Отложив книгу, гувернантка встала и на цыпочках подошла к ней.
– Она ужасно плакала. Я не могла успокоить ее. Пришел граф и, недовольный, сказал, что ее крики слышны даже в библиотеке. Я подумала, что он сейчас же уволит меня. Вместо этого он взял ее, положил себе на грудь, и она успокоилась.
Джулия поняла, что он пришел помочь малышке, пока она сама страдала от опьянения. Как Эдвард мог напиваться каждый вечер? Утро после такого казалось безрадостным.
– Ступай, найди себе кровать в другой комнате и поспи, – сказала она гувернантке.
– Я не должна ее покидать.
– Она в порядке.
– Спасибо, миледи.
Джулия подождала, пока гувернантка ушла, и села в кресло у кровати. Вид высокого и сильного мужчины, растянувшегося на маленькой кровати, и дочери, лежащей у него на груди, заставил ее прослезиться. Она расчувствовалась больше, чем хотела. Хитрый ласка пришел спасти принцессу. Черт бы побрал ее сердце за радость, которую она испытывала при виде Эдварда! Сердце собиралось выпрыгнуть из груди. Прежде она могла видеть его лишь мельком.
Он похудел. Под глазами залегли тени. Даже спящим он казался уставшим. Было ли справедливым решение наказать его за то, что он выполнял просьбу Альберта? Нет, она наказала его за те шесть недель лжи и ухаживаний.
Однажды Альберт сказал ей: «Он бы понравился тебе, если бы ты узнала его получше». Проблема заключалась в том, что он понравился ей слишком сильно.
Она не собиралась перебираться в коттедж в Котсуолдсе, потому что он был прав, черт его подери. Альберта должна расти здесь. Больше нигде ее не будут так сильно любить, защищать и баловать.
К сожалению, Джулия боялась, что именно в Эверморе она сама будет очень несчастной.
Глава 17
Зима выдалась паршивой. Эдвард проклинал холодные ветры, которые обдували его, пока он спешивался у деревенского трактира, и успокаивал себя мыслью о том, что это наверняка последняя буря перед весной. А еще он ругал себя за то, что решился на такую причуду, как клубничные пирожные. И это при том, что они были не для него. Прошло почти полторы недели, а Джулия по-прежнему отказывалась говорить с ним. Он знал, что она все еще глубоко опечалена, и надеялся, что пирожные смогут поднять ей настроение и поубавят ее отвращение к нему. Или, наоборот, разозлят ее, но видеть ее ярость было лучше, чем наблюдать ее горе.
Над дверью зазвенел звонок. Он вошел внутрь, и его сразу же окутало теплом. Единственным посетителем, кроме Эдварда, был босоногий и одетый не по погоде мальчишка. Как его родители могли быть столь неосмотрительны? Он подумал о том, что надо бы поговорить с ними.
– Пожалуйста, – взмолился мальчик, протягивая кулачок, в котором была зажата монетка, – моя мама голодна.
– Прости, милый, – сказала миссис Поттс, – но за один пенни не купить мясного пирога.
– Но она умрет.
– Я уверена, с ней все будет в порядке.
Миссис Поттс посмотрела на Эдварда и обратилась к нему:
– Добрый день, лорд Грейлинг. Чего бы вам хотелось?
Он понимал, что, отдавая еду даром, не стоит надеяться на прибыль, но бывают же исключения. С другой стороны, если она начнет раздавать еду, все бедняки соберутся у ее дверей.
Эдвард опустился на колено перед мальчиком, которому, судя по всему, было не больше шести лет. Хотя в таверне было не настолько тепло, лицо мальчика, к удивлению Эдварда, раскраснелось.
– Что случилось с твоей матерью, парень?
– Она заболела.
– Вероятно, грипп, – сказала миссис Поттс. – Он уже многих подкосил.
Он коснулся ладонью лба мальчика:
– Слишком горячий.
– Тогда ему здесь не место. Прочь отсюда, парень. Возвращайся домой.
Эдвард поднял руку, чтобы прекратить ее истерику, а второй приобнял мальчика за худые плечи.
– Как тебя зовут, парень?
– Джонни. Джонни Ларк.
– Из скольких человек состоит твоя семья?
– Нас четверо.
– Заверните четыре пирога с мясом, миссис Поттс. Запишите их на мой счет.
Сняв пальто, он обернул его вокруг плеч Джонни Ларка и поднял его на руки. Мальчик был легким как перышко.
Взяв коробку, которую миссис Поттс поставила на прилавок, он добавил:
– И еще заверните мне четыре клубничных пирожных. Я скоро вернусь за ними. – Затем он посмотрел на мальчика и сказал: – Покажи мне, где ты живешь, Джонни.
Небольшой коттедж находился на окраине деревни. Глядя на веревки, натянутые на заднем дворе, Эдвард предположил, что мать Джонни была прачкой.
Опустив мальчика на ступеньки, он постучал в дверь. Никто не отозвался, и Эдвард открыл дверь. Из дома на него обрушился гнилостный смрад болезни.
– Миссис Ларк, – позвал он, входя внутрь.
С кровати в углу приподнялась женщина с распущенными рыжими волосами.
– Что ты натворил, Джонни?
Голос у нее был скрипучий, суровый и слабый. Лицо ее блестело от пота, а глаза потускнели.
– Он купил вам немного еды. А я – граф Грейлинг.
– О, милорд.
Эдвард бросился вперед, осторожно положил руку ей на плечо и ощутил жар, исходящий из-под ткани.
– Не вставайте. Я здесь, чтобы ухаживать за вами.
– Но вы же лорд.
– Который был весьма впечатлен изобретательностью вашего сына.
Повернувшись, он снял с мальчика пальто и повесил его на спинку стула. Потом, открыв коробку, Эдвард поставил на стол мясной пирог и сказал:
– Тебе нужно поесть, Джонни.
– Но моя мама…
– Я позабочусь о твоей маме.
Маленькая рыжеволосая девочка чуть младше Джонни вылезла из-под кровати. Эдвард взял ее на руки и посадил на стул. Четвертый член семьи лежал в колыбели. Ему придется размять пирог для ребенка и найти молока.
Эдвард предложил пирог женщине. Она покачала головой и сказала:
– Я не удержу его в желудке.
– Вам нужно попробовать. Съешьте хотя бы пару кусочков. Что говорит доктор о вашем состоянии?
– Он не приходил сюда. У меня не было денег, чтобы заплатить ему.
– Его что, вообще здесь не было?
Она покачала головой и ответила:
– Он не пришел, когда мой муж умирал на прошлой неделе. Сказал, что не может ничем помочь. Бен умер. Гробовщик пришел за ним и забрал наши последние деньги. А затем заболела и я. Кто позаботится о моих детях, когда я умру?
– Вы не умрете, – сказал он и передал ей пирог. – Съешьте столько, сколько сможете, а я схожу за врачом.
