Глава 23
На пристани нас захлестнула волна портовых рабочих, пассажиров и уличных торговцев. Я поймала Стивена, Бриджет ухватилась за мою юбку. Майра держала на руках Грейси, но мальчишки уже затерялись в толпе.
— Вон они! — крикнула Майра.
Оказывается, они присоединились к группе людей, глазевших на выступление двух мальчиков. Одному из них было лет десять, а другому — около восьми. Старший распевал песню:
— Я наклонюсь, вокруг обернусь,
Подхвачу тюк хлопка.
Я наклонюсь, вокруг обернусь,
Подхвачу тюк сена!
Младший мальчик иллюстрировал песню танцем: наклонялся, делал вид, что подбирает что-то с земли и укладывает в воображаемую кучу.
Наши дети протолкались в первые ряды и принялись отбивать ритм для танцующего мальчика: сначала притопывали ступней, а потом выстукивали босыми ногами по доскам причала.
— Ты только глянь на наших парней, — сказала мне Майра. — Уже освоились, все им нипочем.
У американских мальчишек были темно-коричневые лица и короткие жесткие кудряшки волос на голове.
Проходившие мимо мужчина и женщина остановились рядом со мной.
— Хозяин не должен позволять своим рабам резвиться на людях подобным образом, — сказала дама.
— Слишком много этих негритят разгуливает по Новому Орлеану, — согласился мужчина, и они пошли дальше, продолжая жаловаться друг другу.
Рабы? Эти маленькие мальчики?
— Все, довольно, расходитесь, это рабочий причал! Проваливайте, обезьяны! Убирайтесь отсюда, черное отродье!
Произнесено это было с акцентом — ирландским акцентом.
Высокий коренастый мужчина, сплошные мускулы и мощь, протолкался сквозь толпу и завис над негритятами, замахнувшись на них дубинкой.
— Побойтесь Бога, мужчина, вы же проломите им головы! — воскликнула Майра.
— Именно это я и собираюсь сделать, миссис!
Двое мальчишек попытались скрыться в толпе, но грозный человек поймал танцора за руку и поднял его в воздух, тогда как парнишка постарше убежал.
— На моей пристани нет места дикарям.
Он опустил ребенка вниз, но продолжал крепко держать его.
— Оставьте его в покое! — сказала я ему по-ирландски.
— Кто это говорит? — спросил он.
— Это говорю я, миссис Майкл Келли! Такому крепкому мужчине, как вы, негоже мучить ребенка. Разве не довольно этого в нашей с вами бедной стране?..
— О какой это бедной стране вы толкуете, миссис? Моя страна — здесь! — Он грозно топнул ногой по пристани. — И работа моя состоит в том, чтобы заставлять это сборище лоботрясов работать.
Он указал своей дубинкой в сторону кораблей, где группки портовых рабочих загружали и разгружали грузы, по сходням таская на своих плечах мешки.
— Это ирландцы, — сказал он. — И все работают, миссис. Никто не шатается без дела, как эти отпрыски сатаны.
— Вы говорите как старый протестантский проповедник, — бросила я. — Вы тоже питались бесплатным супом?
Это его достало. Он отпустил мальчишку, который тут же удрал, пригнув голову.
— Кто вы такая, чтобы укорять меня супом? Я придерживаюсь своей веры! — вспылил он.
Толпа разошлась, и теперь перед этим громадным мужчиной стояли только мы с Майрой и наши дети.
— Я католик не хуже, чем вы или кто-то еще, — сказал он. — Каждое воскресенье я кладу деньги на тарелку в церкви Святого Патрика. И не говорите о том, чего не понимаете, миссис. Ничего хорошего не выйдет, если быть мягким с рабами, и не важно, сколько им лет. Такая здесь жизнь. Вы об этом просто еще узнаете. А что касается ваших крепких и здоровых мальчишек, то они должны работать, а не торчать здесь без дела, пялясь на всякие глупости.
Своей дубинкой он толкнул Джонни Ога в плечо, а потом похлопал по спине Пэдди и Томаса:
— Поработают несколько дней и сразу забудут об этих двух маленьких чернокожих. Вы еще поймете, чего стоит пробить себе дорогу в этой стране.
Он развернулся и отошел от нас, помахивая своей дубинкой теперь уже в сторону грузчиков.
— Всем за работу!
— Мама, а что такой нехороший человек делает в Америке? — спросил Пэдди.
— Это просто еще одно препятствие, которое нужно было взять, Пэдди, — ответила я.
— Жалко, что папы нет здесь. Этот дядька напугал меня, — сказал Джеймси.
Я растопырила пальцы, а затем сжала их в кулак.
— Помните, чему вас учил отец? Держитесь друг друга, и не будете бояться.
Пэдди и Джеймси дружно сжали кулаки.
— Пойдемте, команда, — сказала Майра.
Вдоль дороги у порта выстроилась вереница повозок, забитых людьми, — с виду ирландцами, но не с «Сьюпериор».
К нам подошел молодой парень:
— Ваши мужья, леди, случайно не ищут работу?
Это был еще один ирландец, худощавый, но в руках крутил такую же дубинку, какая была у предыдущего громилы.
— Мы вдовы, — ответила я.
— Вдовы, говорите? Возможно, у нас и для вас найдется предложение. В лагерях у нас толпы одиноких мужчин. Я мог бы устроить вас обеих.
— Если ваши фургоны следуют в сторону Чикаго, мы могли бы поехать вместе с вами — стирали бы для вас и готовили в пути, отрабатывая свой проезд, — сказала я.
Майра схватила меня за руку.
— У нас есть дети, но они не займут много места, — не унималась я.
— Пойдем отсюда, Онора.
Майра оттащила меня от повозки и затолкала вместе с детьми в какой-то переулок у пристани.
— Ради бога, Онора! Иногда ты ведешь себя как полная ejit, даже не верится, что такое возможно. Ты думаешь, что готовкой и стиркой мы доберемся до Чикаго? Опомнись! Он хочет сделать нас шлюхами!
— Ух ты, — сказала я.
— Вот тебе и «ух ты»! — передразнила она меня. — Устроит он нас! Поверь мне: если я когда-нибудь скачусь на самое дно, плату за свои грехи я буду получать лично и полностью, не делясь с каким-то грязным sliveen!
— Вам не нужно ехать туда, куда едут все они, — сказала нам женщина, такая же темнокожая, как и те мальчишки на пристани. На голове у нее был повязан красный платок. — Некоторые из этих людей едут копать каналы на болотах, кишащих москитами. Долго там не протянут — заболеют лихорадкой и помрут. Другие будут укладывать рельсы по двенадцать-пятнадцать часов в день. Половина этих тоже помрет. Хозяева не дают своих рабов на такие опасные работы. Не хотят рисковать своим ценным имуществом. Они нас тоже загоняют до смерти, но медленно и на своих плантациях. А эти ирландцы никому ничего не стоят, — подытожила она.
