Я начала объяснять ему все подробности нашего бойкота, но Патрик жестом остановил меня, пожал Майклу руку и ушел.
На следующий день после его ухода к нам пришли Оуэн Маллой и Кати. Они вели себя так, словно ничего не произошло.
— Майкл, давай впряжем Чемпионку в плуг и посмотрим, сможет ли она пахать так же хорошо, как бегает.
— Чемпионка — лошадь не для пахоты, — ответил Майкл.
— Так никто из нас не для пахоты, но она может сделать свою часть работы, — парировал Оуэн. — Подготовим ее к материнству. Я слышал, что Барьер, жеребец сэра Уильяма Грегори, любит сильных кобыл, — заявил он и подмигнул мне.
— Жулик, — сказала я.
— Кто — я или Барьер? — спросил Оуэн.
На этом бойкот завершился.
Через несколько недель, когда Кати уже принимала нас у себя дома, я заметила рядом с очагом Оуэна Маллоя бутылку poitín, поразительно похожую на те две, которые нам оставил Патрик. Такое вот столкновение характеров. Я многое отдала бы за то, чтобы послушать их разговор: Оуэн — сплошные слова и же-сти-ку-ля-ция, и Патрик — само молчание и неподвижность.
В воскресенье мы отправились в церковь уже вместе.
* * *
За все эти годы единственным намеком со стороны Оуэна Маллоя на тот первый визит к нему Патрика Келли были его долгие и пространные рас-суж-де-ни-я о риббонистах, Молли Магуайр, Капитане Полночь и всех остальных, «кто взял в свои руки дело восстановления былой справедливости» — чтобы судебные приставы не так бессовестно относились к беднякам, а перекупщики хорошо подумали дважды, прежде чем отбирать у людей их последний скот в качестве уплаты ренты. Возможно, кое-что из их ме-то-до-ло-ги-и выглядит несколько грубовато и немало из этих парней кончили на виселице или в ссылке, но кто-то же должен выступить против правительства, которое поставило вне закона даже изготовление своего виски.
— Если бы не эти жесткие люди, нам было бы отказано в uisce beatha — воде жизни. Тяжкий жребий ждет того, кто выдаст хоть кого-то из них. Не говори ничего — Ná habair tada.
На это Майкл отвечал:
— Я слышал, что ребятам в горах полегче теперь, когда у нас появился Дэниел О’Коннелл.
— Конечно, — сказал тогда Маллой. — Нет никого лучше нашего Ос-во-бо-ди-те-ля!
Это было шесть весен назад. Сейчас уже лето, а в сентябре мне исполнится двадцать три. Трое детей, двое жеребят, хороший урожай, большое застекленное окно, как и было обещано, всегда жаркий очаг, чтобы тепло было в нашем доме, когда долгими зимними вечерами я рассказываю Майклу и детям разные истории, услышанные от бабушки.
— Fadó…
Шесть лет суровых испытаний, это правда, но сколько было счастливых моментов! В свои двадцать четыре мой Майкл, юный победитель Голуэйских скачек, стал мужчиной, которого уважают за его умение и настойчивость, надежным человеком, который и поможет соседу в работе, и сыграет на волынке, и посмеется с друзьями. Мой муж и отец моих детей — любовь моя. И при этом он любит меня. Поразительно.
Глава 10
— Нашу pratties начинаем копать завтра, — сказал Майкл в первую неделю октября.
Стоял облачный неприветливый день — и это после того, как все лето погода была замечательной.
— Оуэн Маллой говорит, что по Голуэй Сити ходят разные сплетни, будто в Корке и Кэри урожай картошки плохой. Но, по его словам, там поля заливали дожди. У нас все будет хорошо.
— Я предупрежу своих, чтобы были готовы прийти помочь нам, — сказала я.
— Думаю взять мальчишек покататься на Чемпионке. Когда начнется сбор урожая, времени на это не будет.
— Хорошей вам прогулки, — пожелала я.
— Будь там поосторожнее, — предупредил Майкл. — Это такое место…
Я сама побаивалась своих походов к Мерзавцам Пайкам, но это было единственной возможностью повидать Майру. Когда старый майор сильно запил из-за проблем со здоровьем, Майра убедила его, что ее бабушка знает средство, которое поможет его недугу. Отвар расторопши и других лекарственных трав ослабил его страдания от подагры и послужил для нас поводом появляться в Большом Доме. Майра же никогда к нам не приходила.
* * *
— Иди к бабушке, — проворковала мама, распахивая объятия навстречу Бриджет.
Она всегда очень радовалась своим внукам, а наша дочка сейчас была вторым младенцем в нашей семье — благодаря стараниям моего брата Денниса и его жены Джози. Мама раскачивала Бриджет на руках, удивляясь, какая она крупная и сообразительная для своих пяти месяцев.
— Siúil, siúil, siúil a rún, — напевала она ей песню, которой в свое время успокаивала всех нас, своих детей.
— Нам уже пора идти, — сказала мне бабушка.
После часа быстрой ходьбы по botha — тропе вдоль берега — мы с бабушкой вышли к дороге, которая вела на утес к дому Пайков. Старый майор убедил власти построить дорогу прямо к его порогу. «А о дороге в наши края никто и не вспоминал, — сказала я бабушке, — так что никакой кузницы не будет, и молот с наковальней, которые Майкл умудрился купить, так и будут лежать без дела.
— Тесси Райан болтает, что Майра специально рожает детей от капитана Роберта, чтобы заставить его жениться на ней! Как будто у Майры есть выбор или…
— А я объясню тебе, почему Тесси Райан так прытко тычет пальцем на других.
— Я и сама знаю, бабушка. Просто она завистливая, несчастная и жадная.
— Она незамужняя.
Я остановилась.
— Как это?
— У них никогда не было денег, чтобы заплатить священнику. Ее мать сама рассказывала мне. Поэтому она всем говорит, что они поженились в Мойкуллене, где живет ее бабка. Не говори ничего. Все об этом знают, просто не произносят вслух, — сказала она, зашагав дальше и размахивая своей палкой.
— Я только Майклу расскажу. Это поможет ему терпимее относиться к Тесси.
Я никогда ничего не скрывала от Майкла — он знал каждую мою мысль. Я так привыкла говорить с ним свободно, что иногда слова сами слетали с моих губ.
Вот и теперь я сказала:
— А почему бы тебе, бабушка, не отравить старого майора?
— А почему бы тогда не потравить вообще всех лендлордов? — в тон мне ответила она. — Ведь все кухарки у них ирландки.
— Вот же, правильно, — подхватила я.
— Я не пойду на убийство без крайней на то необходимости. Зачем рисковать бессмертием моей души из-за таких, как они?
— Да, думаю, они не стоят того, чтобы из-за них отправляться в пекло.
