Через несколько дней после разговора с M-me Prenant пришел Андрюшка. Я повторил ему все, что уже было сказано M-me Poli и его матери, и указал, что в деревне очень много говорят о них и к нам уже обращались с вопросами об этом. С раздраженной живостью он спросил: «А кто к вам обращался?» Я рассердился и ответил: «Интересуйтесь больше теми, кто ко мне не обращался и кто, может быть, уже настрочил донос. И притом, что вы, в конце концов, собираетесь тут делать? Ведь у вас даже нет оружия?» Он ответил, что как раз сейчас им должны раздать револьверы, и тогда они планируют несколько нападений на мэрию и немцев. Я снова повторил, что если они серьезно собираются что-то делать, то им нужно возможно скорее перебраться куда-нибудь в другую часть леса, и что над ними, на мой взгляд, нависла грозная опасность. Он обещал подумать, поговорить с товарищами и ушел поколебленный.
После этого мы с тобой решили ускорить наш отъезд в Nonville. Мы немного поспорили относительно земляники: тебе было жалко покидать эту роскошь и возвращаться в нонвильскую скудость, но, конечно, как и я, ты понимала, что речь идет об очень существенных вещах. Я пробежал к выходу в поле: наблюдатель был еще там. Мы немедленно уложились, оттащили вещи к Besson для утреннего автобуса, предупредили по телефону M-me Moulira, чтобы она задержала для нас два места у почтовика, и с большой тревогой легли спать. Ночь прошла благополучно, и к полудню мы были уже в Nonville; это произошло, если не ошибаюсь, 30 июня
[1181].
На следующее же утро после нашего возвращения в Nonville ты мне шутливо сказала: «Вот видишь, я тебя послушала: мы — в Nonville. Но я не хочу, чтобы мы погибли тут от отсутствия витаминов. Если к завтраку ты не найдешь земляники, беда тебе». Я взмолился: «Юлечка, ведь ты же видела, что для отъезда из Achères были очень серьезные основания». Ты засмеялась: «Глупый, как легко тебя ввести в заблуждение; я же шучу и все понимаю. А за земляникой все-таки идем». Мы пошли и, к нашему удивлению, на просеках в десяти минутах от деревни нашли все, что искали, — не в таких, конечно, головокружительных размерах, как в Achères, но достаточно. Впрочем, позже нашлись основания и для головокружения.
Несколько дней спустя вечером мы пили чай у Люсьена и Мадлен с Марком, его невестой и его мамашей. Мамаша была немолодая, но недурная собой и спортивная дама, приезжавшая из Парижа на своем велосипеде. И вот что мы, к нашему неописуемому удивлению, услышали от нее:
«Я приехала сюда не прямо, а сделала крюк через Achères. Там у меня есть старые друзья Poli. Когда-то он был лесником в Bois Rond и сдавал пансионерам две-три комнаты. Мы в свое время часто туда приезжали, и у нас сохранились добрые отношения. Я позавтракала у них. Муж и сын Poli куда-то ушли, а мы спокойно сидели и пили кофе. Была тут и M-me Prenant, которую я также знаю по Bois Rond, и молодая дама — мать мальчика, который живет у M-me Poli.
Вдруг ворота раскрываются и вваливаются вооруженные немцы с обыском: „Кто тут хозяйка?“
— Я, — отвечает M-me Poli.
— Мадам, ваш муж и сын арестованы, и вам будет плохо, если мы найдем здесь оружие. А это что за женщины? Из деревни?
— Да, — отвечает M-me Poli.
— Хорошо, они подождут тут, пока мы будем искать.
Начался обыск. M-me Prenant и другая дама сидели ни живы, ни мертвы. Обыск продолжался два часа, найдено ничего не было, и немцы ушли, не обращая на нас никакого внимания. После их отъезда сбежались очевидцы событий и рассказали, что Laurent был арестован на улице; кто-то, очевидно, указал его. Отца арестовали в кабаке у Besson, и немцы нашли его сразу, ни к кому не обращаясь. У Laurent был обнаружен револьвер.
Немцы приехали из леса после того, как переарестовали в пещере молодых людей, которые были там, и подстерегли тех, которые поодиночке возвращались туда. К пещере они направились сразу, ни у кого ничего не спрашивая, и прекрасно знали расположение скал и тропинок. Говорили, что двое молодых людей были арестованы рано утром недалеко от Ury».
«А сын M-me Prenant?» — спросили мы, так как не могли отрицать, что, работая в Сорбонне, знали Пренана и его семью.
Ответ был такой: «Его не было. За день до этого Laurent Poli рассказал матери, что André и один из членов группы были отосланы их начальником в Париж, так как сеяли панику, утверждая, что следует немедленно перейти на другое место».
Все это оказалось совершенно точно. Андрюшка поверил моим предупреждениям, но, так как он, человек легко возбуждающийся, говорил со своим начальником в резком тоне, его предупреждения не были оценены по достоинству. Simon Poli отослал Андрюшку с приятелем Ménégoz, который его поддерживал, чтобы они поуспокоились, и этим спас им жизнь.
Тут будет уместно поместить рассказ Андрюшки о том, что с ним случилось на пути в Париж. Рассказ очень странный. Из Achères в Париж Ménégoz и он направились разными путями: первый — через лес, а Андрюшка — по большой дороге через Ury. Не доходя до Ury, на уровне лесопилки, встретил немецкого солдата SS, который спросил его, не знает ли он, где находится дом, снятый семейством Prenant. Андрюшка ответил, что не знает. «А вы сами откуда, из Achères?» — спросил солдат. «Да», — ответил Андрюшка. «Ну, тогда вы проводите меня до Achères», — сказал немец. Делать было нечего, и Андрюшка пошел с солдатом. По этой дороге есть места, где лес непосредственно примыкает к ней, и запутанные тропинки, ведущие вглубь. Проходя через такое место, Андрюшка бросился в лес и легко скрылся.
Рассказ возбуждает большие сомнения. В это время немецкие солдаты, особенно полицейские, никогда не ходили в одиночку. Непонятно, почему солдат не спросил у Андрюшки его документы; непонятно, почему в доме Пренана не было обыска, если накануне общего провала немцы направлялись туда. Мы с Пренаном долго обсуждали этот рассказ, и я откровенно сказал, что, по-моему, тут есть все, коли нет обмана. Он промолчал.
На другой день M-me Moulira прислала нам с почтовиком записку от M-me Poli и от себя о том, что мы не должны показываться в Achères ни под каким видом. Одна из двух наших баз провалилась
[1182].
Как в Achères, так и в Nonville мы были частыми свидетелями воздушных боев. Союзные эскадрильи пролетали все чаще и чаще и становились все многочисленнее. Иногда навстречу им вылетали немецкие истребители, слышалась короткая очередь, потом — одиночный звук, напоминающий звон хрустального бокала, и истребитель делал штопор и падал.
В окрестностях Achères было уже несколько сбитых самолетов, немецких и союзных: один союзный — в лесу около route des vaches
[1183], другой, союзная «летающая крепость», — в лесу около Vaudoué; два немецких истребителя лежали на поле около Meun и один из них торчал фюзеляжем вверх. Иногда авионы сбрасывали друг на друга мины, не попадали, и те взрывались около деревни. Как раз за два дня до нашего отъезда из Achères, когда мы были в саду, над деревней происходил бой: мина со свистом проследовала вниз и разорвалась в поле недалеко от мэрии и школы.
