Каждый день без признаков болезни грядок вселял все больше энтузиазма в Майкла и Оуэна. Сегодня они вдвоем повели Чемпионку к сэру Уильяму Грегори, чтобы ее покрыл жеребец. Ее жеребенок, девочка по имени Маха — бабушке точно понравилось бы это имя, — быстро росла и крепла на сочной летней траве. Майкл уверял меня, что осенью мы продадим ее в Баллинаслое за хорошие деньги.
Я пришла в Барну вместе с детьми. Мы с мамой и Майрой насобирали моллюсков и морских водорослей, и мама сварила для нас суп. Рыбацкие лодки сегодня в море не вышли, опасаясь возможного шторма.
— Я тут оставила немного для Майкла и Оуэна, — сказала мама.
— Они уже должны скоро вернуться от Грегори, — отозвалась я.
— Пойду выгляну их, — заявил Пэдди. — Идем со мной, Джонни Ог.
Двое старших мальчиков стали лучшими друзьями. Обоим было по семь лет, Джонни Ог даже на шесть месяцев старше, но лидером все равно был Пэдди. Джеймси почти исполнилось пять, а Дэниелу — почти четыре. Они оба послушно следовали за старшими, тогда как Томас — Шелковый Томас, маленький лорд Пайк, которому скоро должно было исполниться шесть, — пока что так и не определился со своим местом. Бриджет, всего два года и три месяца отроду, вела себя как маленькая мама по отношению к Стивену и Грейси — совершенно очаровательной малышке.
— Мама! — закричал с порога Пэдди. — Папа идет, и мистер Маллой, и Чемпионка!
Я вышла им навстречу.
Но что-то было не так.
Обычно, когда Чемпионка возвращалась после свидания с Барьером в Кул-Парке, она шла гарцующей походкой, как бы пританцовывая, да и Майкл с Оуэном шагали довольные и гордые собой, — как же, коневоды все-таки. А сейчас все втроем плелись, понурив головы и опустив плечи.
— Что случилось? Она не подпустила его?
— Мы даже не спрашивали, — ответил Майкл.
— Почему? Что произошло? Идите в дом.
Поручив Чемпионку заботам Пэдди, Майкл и Оуэн сели есть суп в тягостном молчании.
Наконец Маллой сказал:
— Мы в заднице. Извините меня за подобные выражения, но теперь надежды у нас не осталось.
— Что вы имеете в виду? — спросила я.
— Это все сэр Уильям Грегори, — вздохнул Майкл.
Майкл и Оуэн всегда говорили, что хозяин Барьера — довольно приличный человек как для лендлорда. Молодой, всего тридцати лет, он частенько проводил время вместе с ними, наблюдая за работой своего Барьера. Что же произошло? Конюх из поместья Грегори рассказал Майклу и Оуэну, что сэр Уильям Грегори, как член парламента, сначала предложил, а затем помог провести Закон о четверти акра, или Поправку Грегори, — дополнение к новому Закону о бедных. Отныне все арендаторы, занимающие более четверти акра земли, не могут претендовать на помощь от государства. Не имеет значения, сколько земли арендует фермер по договору ренты или какие изменения в него были внесены по обоюдному согласию. Чтобы получать хоть какую-то помощь, нужно отказаться от всего, что превышает четверть акра.
— Четверть акра? — переспросил отец. — Так это же чуть больше, чем площадь дома!
— Вот именно! — подтвердил Маллой. — Четверть акра означает никаких грядок с картошкой, никаких лугов для выпаса скота, никаких возделанных полей, где могут расти овес, ячмень и пшеница. Выходит, вообще никакого урожая, который можно было бы продать, чтобы заплатить ренту. Если случится еще одна катастрофа с картошкой, фермер, чтобы работать на строительстве дорог, есть бесплатный суп, получать семена или любую другую благотворительную помощь, должен навсегда отказаться от земли, кроме этой самой четверти акра. Они не хотят получать ренту. Они хотят, чтобы нас тут не было. Вообще.
— Когда? — спросила я.
— Что когда? — не понял Маллой.
— Когда все это вступает в силу?
— Сейчас. Закон уже провели.
— Может быть, нам помощь и не понадобится, — сказал отец.
Я молча взглянула на Майкла.
— Этот же закон гласит, что помощь эта не должна выплачиваться из налогов, собранных с ирландских лендлордов, — продолжал Оуэн. — Как бы не так. А хуже всего, что сборщики налогов уже начали приходить к людям вроде меня, ко всем, кто арендует больше четырех акров. А я не могу платить их налоги.
— Наше дело дерьмо, — подытожила я.
— Онора! — одернула меня мама.
— Дерьмо — это еще мягко сказано, — поддержала меня Майра.
— Мы уезжаем, — заявил Оуэн Маллой. — Уезжаем в Америку. Собираюсь прямо сейчас поговорить со своей Кати. Выбора у нас нет. Поедем по дешевому варианту — сначала до Ливерпуля, а потом в Канаду.
— Все-таки это выбор, от которого разрывается сердце, Оуэн, — сказала мама.
— А это не выбор, миссис Кили, — ответил он. — Суровая необходимость.
Майкл встал, держась в стороне от нас.
Отец спросил у Оуэна, откуда тот собирается взять деньги на проезд.
— Богатей Джон Дуган много раз предлагал мне выкупить мой договор аренды — он всегда был жадным на землю. Этого хватит нам на дорогу, к тому же он всегда утверждал, что в таком случае оставит Майкла субарендатором. — Оуэн взглянул на Майкла, но тот промолчал. — Майкл считает, что я тороплюсь, веду себя опрометчиво. Но что если снова чума? — Он пожал плечами. — Я не могу докатиться до того, чтобы отказаться от своей земли за чашку супа.
Я подошла к Майклу и коснулась его руки:
— Возможно, пришло время всем нам уехать. — Я повернулась к отцу. — Вы с мамой, Майра с детьми, Деннис, Джози, их девочки, Джозеф и Хью. На сегодняшний день денег Майры хватит на всех, но если мы продолжим их тратить, их не останется. В Америке нам нужно быть вместе.
Деннис кивнул.
— Мысленно я уже движусь на запад, отец, — сказал он.
— Я тоже, папа, — подхватил Джозеф, Хьюи согласно закивал.
— Мы втроем читали письмо Джо Денни. Он говорит, что в Америке полно работы для рыбаков и хорошие условия для жизни. Никаких тебе солдат, никаких тебе лендлордов, — сказал Деннис.
— Линчи всегда хорошо относились к нам, — заметила мама.
Я вспомнила, как Маркус Линч рассуждал насчет вилл на побережье и того, чтобы сделать из Барны настоящий курорт вроде Брайтона. Бред сумасшедшего, конечно, но, по словам Молли Кунихан, Линчи сейчас по-прежнему в отъезде, продолжают путешествовать по европейским столицам. И кто его знает, что они сделают, когда вернутся.
— Тут все очень неопределенно, — продолжал Деннис, а потом обратился к Майклу. — Столько народу сейчас бежит отсюда, люди идут на отчаянные поступки ради денег на проезд. Так почему же не уехать, если у нас такой шанс есть?
