— Ужасный процесс, — сказал об этом Майкл, вернувшись домой глубокой ночью.
Он рассказал, что многие люди, пришедшие туда в поисках работы, не знали английского. Один человек стоял впереди Майкла и ничего не понимал, когда чиновник засыпал его вопросами:
— Сколько грядок картофеля вы посадили в прошлом году? Сколько из них заразилось болезнью?
— Я попытался переводить, — сказал Майкл, — но клерк сразу заорал на меня: «Не сговариваться! Не сговариваться!», а потом замахал на меня руками, прогоняя. Этот бедняга упал на колени и принялся умолять чиновника, изливая нескончаемый поток ирландских слов. Но тот позвал солдат, они взяли этого человека под руки и куда-то уволокли.
В конце концов Майкл и Оуэн все-таки попали в бригаду, но лишь потому, что отдали десятнику последнюю бутылку poitín, которую принес нам Патрик.
Потом Майкл еще долго сидел, молча глядя на огонь.
— Иди в постель, a stór.
Ему оставалось на сон два-три часа, а потом нужно было идти за пять миль в Голуэй Сити, босым и под холодным дождем, чтобы присоединиться к бригаде строителей.
В ту ночь Майкл выглядел очень печальным, надломленным. Мне хотелось утешить его, поцеловать, заняться с ним любовью. Но когда он крепко прижал меня к себе, я замерла и напряглась.
— Мы не можем, — сказала я. — Нельзя сейчас рисковать еще одним ребенком.
— Знаю, — вздохнул он и отвернулся.
* * *
Но теперь появилась надежда. Вид прорастающей картошки придаст нам новых сил. Ведь еще чуть-чуть — и будет поздно. Из-за плохой погоды рыбная ловля снова прекратилась. Мука — и та, которую осенью принесли Майкл и Оуэн, и та, которую в феврале купили мы с мамой, — уже закончилась. Мы все рассчитывали на те гроши, которые Майкл зарабатывал на дорожных работах: на них можно было купить «жупелы Пиля» — самую дешевую пищу на нашем рынке.
— Бриджет голодна, мама, — сказал Джеймси, который сейчас был нянькой для своей младшей сестры.
В следующем месяце ей должен исполниться год, но она до сих пор не могла самостоятельно подниматься и стоять, как это делали остальные дети в ее возрасте, и ничего, кроме «мама», не говорила. Джеймси ползал вместе с ней и очень переживал, когда она падала, а падала она часто.
— Уже почти готово, — сказала я ему.
Джеймси лишь кивнул.
Я варила кашу из кукурузной муки. Это был очень долгий процесс. Сама я не могла ее есть, потому что ее вид и запах всегда напоминали мне ту жуткую ночь, когда я потеряла малыша Греллана. Пэдди тоже ее ненавидел, и сейчас, когда он все-таки ел ее, его передергивало. Я кормила кашей Бриджет, а Джеймси сам ковырял в котле плоской палочкой.
— Когда мы выкопаем нашу pratties, вам больше никогда не придется есть это, — заверила я мальчиков.
— А она созреет к моему дню рождения, мама? — поинтересовался Пэдди.
— Для этого потребуется больше времени.
Я взяла ладошку Пэдди и начала загибать его пальчики, отсчитывая пять месяцев, остававшихся до сбора урожая.
— А вот ко дню рождения Джеймси, на Самайн, наш закром будет доверху полон замечательной белой картошки, — сказала я. — Но сейчас, Пэдди, мы должны вернуться к работе. За сегодняшний вечер нам с тобой нужно подготовить все глазки для вашего папы.
Следующие несколько ночей луна будет почти полной, и Майкл, вернувшись с дорожных работ, сможет копать грядки и садить картошку.
— Вы ведь сейчас рады, что мы зимой не съели посадочную картошку? — спросила я детей, глядя на растущую гору глазков. — Каждый такой росточек — это новый куст, а каждый куст даст нам двадцать замечательных белых картофелин. Щедрое растение.
Майкл вернулся через два часа после наступления темноты.
— Посмотри, что я сделал, папа! — Пэдди с порога увлек его за собой, чтобы показать полный горшок глазков.
— Здорово! Впечатляет! — похвалил его Майкл.
— Мама тоже помогала, — признался Пэдди.
— Вы у меня хорошая команда, — сказал Майкл, ставя на пол какой-то мешок.
— Ты купил еще муки? — спросила я.
— Это кое-что получше — семена репы и зерно пшеницы. Торговцы предложили их в кредит. Деньги за это, включая свой процент, они получают прямо у десятника еще до того, как он раздает их нам. А какой у меня был выбор? Сейчас мы должны посеять семена в землю и посадить картошку. — Он присел к огню. — Как мне сейчас не хватает помощи Патрика.
— Слышно что-нибудь о нем?
— Ничего. Но если бы его схватили, мы бы знали, — ответил он.
— Вы сейчас говорите о дяде Патрике, папа? — спросил Пэдди.
— О своем дяде, дяде Патрике, не беспокойся. В этом году помогать мне садить картошку будешь ты.
— Пойдем к Бриджет, папа, — сказал Джеймси и настойчиво потянул Майкла за руку.
— Она же спит, Джеймси, — возразила я.
— Нет, мама.
Сейчас я уже радовалась, что на колыбель, которую Майкл сделал своими руками, покупателей так и не нашлось. Джеймси очень нравилось раскачивать в ней сестренку. А теперь он помог ей сесть и взглянул на Майкла.
— Ну давай, Бриджет, — сказал он ей. — Продолжай.
— Па, — сказала Бриджет. — Па-па.
— Ух ты, разговаривает! — воскликнул Майкл. — Она говорит! — Он подхватил Бриджет из колыбели на руки. — Бриджет, принцесса моя! — прошептал он, поднимая ее высоко над головой.
Но потом он вдруг поморщился и быстро опустил ее обратно: даже такого незначительного усилия было слишком много для его болевшей спины.
— Молодец, Джеймси, — сказала я. — Отдохни немного, Майкл, прежде чем мы начнем.
— Нет, очень много еще нужно сделать.
Мы были не единственными, кто вышел в поле при лунном свете. Я видела много темных теней, двигавшихся по склонам холмов: Маллои, Дуайеры, Макгиры, Райаны. Отцы всех семейств использовали свободное от стройки время, чтобы посадить картошку. Спать было некогда.
Майкл переворачивал лопатой землю, а мы с Пэдди, идя за ним, укладывали в ямки глазки. Джеймси остался дома приглядывать за Бриджет.
За пять ночей мы посадили всю картошку, а также высеяли пшеницу и репу.
* * *
Через два дня Майкл неожиданно вернулся домой в полдень.
— Сегодня не работаем, — пояснил он. — Нас распустили, чтобы мы отработали повинность на полях у своих лендлордов. Целая неделя без оплаты.
Как сказала мне Кати Маллой, Мерзавцы Пайки иногда требовали отрабатывать повинность до ста дней в году. Причем никогда даже не кормили своих работников, не говоря уже о какой-то плате.
