И тут же с досадой сообразила, как легко приняла на веру все объяснения Хельги. Совсем упустив из виду, что цветок не просто так запретил кадеткам рассказывать беглецам о себе. Выходит, опасается крыс… а может, и точно о них знает. Следовательно, нужно попытаться ему помочь, а о том, что древни слышат ложь, старшина уже догадалась.
— Понятно, — сразу успокоился Галь, — Дед тоже так говорил. Ну мы пошли, вниз побыстрее добежим.
— Вы только поосторожнее там! — в голосе Бетриссы прозвучала неподдельная тревога, и мальчишки как-то определили эту искренность и на миг стали такими, какими должны быть в этом возрасте, — беспечными и самоуверенными.
— Не в первый раз!
Две худенькие фигурки в неимоверно широких для них серых костюмах бесследно исчезли в темном зеве тоннеля, а Бет все смотрела им вслед, пытаясь представить, каково это — брести по мрачным проходам и уступам в недружелюбной мгле, разбавленной лишь светом небольшого клочка ведьминого мха.
— Оборотни они… оба, — укладывая заснувшего младенца в мох, пояснила Хельга, и в ее голосе почему-то проскользнула виноватая нотка.
— Так ведь совсем еще дети, — растерялась старшина, припомнив все, что узнала за последнее время о магах, умеющих скрываться под такими странными щитами.
— Там взрослеют быстро. — Старуха прилегла рядом с младенцем, неслышно зевнула. — Посплю чуток, все два дня, как пришел знак, спали вполглаза. Боялись, вдруг не удастся уйти или донесет кто.
— Так ведь вы там так давно все вместе, разве еще не изучили, кто на что способен?
— Как не изучить… Но надзиратели время от времени льют в бурду зелье подчинения. И хоть мы все давно умеем его различать и снимать чары, но на некоторых действует сильнее. — Хельга помолчала, как будто уснула, и вдруг заявила: — А ведь ты в монастыре никогда не была.
— Я же сказала — только учусь, — не собиралась сдаваться Бетрисса и ударила в ответ: — А сама-то ты как умудрилась попасть в выработки, если знаешь тайные ремесла?
— Как последняя дура. — Хельга резко отвернулась и смолкла, давая понять, что не желает разговаривать на эту тему.
Но через четыре часа, когда мох под сводами пещеры засветился ярче, давая понять спасенным, что им пора идти дальше, старуха тихо буркнула:
— Я и правда у сестер никогда не жила. Но одну знала хорошо, она учила меня ремеслу травницы. Дар имею, хоть и слабый, но дело свое подняла и даже домик купила. И однажды попалась… Пришел важный господин и заказал сбор из семи свежесобранных трав. За срочность дал пару золотых. Вот это и была моя цена. Прямо в поле налетели… следили, не иначе.
Она говорила внешне спокойно, ловко заворачивая ребенка в найденные в умывальне косынки и шаль, и даже усмехнулась напоследок. А в голосе прорывались старинная обида и боль, сжимая кадетке сердце сочувствием к женщине, вынесшей за порядочность и доверчивость немерено боли, горя и унижений.
— Сколько ж тебе было? — не нашла Бет другого вопроса и захлебнулась внезапным прозрением, рассмотрев, как горько кривит губы ее собеседница.
— Двадцать три. — Хельга помолчала и привычно ухмыльнулась: — А сейчас тридцать два. А ты бы сколько дала?
«Все сто пятьдесят или двести, учитывая дар», — хотелось признаться кадетке, но она смогла лишь выдавить:
— Прости.
— Да за что? — отмахнулась та, подхватила ребенка и скомандовала девочке со шрамами: — Линка, собирай их на веревку да ставь слабых впереди. Я буду помогать.
— Погоди… — не выдержала Бетрисса, доставая из потайного кармана крохотный пузырек, выданный ей Годренсом на самый крайний случай. — Есть у меня зелье, сил добавляет. Я капну в кружку, разведем и дадим малышам по глотку. А как дойдете до Доры, скажешь, чтобы оставила вас ночевать. После этого зелья сон нужен.
— Лучше разведи и налей мне сюда, — мгновенно решила по-своему Хельга, доставая видавшую виды оловянную фляжку. — Я буду давать понемногу самым слабым.
Однако Бетрисса вмиг спрятала флакончик за спину.
— Это неправильное решение, — твердо объявила она. — Нельзя давать такие снадобья тем, кто совсем выбился из сил. Тем более таким худым детям.
Слово «изможденным» само просилось на язык, но Бетрисса вовремя спохватилась.
— Они не чистокровные люди, а оборотни, — нехотя отступила ведьма. — Почти все.
— Так подсказывай, кому больше дать, а кому меньше.
— Ладно. Линка, подводи сюда своих щенят, — сдалась Хельга, оглянулась на сосредоточенно мешавшую зелье кадетку и примирительно вздохнула: — Я все понимаю, вы еще боитесь нам доверять. Мы тоже не сразу решились, спорили чуть не до драки. Но Дед сказал так, как ты, — это единственный белый камень из тысячи.
— Хоть один умный человек нашелся, — буркнула Бет и достала из кармана собственную ложку: — Ну, командуй.
А через четверть часа, провожая взглядом вереницу бодро топавших в сторону второго приюта оборванцев, внезапно почувствовала такую усталость и опустошенность, словно двое суток подряд ухаживала за тяжелоранеными.
— Тэри передала письмо, — вынырнул из мха древень, — корзину с продуктами и мешок с вещами. А цветок велел хорошо поесть и поспать два часа, новая группа доберется сюда не раньше.
— Спасибо. Из первых никого не возьму, так и передай, — отказалась кадетка, прочитав записку воспитанницы, которая уже знала обо всем, произошедшем здесь, и тоже советовала отдохнуть и подыскать в помощницы женщину помоложе. — Как я понимаю, оборотни сначала отправляют самых слабых, а им лучше побыстрее добраться до цветка. Будут там лечиться друг от друга. Давай корзину, Тэри пишет, что передала другие продукты и одеяла. Интересно, где вы их взяли?
— Королева приказала собрать для вас багаж. — В тихом, шелестящем голоске древня чувствовалось уважение.
— Она всегда рассуждает очень правильно, — кивнула Бет, рассматривая большие куски вяленого и копченого мяса, головки дорогого сыра и маленькие круглые плошки, слегка похожие на горшочки.
Их принесли маги с плато, и на каждой посудине была надпись: «суп» или «каша». Готовилась магическая еда очень просто, всего лишь доливалась холодная вода. А через миг горшочек был горячим и источал аромат мяса, зелени и овощей.
— Это придется давать по одному на двоих, а если будут дети, то и на троих, — вздыхала Бет, заливая водой один горшочек для себя. — И то как бы им не было потом плохо.
— Они несут с собой все зелья, какие сумели сделать тайком от надзирателей и накопить, — виновато пояснил древень, — но пить договорились втихомолку. Поэтому Хельга и хотела взять твое снадобье. Ты на нее не сердишься?
— Не могу. Я вообще удивляюсь, как они умудрились столько вынести и остаться людьми, а не превратиться в зверей. — Кадетка задумчиво помешала варево и горько усмехнулась: — Я встречала людей, которые от меньших бед впадали в отчаяние и опускали руки. А эти и сами выжили, и детей не оставили…
