— Майкл! Смотри, туман!
Сначала вниз поплыли лишь отдельные хлопья тумана. Его холодные пальцы коснулись моего лица, начало покалывать в носу. Пелена становилась все плотнее, она окутывала каждого из нас, отделяя друг от друга.
Крепко держа Бриджет, я прижала к себе Джеймси и потянулась к Майклу. Пэдди встал между нами. Мы впятером застыли на месте, не видя ничего дальше вытянутой руки.
— Она погасла! Туман убил мою свечку! — воскликнул Пэдди.
Вскоре, смешиваясь с туманом, появился смрад, от которого стало трудно дышать.
Майкл пустился бежать, Пэдди — за ним. Я тоже побежала, удерживая Бриджет на бедре. Джеймси волочился сзади.
Фигуры Майкла и Пэдди скрылись в зловещей дымке. Я догнала их у первых картофельных грядок. Майкл склонился над растениями, попавшими в туман. Стараясь получше все рассмотреть, я присела рядом с ним, все еще держа на руках Бриджет. Джеймси устроился возле нас. Пэдди стоял в стороне.
— Майкл, они же…
— Черные, — подтвердил он. — Они все черные.
Он вскочил и побежал к следующим грядкам.
Господи, прошу Тебя, пусть они будут здоровыми. Пожалуйста, пожалуйста…
— Они тоже поражены, — крикнул нам Майкл.
По мере того как он уходил к верхним рядкам, туман все больше приглушал его голос.
— Мертвые… И эти тоже… Мертвые, мертвые, мертвые…
Его слова звучали все тише, тише…
Я опустилась на уничтоженное сырое поле, прижимая к своему плечу Бриджет и усадив на колени Джеймси.
Пэдди стоял в стороне напряженный.
— Я не хотел, — прошептал он мне. — Нужно было оставить свечу на роднике. Я не хотел этого, простите меня, я не хотел.
Я повернула его к себе, взяла в ладони его личико и сказала:
— Пэдди, ты очень хороший и крепкий парнишка. Господь любит тебя. Ты не сделал ничего дурного.
— Но тогда почему, мама? Я что, рассердил Святого Энду? Почему Господь поступает так с нами?
— Этот туман послал не Господь, — ответила я.
Вернулся Майкл.
— Онора, они все пропали. Все. До единой грядки. Вообще все. Картошки не осталось совсем. Еще хуже, чем в прошлом году.
— Прости, папа. Прости меня, — всхлипывая, выдавил Пэдди. — Мне не нужно было просить ту свечу.
Майкл присел рядом и обнял сына.
— Он считает, что это Господь наказал его, — объяснила я.
Теперь Бриджет и Джеймси тоже плакали. Майкл взглянул на меня. В его синих глазах, на которые были так похожи глаза Пэдди, стояли слезы. Он заморгал, прогоняя их, и взял Пэдди за плечи:
— Ты не сделал ничего плохого. И Бог тоже. Эта старая картофельная чума — жестокий враг, который снова напал на нашу pratties. Но ирландский герой не плачет, когда его атакуют враги. Он сражается. Он защищает свою семью.
Грудь Пэдди судорожно вздымалась, но рыдать он перестал.
— Разве сдался бы Кучулан или Финн Маккул? Ну, сдались бы они?.. Отвечай.
— Никогда, — ответил Пэдди.
Джеймси тихонько всхлипывал, но слушал внимательно.
— А ты ведь у нас боец, Пэдди?
— Да, — ответил мальчик.
— И я тоже, — подхватил Джеймси.
— И у нас с вами есть мама и Бриджет — наши королевы-воительницы, — продолжал Майкл.
— Это верно, — подтвердила я.
Майкл встал. Я подошла к нему, и он обнял меня рукой, прижав к своей груди вместе с Бриджет. Пэдди и Джеймси стояли между нами, обняв нас за ноги. Пэдди уткнулся лицом в мою юбку.
Сквозь туман я слышала крики, доносившиеся снизу, из долин. Вскоре они превратились в скорбный вой. Он несся из Рашина, Шанбалидафа, Каппы и остальных таунлендов вокруг нас. Я стояла молча, прислонившись к Майклу, а он прижимал нас с детьми к себе. Под горестные причитания, в окружении зловонного тумана, обволакивавшего нас липким холодом, я молилась.
* * *
Ноябрь — канун Самайна. По дорогам бродили призраки — не души умерших, а пока еще живые, но уже умирающие люди.
Неделю назад рано утром ко мне прибежала Мэри Райан.
— Поторопитесь, миссис Келли, пойдемте быстрее.
Мэри была хорошей и надежной девочкой. Я несколько раз оставляла с ней детей, чтобы самой идти продавать улов в Голуэй Сити этой проклятой штормовой осенью, когда ловли практически не было. Мэри приводила своих братьев-близнецов и маленького Тэдди к нам, и дети играли вместе. Я кормила их всем, что ели мы сами, — кашей из кукурузной муки или кусочками вареной репы — и еще давала ей что-нибудь для Тесси.
— Когда откроется дорожное строительство, твой папа получит работу и ты тоже сможешь чем-нибудь поделиться с нами, — говорила я ей.
Эта маленькая девочка была очень гордой.
Но дорожные работы так и не начались. От правительства не поступало вообще никакой помощи. Мы давно потратили три золотые монеты, оставленные Патриком, а впереди ждала голодная зима.
Мы с Майклом вслед за Мэри побежали к дому Райанов. Там Тесси укачивала своего несчастного маленького Тэдди. Его ручки и ножки были похожи на палки, а животик вздулся. Близнецы, Генри и Альберт, сидели у потрескивающего огня, держась за руки.
— Он вдруг перестал плакать. — Тесси подняла на нас глаза. — Я подумала, что он уснул.
Но малыш Тэдди не спал — он был мертв.
— Так он что?.. — спросила у меня Мэри.
Я лишь кивнула головой.
Она заплакала, и я обняла ее. Тесси начала душераздирающе голосить. Это было не причитание. Вой.
Послышались тяжелые удары: кто-то снаружи бил по стене хижины. Майкл вышел посмотреть.
— Недди разваливает свою лачугу, чтобы их взяли в работный дом, — вернувшись, пояснил он.
Только через несколько часов Тесси опустила крошечное мертвое тельце на соломенный тюфяк.
Майкл попытался остановить Недди, убеждая его, что работный дом хуже тюрьмы: муж и жена живут отдельно, детей отлучают от их матерей. Там занимаются бессмысленной работой, а кормят испорченными продуктами — велик риск подхватить жуткие болезни. Уже многие поколения считали уход в работный дом позором для семьи. Майкл советовал Недди подождать — ходили слухи, что лендлорды будут вынуждены дать людям работу.
Но Недди разбивал стены, словно невменяемый. В работный дом принимали только совсем неимущих. Чтобы попасть туда, Райаны должны были выйти из списков поместья и стать «бездомными нищими». Позже сюда придет чиновник, который и подтвердит, что у них больше нет жилища.
