— Чтобы не сумели подать сигнал о помощи, — сурово и уверенно заявил Иридос и требовательно уставился на лежавшего ничком старосту, еще прикрывающего голову руками: — Вставай, Тробер, я знаю, что у тебя не было выбора. Это мы не догадывались, насколько они хитры и подозрительны, не поскупились даже на наемников, которые постоянно держали вас под присмотром.
— Если бы только это… — убито выдохнул гном, поднимаясь с камня и отряхивая неказистую одежку.
— Могу представить. Поэтому нужно спешить, пока мы их опережаем. Быстро соберите все магические вещицы, и сначала снимай свои амулеты. И твои помощники пусть поторопятся. А заодно собирайте все самое ценное и еду на два-три дня, да не таскайте муку и грибы. Огонь сейчас лучше не разжигать. Только теплые вещи, солонину и сухие запасы. И уходите в самые надежные убежища, имеющие наружу тайный выход. Но в северное ущелье, где стоит похожий на птицу камень, не суйтесь, там черные понаставили мерзких ловушек.
Услыхав эту новость, внимательно слушавшие магистра коротышки призадумались и уважительно засопели. Посерьезневшие взгляды лучше всяких объяснений доказывали, что гномы никак не ожидали от жителя далекого плато магов такого точного знания северного Идрийского хребта. Однако и верить ему пока не спешили.
— Давайте уже вашу еду и прекратите сомневаться! — беззлобно прикрикнул на хозяев подземелья дракон. — Нельзя позволить чернокнижникам нас опередить, могут пострадать пленники.
— Господин Иридос… — замялся старейшина, принимая у сородича весомый сверток, — но это не наша еда.
— Какие они, оказывается, предусмотрительные, — желчно ухмыльнулся маг. — Только не знают, с кем имеют дело.
Узелок выпорхнул из рук гнома и опустился перед магистром. Секунду тот смотрел на подарок чернокнижников изучающе, потом движением брови отбросил подальше, как дохлую гадюку. И тотчас создал два больших ломтя хлеба, накрытых щедрыми пластами ветчины.
— Вам пока не предлагаю, — буркнул гномам, кивнув безмолвному напарнику на один из ломтей, и тот так же молча принял угощение.
Разбираться при гномах, откуда у Иридоса взялась энергия и почему он тянул до последнего, ведьмак не собирался.
А вот коротышки вдруг что-то резко осознали и заторопились. Поспешно стянули с себя все амулеты и обереги, высыпали в ладонь дракона и почти сразу получили назад. Потом отдали оборотням фляжки с водой и умчались, топоча, как стадо вспугнутых диких поросят.
— Доставай зелья восстановления, — обессиленно опуская голову на камень, приказал Иридос и указал взглядом на полупустую фляжку: — Лей туда из всех по полной ложке.
— Лангорис говорил… — заикнулся было Рад и смолк, сраженный тихим смешком.
— Если бы Лангорис меня сейчас увидел, то налил бы еще больше. Не волнуйся, ничего со мной не случится. А ты удивил — не каждый матерый волк может два раза за сутки вызвать «ярость берсерка».
— Значит, ты очнулся уже давно? — осуждающе сузил глаза Дирард, хотя сразу заметил, как ловко дракон увильнул от разговора о зельях.
И, наливая снадобья во фляжку, постарался капнуть немного меньше, словно случайно прикрыв флакончик рукой.
— Первый раз меня разбудил сильный поток магии, — не переставая жевать, начал неспешно объяснять Иридос. — Пробуждая ярость зверя, оборотни невольно выплескивают все запасы кокона. Часть потом собирается назад, остальное пропадает. Потому я и молчал, стараясь не мешать тебе протянуть как можно дольше. И заодно собирал всю свободную энергию, какую сумел. Разумеется, этого было маловато, и как только поток ослабел, меня упорно потянуло в сон — тело всегда стремится вернуть необходимую ему магию и ничего не тратить, пока резерв не достигнет привычного уровня. А второй раз я очнулся, когда ты снова вызвал ярость. И сразу почувствовал все эмоции: и твои, и гномов, и тех, кто прятался под амулетом отвода глаз. Пока ты к ним мчался, я постарался собрать с украшений и оружия гномов всю энергию и бросить в алхимиков ментальное «оцепенение» — единственное, чем мог достать подлецов наверняка. Оно получилось слабенькое, но сопротивляться в полную силу враги не смогли. Тем временем я стянул с их амулетов всю магию, да и до сих пор собираю остатки.
— Вот, — протянул ему фляжку ведьмак и невольно скосил глаза на кучу камней, скрывшую надзирателя с охранником. — А они там еще живы?
— Да, — хмуро буркнул маг, выпил залпом содержимое фляжки, поморщился и тихо выдохнул: — Спасибо. За все.
— О чем ты? — вдруг смутился Рад и неуклюже пошутил: — Я просто вспомнил про твое обещание вернуться к жене.
— Женщины делятся на тех, кому нужно объяснять любое свое действие, слово или намерение, даже самое пустяковое, и доказывать собственную правоту и искренность, — доев хлеб и устало прикрыв глаза, вдруг невпопад произнес дракон, — и все понимающих без слов. Этим достаточно жеста, взгляда, прикосновения. Особенно в самых личных делах. Но не стоит обманывать себя, считая такие невысказанные обещания необязательными. Они не менее незыблемы, чем прилюдный обет в храме Элторны. Каждый из нас, давая подобные безмолвные клятвы, обязан их исполнять. Нет ничего подлее и бессердечнее, чем обмануть надежды любимых женщин, разбить им сердце и жизнь. Порой из-за предрассудков или собственных надуманных запретов. И ты можешь сколько угодно сверкать на меня глазами и мечтать заткнуть мой рот вон той коркой. Теперь я твой кровный должник, а по законам оборотней это ближе, чем брат. И потому намерен помогать всем, чем смогу. Но сейчас скажу лишь о том, что знаю совершенно точно. Все люди с возрастом меняются, и умные женщины — больше остальных. Они вообще гибче, проницательнее и быстрее сверстников осознают, что в жизни по-настоящему ценно, а какие мечты изначально были по-детски наивными.
— Глупо я поступил, притащив тебя сюда, — возмущенно огрызнулся расстроенный оборотень. Напарник читал его тайные желания и сомнения, словно открытую книгу, и это было вдвойне неприятно — слышать то, о чем сам упорно старался не думать. Не забыть, нет, это невозможно, но хотя бы просто постоянно не держать в уме. — Нужно было напоить зельем и оставить в той пещере, а самому пробраться к любой трещине и послать магам сигнал тревоги.
Рад сейчас кривил душой, — никогда бы он так не поступил, — точно зная, насколько это будет неприятно не привыкшему сдаваться дракону.
— Ты бы так не сделал, — серьезно и убежденно произнес магистр. — Я ведь не сразу решился взять тебя с собой. Вначале всех расспросил и теперь знаю, с каким упорством еще парнишкой ты полночи тащил из расщелины Годренса и как позже много лет бессменно нес на своих плечах постылое бремя королевской власти. Это ваши наивные селяне верят, будто ими правит строгая и справедливая королева, но я-то — не они.
— Ну и знай себе на здоровье, — помрачнел Рад, прислушался и резко прервал слишком откровенный разговор: — Сюда гномы топают.
Мгновение помолчал и едва слышно выдохнул с горечью:
— Легко судить, когда всего не знаешь.
