Немедленно представ перед нею, Гарри Гордон со слезами на глазах приветствовал ее. Он буквально излучал теплоту и нежность. Все выглядело так, словно они никогда и не расставались. Он предложил ей перейти на работу к нему в качестве личной стенографистки. Тогда они смогут видеться друг с другом каждый день, не опасаясь вмешательства хозяйки дома, у которой Минни снимала квартиру и которая так строго следила за ней, словно была ей родной матерью.
Такая перспектива ее пугала. Он все еще ни единым словом не обмолвился о замужестве, но она была уверена, что он ее любит. И она была в Чикаго, где все обстояло совсем иначе – здесь не было привычного для нее жесткого соблюдения формальностей. Куда бы она ни пошла, она везде встречала своих ровесниц, которых никто не сопровождал; они работали и жили своей собственной жизнью. Она приняла предложение Гарри, чему он, как ей показалось, обрадовался.
Но он выдвигал любопытные условия. Минни, обращаясь к нему на публике, должна была называть его Генри Говард Холмс – этим псевдонимом, объяснил он ей, он пользуется в бизнесе. Она никогда не должна называть его Гордоном и не выказывать удивления, когда люди будут обращаться к нему как к доктору Холмсу. Однако ей разрешалось в любое время называть его Гарри.
Она взяла на себя его корреспонденцию и вела его книги, пока он всецело был занят подготовкой своего дома к Всемирной выставке. Они вместе ужинали в его кабинете; еду им приносили снизу, из ресторана. Минни проявила «отменный аппетит к работе, – писал Холмс в своих мемуарах. – Первые недели она жила отдельно, но потом, примерно с 1 марта до 15 мая 1893 года, она обосновалась в комнатах, которые находились в том же здании, что и мои офисы».
Гарри касался ее, ласкал ее, и при этом его глаза были полны слез обожания. В конце концов он попросил ее стать его женой. Она почувствовала себя необыкновенно счастливой. Ее Генри был таким симпатичным, таким активным, и она была уверена, что после женитьбы они заживут удивительной жизнью, в которой будут частые путешествия и приятные покупки. Своими мечтами о будущем она поделилась со своей сестрой Анной в письме.
В последние годы сестры, преодолев давнюю отчужденность, очень сблизились. Они постоянно обменивались письмами. Письма Минни были наполнены новостями о ее быстро развивающемся романе и бурными восхищениями по поводу того, что такой симпатичный мужчина выбрал ее себе в жены.
Анна была настроена скептически. Роман сестры развивался слишком уж быстро, и в нем преобладало интимное начало, а традиционно сложные правила ухаживания как бы отбрасывались в сторону. Минни была приятной, это она знала, но знала Анна и то, что красавицей ее сестра явно не была.
Если Гарри Гордон был таким образцовым мужчиной и внешне, и как бизнесмен, то почему он выбрал ее сестру?
* * *
В середине марта Холмс получил письмо от Питера Сигранда, отца Эмелины, в котором тот снова просил у Холмса помощи в поисках своей дочери. Письмо было датировано 16 марта. Ответил Холмс быстро, 18 марта; в своем машинописном ответе он сообщал Сигранду, что Эмелина прекратила работать у него 1 декабря 1892 года. Возможно, что Минни, работавшая личным секретарем Холмса, печатала этот ответ.
«Я получил ее свадебные открытки примерно 10 декабря», – сообщал он. Она дважды приходила повидаться с ним после своего бракосочетания; последний ее визит был 1 января 1893 года, «она была несколько озадачена, поскольку не обнаружила никакой почты на свое имя; по-моему, она говорила мне, что до этого писала вам. Перед тем как уволиться с работы, она говорила лично мне о том, что они с мужем намерены поехать в Англию по делам, связанным с его бизнесом, но во время нашей последней встречи в моем офисе она говорила, что их поездка, похоже, сорвалась. Пожалуйста, в ближайшие же дни дайте мне знать, известно ли вам что-либо о ней, и дайте мне адрес ее дяди, живущего в этом городе; я лично встречусь с ним и спрошу, была ли она у него – ведь насколько я помню, она виделась с ним довольно часто».
К машинописному письму он добавил постскриптум, написанный от руки: «Писали ли вы ее друзьям в Лафайете и спрашивали, слышали ли они что-либо о ней? Если нет, я думаю, вам стоит это сделать. В любом случае держите меня в курсе дела».
* * *
Холмс обещал Минни путешествие в Европу, занятия искусством, отличный дом и, конечно же, детей – детей он обожал, – но сначала надо было уладить некоторые финансовые дела, которые требовали их обоюдного внимания и участия. Он заверил ее, что у него созрел план, выполнение которого принесет им огромный доход. Холмс убедил ее перевести право собственности на ее зеленый участок в Форт-Уэрте на некоего человека по имени Александр Бонд. Она сделала это 18 апреля 1893 года, при этом обязанности нотариуса исполнял Холмс. Бонд, в свою очередь, подписал договор дарения этого земельного участка другому неведомому ей человеку, Бентону Т. Лайману. Этот договор дарения Холмс также заверил как нотариус.
Минни любила своего будущего супруга и доверяла ему, но она не знала того, что Александр Бонд был псевдонимом самого Холмса, а также и того, что под именем Бентон Лаймонд в действительности выступал подельник Холмса Бенджамин Питзел – после нескольких движений пером по бумагам ее возлюбленный Гарри вступил во владение всем, что покойный дядя оставил ей в наследство. Не знала она и того, что по документам Гарри все еще состоял в браке с двумя женщинами: Кларой Лаверинг и Миртой Беленап, а также и того, что от каждого из этих браков у него был ребенок.
По мере того как росло обожание Минни, Холмс предпринял второй финансовый маневр. Он создал коммерческую структуру «Кэмпбелл-Ятс меньюфекчуринг компани», которую разрекламировал как фирму, покупающую и продающую любые товары. Заполняя уставной документ создаваемой компании, он указал пятерых членов правления: Г. Г. Холмса, М. Р. Вильямса, А. С. Ятса, Хайрэма С. Кэмпбелла и Генри Оуэнса. Оуэнс был швейцаром, работавшим у Холмса по найму. Хайрэм С. Кэмпбелл был фиктивным владельцем дома Холмса в Энглвуде. Ятс считался бизнесменом, живущим в Нью-Йорке, но в действительности представлял собой такую же вымышленную персону, как и Кэмпбелл. А вот М. Р. Вильямсом была сама Минни. Созданная компания ничего не производила и ничего не продавала. Она существовала лишь для того, чтобы держать на своих счетах денежные средства и предоставлять сведения для тех, кто вдруг скептически отнесется к долговым обязательствам, выданным Холмсом.
Позже, когда возникли вопросы по поводу достоверности учредительных документов компании, Холмс заставил Генри Оуэнса, швейцара, подписать письменное показание под присягой о том, что он являлся не только секретарем компании, но и встречался с Ятсом и Кэмпбеллом, а Ятс лично передал ему сертификат о праве собственности на акции этой компании. Впоследствии Оуэнс вспоминал, рассказывая о своих отношениях с Холмсом: «Он склонил меня к тому, чтобы сделать это заявление, обещав вернуть задолженность по зарплате, применив при этом свои гипнотические способы убеждения, а я, честно говоря, был убежден, что он может оказывать на меня какое-то определенное воздействие. Работая с ним, я всегда чувствовал себя в его полной власти».
