— Ты присягал Конфедеративным Штатам Америки. И останешься здесь, со своими товарищами.
Джеймс вдруг согнулся и закашлялся. На пол брызнула кровь.
— Лихорадка! — закричала я. — У этого парня лихорадка!
Быстро обхватив Джеймса Маллоя за талию, я повела его с собой.
— Дайте дорогу! Расступитесь! Лихорадка! Лихорадка!
Это сработало, и все расступились. Солдат отпустил Джеймса Маллоя, и мне удалось провести его по центральному проходу к выходу. Пэдди шел сзади. Пока мы уходили, полковник о чем-то спорил с пленными конфедератами.
Мы с Джеймсом Маллоем покинули лагерь для пленных, миновали военный городок и вышли на Коттедж-Гроув, где ждала коляска полковника. Я помогла Джеймсу сесть на заднее сиденье.
— Мама, ты не можешь!
За спиной у меня стоял Пэдди.
— Садись и бери вожжи, Пэдди!
— Но мама!
— Господи, Пэдди! Ну что ты за кузнец, если не можешь управиться с упряжкой из пары лошадей.
— Но это ведь называется…
— Это называется parole d’honneur, Пэдди, слово чести. Вперед!
* * *
Слава богу, Майра была дома.
— Положим его на кровать Джонни Ога, — сразу сказала она.
Мы раздели и вымыли Джеймса. Лихорадки у него не было, но нас тревожил его ужасный кашель, во время которого появлялась кровь.
— Давай целебный бальзам Патрика Келли, — сказала Майра.
Патрик продолжал снабжать нас индейскими снадобьями. Я заметила, что Майра натирает впалую грудь Джеймса с такой же нежностью, с какой делала бы это для Джонни Ога. У моей старшей сестры было большое и доброе сердце.
Майра нашла себе добровольную помощницу в лице Грейси, и постепенно Джеймс начал выздоравливать. Хорошее питание, сон и гигиена делали свое дело.
Как только выдалась возможность, я села за письмо Оуэну и Кати Маллой. Меня переполняла радость.
Это было просто чудо.
Однако теперь вставал вопрос об освобождении под обязательство больше не воевать. Полковник Маллигэн не мог так откровенно преступить закон. А что если об этом проведают репортеры из «Трибьюн»? Я узнала, что военное ведомство разрешало солдатам конфедератов вступать в свою армию при условии уплаты залога в тысячу долларов.
— И предать своих товарищей? — ответил на это Джеймс Маллой. — Да и денег таких в любом случае взять неоткуда.
И тут полковник Маллигэн предложил блестящую схему. Не забывайте, что Джеймс Маллигэн симпатизировал фениям. Он всегда отрицал, что британцы имеют какие бы то ни было права на Ирландию, но если отказ от этих принципов может помочь нашему ирландскому парню, что ж… План его был таков.
Поскольку Джеймс Маллой был рожден в Ирландии, британцы считали его подданным империи. Sassenach отказывались признавать статус натурализованных американских граждан. Мы с Майрой, как и большинство ирландцев, очень хотели стать американками и получили соответствующие бумаги вскоре после своего приезда в Чикаго, однако Великобритания продолжала утверждать, что мы принадлежим ей. Так им проще было назвать всех фениев предателями, пояснил нам полковник.
И теперь Маллигэн предложил использовать ненавистных Sassenach для своей выгоды.
Как британский подданный, Джеймс Маллой, хоть и сражался в армии конфедератов, не мог рассматриваться в качестве мятежника против Соединенных Штатов. И значит, его в принципе могли отпустить под опеку британского консула, а в дальнейшем — передать нам.
Полковник Маллигэн поднял своды законов, а также военные уставы и кодексы и пришел к выводу, что идея стоит того, чтобы ее проверить.
На следующий день мы с Майрой сидели в офисе секретаря британского консула в Чикаго. На руках у нас был запрос, который полковник Маллигэн составил на прекрасном юридическом языке, а также письма от олдермена Комиски и мистера Онахэна. Полковник решил, что нам лучше встретиться с этим человеком лично — это вызовет больше сочувствия и меньше вопросов.
Спустя почти час ожидания в кабинет плавной неторопливой походкой вошел секретарь: узкое лицо, выступающий вперед подбородок и протяжный монотонный голос, столь типичный для племени английских гражданских чиновников, которые однажды способствовали нашим несчастьям во времена Великого голода. Нашим делом будет заниматься он, поскольку консул слишком занят. Он взял составленный полковником документ, откинулся на спинку своего кресла и принялся читать.
Патрик Келли предрекал, что британцы будут поддерживать южан, и дальнейший ход событий подтвердил его правоту. В «Чикаго Трибьюн» писали, что государственный секретарь Сьюард заявил британскому премьеру, будто мы завоюем Канаду, если они не перестанут помогать бунтовщикам. Однако Британия продолжала строить флот для конфедератов, собирать средства для южан, а также перевозить на своих кораблях влиятельных должностных лиц Конфедерации. Патрик так и говорил: они хотели вернуть часть своих колоний, поэтому им нужна была слабая Америка.
Наконец секретарь опустил документ.
— Вы полагаете, я объявлю этого человека нашим гражданином, а затем отпущу его под честное слово к вам? На каком основании? Вы не в том ранге, чтобы…
— Я являюсь официальным должностным лицом Санитарной комиссии, — перебила его Майра. — Убеждена, что вы о ней слышали.
И она принялась перечислять всех известных женщин Чикаго, входивших в эту организацию.
Но секретарь прервал Майру вопросом:
— А почему к нам обращаются такие заклятые враги Великобритании, как Маллигэн и Комиски? И почему они хлопочут о солдате из армии противника?
— Чтобы спасти жизнь человеку, — сказала я.
Он рассмеялся.
— Возможно, тут поможет другой аргумент?
Майра вынула небольшой кожаный мешочек и поставила его на стол.
— Здесь двадцать пять серебряных долларов на то, чтобы… хм… покрыть все сборы и уладить формальности.
Олдермен Комиски дал десять долларов, полковник и мистер Онахэн — по пять, остальное добавили мы. Человек за столом уставился на нас.
— Мне показалось, — вступила в разговор я, — что олдермен Комиски упомянул в своем письме некоторые направления бизнеса граждан Британии в нашем городе: импорт, перепродажу земельных участков, инвестиции. При этом муниципальный совет принимает решения по самым разным вопросам: выдача лицензий, налоговые сборы, административное деление по зонам, — а олдермен является очень уважаемым его членом.
Секретарь взял мешочек с серебром и взвесил его на ладони.
— Полковник Маллигэн подготовил письмо, дарующее освобождение под честное слово, — продолжала я и подтолкнула бумагу к нему через весь его письменный стол.
