья. — И где она сейчас?
— Уже ушла, — хмуро глянула Августа. — И Дору с Бет забрала. А мы должны королеве объяснить… но тебе же проще? Ты ей подруга.
— А вы точно уверены, что к вам приходила Тэри? Древни считаются мастерами иллюзий, им ничего не стоит изобразить кого угодно. И голос подделают, и походку, — все тише говорила Фанья, пытаясь сообразить, к кому ей обратиться за помощью.
Годренсу пока ничего сообщать не стоит: если он узнает, что Дора снова в опасности, то сойдет с ума. А Рад в последний раз прислал весточку из Ардага — они с драконом готовили какую-то вылазку. И ему тоже лучше о Тэри не напоминать, хотя он упрямо не признаётся в своем особом к ней отношении. Остается только один выход: златовласая подруга дракона, оставившая Фанье почтовый цилиндрик.
Пальцы сами скользнули в потайной карман, где она носила те вещички, которые могут понадобиться лишь в самых невероятных случаях.
«Просто напиши на листке, чем нужно помочь…» — звучали в памяти слова, пока тихоня торопливо доставала записную книжечку и магическое стило.
Резкий удар по руке выбил из пальцев тайной королевской советницы пенальчик, и только многолетние тренировки помогли женщине устоять на ногах.
— Прости, Фанья, — побледневшая Октябрина прямо смотрела на наставницу, как от боли, кусая губы, — но ты сейчас собиралась нас предать. Мы не давали тебе права кому-нибудь рассказывать наш секрет. Я раньше обижалась на Тэри за то, что ушла втихомолку. Думала, ну почему она нам ничего не объяснила, разве стали бы мы ее удерживать? А сейчас поняла очень ясно — это был единственно возможный способ поступить так, как хочешь.
— Окти права, — поддержала сестру Августа. — Мы тебе сказали по дружбе, а ты… Учти, если до вечера хоть кто-то узнает или попробует нас задержать — я больше никогда не стану с тобой разговаривать. И Карлу запрещу.
— Вы не правы… — Украдкой потерев ушибленное место, Фанья уверенно протянула руку к Кати, поднявшей пенал: — Давай.
— Нет, — отступила на шаг герцогиня Габерд, — я тоже тебе сейчас не верю. Ты привыкла все делать по-своему, когда считаешь, что это на пользу королеве, я давно заметила. Но сейчас особый случай, мы пообещали названой сестре и не можем ее предать.
— Поэтому дай нам слово, поклянись Святой Тишиной молчать до темноты, — предложила Октябрина, сурово глядя на наставницу. — А потом можешь хоть все плато сюда вызвать.
— За что вы так? — Губы Олифании внезапно задрожали, лицо жалко искривилось. — Я же вам добра желаю!
— Кати, не вздумай ей верить! — жестко предупредила Августа. — А лучше беги на стену и брось этот пенальчик в пропасть. Итель рассказывал, в том монастыре девушек учат не только драться, но и хитрить.
Кателла не стала переспрашивать и ждать ответа наставницы, развернулась и, как ветерок, помчалась к ступенькам лестницы. Бегала она быстрее всех подруг.
— Вы не правы, — с сожалением глянув ей вслед, тяжело пробормотала Фанья, — и напрасно подозреваете меня в самых подлых намерениях. Я вам не враг и хотела позвать Анэри ди Тинерд, она умеет разговаривать с древнями.
— Наша Тэри не хуже ее умеет, — сухо усмехнулась Августа, — и это была именно она. После того ритуала наши амулеты чуточку теплеют, когда близко кто-то из сестер, а я стояла рядом с ней.
— Ну, допустим. — Тихоня прошла к ближайшей скамье, села и сложила руки на коленях, показывая свое смирение. — Допустим, это была Тэри. Она вас позвала, и значит, вы можете уйти куда заблагорассудится, позабыв о том, что подписали контракт, где обязались защищать королеву и действовать только по ее приказу? Кроме того, в Беленгоре вы пообещали не оставлялась ее величество в трудный момент.
— Вот поэтому мы тебя и предупредили, — хмуро глянула на наставницу Октябрина, — чтобы никто не счел нас сбежавшими. Тут на сотни лиг вокруг ни души, а у королевы пятеро преданных егерей и ты. К тому же мы не развлекаться идем, а работать. Ты можешь сказать, что эта работа не нужна ее величеству и нам заплатили не за это. Но в таком случае ты очень плохо знаешь Тэри. Она никогда не позвала бы нас с собой, если бы не считала, что делает нужное и важное для королевства дело. Поэтому я иду без сомнений и тоже клянусь тебя не замечать, если ты попытаешься нас остановить.
— И я! — выпалила запыхавшаяся Кателла, небрежно сдувая растрепавшиеся кудряшки. Потом отерла бисеринки пота с раскрасневшегося лица, дернула за рукав Августу и тихонько осведомилась: — Мы ей бойкот объявили?
— Пока нет, — буркнула Августа.
— Можете объявлять, — вставая, устало сообщила Олифания, — но никакого слова я вам давать не буду и немедленно сообщу обо всем Майзену и королеве. Потому что это мой долг и исполняю я его так, как понимаю. И не советую пытаться меня остановить, вы верно сказали — нас учили драться не только честными способами. Сестры Тишины — не воины и не рыцари, выходить на турниры не должны. Мы сражаемся только в том случае, когда иначе не справиться с противником, угрожающим жизни, свободе или чести. А в этом случае хороши любые средства.
— Какая же ты сволочь, Фанья, — процедила сквозь зубы Октябрина и пошла к той вишне, рядом с которой недавно сидела Тэри. — Можешь бежать доносить. А я сейчас привяжусь к дереву и до вечера с этого места не сойду. И если кто-нибудь попытается меня отсюда утащить, то сразу может записаться мне в заклятые враги.
— И это не каприз и не женское глупое упрямство, — с нажимом добавила Августа, — а вера в свою правоту.
— Как хотите, — пожала плечами Фанья и, не оглядываясь, направилась к дому.
Нападения кадеток она не опасалась, девушки вовсе не глупые и отлично знают, насколько она проворнее и сильнее их. Даже трех. Но никак не могла понять, почему ей не удалось их уговорить, ведь профессию болтушки она тоже немного изучала, хотя это было давненько и в жизни требовалось очень редко. Даже не припомнить сразу, когда она в полной мере применяла эти приемы в последний раз. Может быть, разучилась или дело в чем-то другом?
Но как бы то ни было, давненько ее так не обижали, вернее, не оскорбляли те, в кого Фанья вложила столько души и труда.
— Фай? — Онгерт вынырнул из-за угла внезапно, заставив обычно чуткую тихоню вздрогнуть и схватиться за оружие. — Что с тобой, милая? Да ты плакала! В чем дело?
— Все хорошо. — Вопреки заявлению, ничего ему говорить тихоня не собиралась, пока не успокоится и не посоветуется с Зантарией.
