Хеймиш тщетно уговаривал ее, чтобы она взяла с собой Изабелл и пошла отдохнуть. Казалось, с тех пор как Сюзанна в последний раз спала, прошли дни. Но она не уходила. Только бы Эндрю очнулся! Только бы она смогла еще раз увидеть его глаза и дерзкую улыбку.
Сюзанна заснула, умоляя бога, чтобы он сохранил для нее то лучшее, что с ней произошло за всю ее жизнь. Без Эндрю ее жизнь стала бы унылой и безрадостной, как тюрьма, превратилась бы в бесцельное прозябание изо дня в день. Она бы этого не вынесла.
Проснувшись утром, Эндрю почувствовал тяжесть на груди и жгучую боль в плече. Он поморщился и немного изменил положение, но вес, давивший на его грудь, не стал легче, а боль в плече только усилилась. Он приоткрыл один глаз и увидел, что по его телу разметались знакомые серебристые волосы. Это его не удивило. С тех пор как он приехал в Рей, он уже не раз, проснувшись, обнаруживал, что на нем лежит Изабелл. Что было удивительно, так это видеть, как она морщит во сне свой очаровательный крошечный рот.
Откуда-то с левой стороны донеслось тихое посапывание. Эндрю медленно – потому что от каждого движения в его шею словно вонзались тысячи иголок – повернул голову. На кресле у окна, согнувшись, сидела Сюзанна, она тоже спала.
Эндрю любил их обеих, и, конечно, он был рад, что первым, что он увидел утром, были их лица. Однако это его озадачило. Он помнил сцену, разыгравшуюся в лесу во владениях Скрастера. Выстрел, сваливший его на землю. Он покосился на свое плечо – оно было голое и в бинтах. Эндрю поморщился. Проклятие! Мерзавец таки выстрелил в него. Но что еще хуже, он целился в Изабелл. На него накатил ослепляющий гнев, не похожий ни на что, что ему доводилось испытывать до сих пор. Его мускулы напряглись, а разум лихорадочно заработал. Он бы убил мерзавца, зарезал бы его, выпустил бы ему кишки! Как он посмел направлять пистолет на ребенка? На его ребенка!
На его ребенка? Эндрю замер. От потрясения у него захватило дух, а потом его осенило понимание, даже более, чем понимание, – уверенность. Он снова перевел взгляд на Изабелл и всмотрелся в ее личико. Учитывая то, что он узнал о Мари, у него не оставалось сомнений. Да, он это знал. Каким-то образом он знал это с самого начала. Волосы Изабелл были очень похожи на его собственные, когда она сердилась, ее хмурая гримаса напоминала ему его брата, ее глаза тоже казались очень знакомыми. Она его дочь.
Но дело было не только в физическом сходстве между ними. Он чувствовал родство душ, темпераментов. Эндрю почувствовал, что знает ее, еще в самый первый день, когда они только встретились. Он чувствовал какую-то хрупкую связь с ней. И обожал ее почти с самого начала.
Он дрожащей рукой погладил девочку по голове. В нем поднималось какое-то чувство, оно наполнило его сердце до самых краев, так, что стало больно. Наверное, это была любовь, но к ней примешивался страх. Эндрю вспомнил тот день, когда она забралась на башню, если бы она тогда упала, то разбилась бы насмерть. И другой день, когда она сидела на перилах в библиотеке. И самое последнее происшествие, когда кто-то прокрался в ее комнату и похитил ее, спящую. Одновременно с радостью от осознания, что он – отец, пришел леденящий, парализующий ужас. В любой из этих разов она могла пострадать или погибнуть. Он мог ее потерять. Боже правый! Эндрю не был уверен, что у него достаточно твердости, чтобы быть родителем. Он не знал, есть ли у него на это силы. И это ужасало. Приводило в оцепенение.
А потом Изабелл открыла глаза. Их взгляды встретились, и все сомнения растаяли. Она улыбнулась, на ее щеках появились ямочки, точно такие же, как у него. И Эндрю понял: это не имеет значения. Не важно, насколько его это пугает, не важно, каким уязвимым он себя чувствует, не важно, достаточно ли у него сил, чтобы принять этот вызов. Он его примет. Потому что он ее любит.
– Доброе утро, – сказал Эндрю, вернее, попытался сказать, но вместо этого из его горла вырвался какой-то хрип.
– Доброе утро, – прошептала Изабелл и погладила его по щеке.
– Я очень рад, что ты в безопасности. – Это было все, что он сумел произнести, и даже это прозвучало почти как стон.
Ее улыбка стала еще шире.
– А я очень рада, что ты не умер.
– Я тоже.
Он усмехнулся, хотя даже это было больно.
– На случай, если тебе это интересно, – мама его подстрелила.
– Подстрелила? Кого?
– Скрастера. – Потом, подумав, Изабелл добавила: – И Кейра тоже. Всадила ему стрелу в зад.
Эндрю издал короткий смешок и сморщился от боли.
– Вот как. Очень рад это слышать.
– Они нас больше не потревожат.
– Этому я тоже очень рад. – Он оглядел незнакомую комнату. – Где мы?
– В Бримсе. – Изабелл наморщила нос. – Здесь очень скучно, но мама сказала, мы останемся здесь, пока тебе не станет лучше. Она несколько дней от тебя не отходила.
– Значит, я пролежал несколько дней?
Изабелл закатила глаза.
– Да почти целую вечность! Я уже говорила, как здесь скучно? Но теперь, когда тебе стало лучше, мы поедем домой.
Домой. От этого слова Эндрю покрылся гусиной кожей. Он всю жизнь считал своим домом Даннет. Он планировал до конца своих дней жить в стенах замка Лохланнах. Но теперь он не был уверен, что хочет там жить. Лохланнах казался ему пустым. Ведь там нет ее.
В первых лучах восходящего солнца Сюзанна была прекрасна, ее рот во сне слегка приоткрылся. И хотя, казалось, в груди Эндрю больше не оставалось места, его сердце раздулось от любви еще сильнее. Как же он ее любит! Как же он всегда ее любил! Это невозможно передать словами. И странно, до чего это больно.
Но не так больно, как ему стало, когда Изабелл поставила локоть на его грудь. Эндрю поморщился, и она отодвинулась от его раны. Она очень чуткая, его Изабелл. Девочка посмотрела на него из-под удивительно длинных ресниц.
– Теперь ты от нас уедешь? Раз мы победили Скрастера.
Его пронзила боль, и одновременно в нем проснулась решимость.
«Не уеду, если смогу».
– Даунрей все равно нужно защищать. – Неужели в его голосе послышались нотки надежды? – А твоей маме нужен новый капитан стражи.
– Ты хочешь остаться? – спросила Изабелл почему-то шепотом.
Эндрю покосился на Сюзанну и кивнул:
– Хочу.
Его решимость с каждой секундой крепла. Он не уедет. Даже если он ошибся и Сюзанна не питает к нему нежных чувств, никто и ничто не заставит его снова от нее уехать – от них обеих. Даже если он ей не нужен, он останется здесь навсегда, чтобы только быть поближе к ней. Просто чтобы заботиться о ее безопасности. Просто чтобы иметь возможность видеть, как растет Изабелл.
При этой мысли он не мог не протянуть руку и не погладить Изабелл по щеке. Ее кожа была мягкой и нежной, выражение лица было чистым и невинным. Он так многому мог бы ее научить… Мог бы направлять ее, когда она будет взрослеть и становиться женщиной. И, возможно, у него есть на это шанс. В ее чертах Эндрю видел собственные черты и черты Сюзанны, и от этого с его душой происходило что-то странное. Что-то прекрасное.
