«Он же был ранен и еще не мог окончательно оправиться», — сразу вспомнилось ей, и этого оказалось достаточно, чтобы забыть про все предостережения матери древней.
— Стоять! — прозвенел над поляной отчаянный приказ, и все вокруг вмиг замерло.
Смолкли птички, перестал жевать недозрелые ягоды шарг, и даже ветерок как будто притих.
Звери несколько мгновений лежали, не отпуская друг друга из когтей, и тогда успокоившаяся Тэрлина тихо и устало велела:
— Уходи, Дун. Я на тебя сердита.
Но первым поднялся белый зверь, встряхнулся и побрел к коляске, не оглядываясь на друга. Тот полежал, обиженно фыркнул и уплелся в сторону поселка.
Барс добрался до коляски, вскочил на сено и лег, покорно положив голову на сиденье рядом с Тэри.
Он даже сам не ожидал, что так рассвирепеет, заметив, как яростно понукает целитель стаи быстрого скакуна, одного из немногих животных, кого оборотни не могут догнать. Хотя еще там, во дворце, уже знал, что портальный браслет всучил Тэри именно Дун.
Это сообщил Вирденс, к которому встревоженного ведьмака привел сердито сопящий Годренс.
— Я говорил, — бурчал дроу, торопливо шагая по коридорам верхнего этажа, куда маги не допускали никого из гостей, — но ты же друзей не слушаешь! Да она почти святая, столько от тебя вытерпеть!
— Год!
— Я Год уже тридцать два года! — сердито скаламбурил придворный маг. — И двенадцать из них — твой друг! И никогда не желал тебе ничего плохого.
— При чем тут я?
— При том, — веско буркнул маг. — Ты думаешь, только тебе одному страшно за свою любимую? А ты знаешь, что я пережил, когда родственнички пытались удушить Дору? Но это не повод грубо оттолкнуть девушку и разбить ей сердце.
— Я обращался со всеми одинаково, — бросил в него последний довод ведьмак, и Годренс с готовностью закивал:
— И правильно делал, иначе обязательно были бы и обиды и зависть. Но то время прошло, теперь у всех кадеток есть любимые мужчины, кроме Октябрины, но она на тебя не покушается.
Рад стиснул зубы, не желая спорить, и не разговаривал, пока не добрался до комнатки, где склонился над большим шаром Вирденс.
— У нас везде стоят кристаллы наблюдения, — пояснил тот, — и можно посмотреть, кто чем занимался час назад или два. Вот Тэри, идет по галерее второго этажа, а это она стоит, рассматривая зал.
Дирард глядел на тонкую фигурку в темно-голубом платье и все яснее понимал, куда направлен ее взор, хотя в шаре этого и нельзя было видеть. Однако он слишком хорошо за эти годы изучил дворец, чтобы сразу не сообразить, что наблюдает девушка за ним самим. А она вдруг резко развернулась и пошла прочь. Но всего через несколько секунд, войдя в тень укромной ниши, подняла руку и торопливо нажала на камни портального браслета.
И теперь ведьмак точно знал, какая именно картинка заставила Тэри бежать так поспешно.
— Вы можете выяснить, куда она ушла? — требовательно подступил он к Вирденсу, но маг смотрел как-то нерешительно:
— Видишь ли… если бы ее украли или принудили, это было бы одно дело, а Тэрлина ушла сама. Насколько мне известно, она не любит шумных компаний и балов, и это очень хорошо объясняется ее даром. Всех сирен всегда тянуло к морю и простору. А сегодня во дворце особенно многолюдно, и настроение у людей вовсе не праздничное, мне и самому хотелось бы немного отдохнуть. Не так легко магу, привыкшему в случае беды сразу бросаться окружающим на помощь, наблюдать за отчаянием и горем этих людей. Ведь только единицы из присутствующих ничего и никого не потеряли за последние десять лет.
— Вирденс, — играя желваками, процедил ведьмак, — не прикидывайся несчастным пастушком. Просто постарайся немедленно найти, куда она ушла, и отправить меня туда. Если с нею…
Он скрипнул зубами, и магистр сдался:
— Я сам настраивал ей браслет, и там всего шесть выходов: замок Ульгер, Элайн, ее спальня в этом дворце, Беленгор и замок герцога Лаверно.
— А шестой?
— Шестой был сразу… браслет ей подарил кто-то из твоих сородичей из Арханы.
— Отправь меня туда.
— Я сам отведу, — кивнул Годренс, взял друга за руку и открыл хорошо знакомый путь.
Монетка на шее ведьмака начала греться, едва они оказались в портальной башенке, и он облегченно вздохнул — интуиция не подвела. Или способность рассуждать? Во всяком случае, теперь Рад не сомневался, что неизвестным оборотнем не может быть никто, кроме Дуна, и собирался выдать кузену хорошую трепку.
— Где у тебя болит? — устав ждать, вздохнула Тэри и осторожно провела ладонью по белому меху.
— Уже нигде, — пробормотал он, сбрасывая кокон, и ее рука невольно легла ему на волосы.
Однако девушка не поспешила ее убрать, не дернулась и не покраснела. И даже лепетать извинения не стала, просто провела еще раз и вдруг заглянула за воротник:
— Шрамы еще видно…
— Они уже не болят, только чешутся, — сдаваясь, выдохнул ведьмак, отчетливо понимая, что в этот миг рухнули все, так тщательно продуманные им объяснения, выводы и планы.
И он почему-то был этому очень рад.
— Представляю, — сочувственно вздохнула Тэри и, осторожно просунув палец ему за ворот, легонько потерла еле ощутимые рубцы.
— Ты понимаешь, — разбойник спокойно расстегнул колет и рубаху, сдвинул их с плеч, открывая сирене доступ к розовой, тонкой коже с чуть заметными рубцами, и плутовато усмехнулся, — на какие действия толкаешь сейчас мужчину?
— Предложение святого союза? — лукаво улыбнувшись, сделала первую попытку угадать сирена, начиная бережно поглаживать рубцы подушечками пальцев.
— Сколько раз можно его предлагать? — притворно возмутился он, млея от удовольствия. — Я и так кланялся уже два раза.
— Когда был второй? — искренне изумилась девушка, пытаясь не представлять, как эти шрамы выглядели еще позавчера.
— Значит, один все же признаёшь, — довольно усмехнулся разбойник и чуть повернулся. — Чеши левее. Да посильнее, не бойся.
— Ладно, — пообещала Тэрлина и задумчиво вздохнула. — От одного не отказываюсь. А вот второго не помню.
— Первого. Неужели ты думаешь, что здоровые мужчины настолько наглы, чтобы выпрашивать у хорошеньких девушек мелкие монетки на миску супа? Это был залог, намек на свидание. Но теперь уже поздно о нем вспоминать, отныне ты подчиняешься строгим правилам. Жить будем в Элайне или в моем имении, и ходить в гости или королевский дворец ты можешь лишь со мной. Танцевать и сидеть рядом — тоже только со мной… улыбаться и чесать спинку — исключительно мне.
— И это все? — стараясь не рассмеяться, осведомилась Тэри.
— Нет… но позже я придумаю. И самое главное — никогда больше не смей меня ревновать!
