– Да что-то вроде было, – неуверенно пробормотал Макс.
Он явно ни о каких штормах, тем более полугодовой давности, не помнил.
А Маша ехидно произнесла:
– Папа тебя как раз тогда на переговорную вызывал. В марте. Беспокоился. Спрашивал, не нужна ли помощь. Не течет ли крыша, и мало ли еще что. Хотел денег тебе выслать. Но ты сказал, что у тебя дом – почище иной крепости. Девятый вал выдержит. И пенсии вполне хватает.
– Было такое, – кивнул дед. – Но только я вам тогда неправду сказал…
– Почему? – удивленно воскликнула Ася.
– А потому, что одалживаться не люблю. Тем более у вашего папеньки. Младшего своего, Митьку, я бы попросил, да, а Клима, батю вашего, не хотел, – отрезал старик. – Хотя дела у меня тогда были – дай боже. Вы ведь мой прежний дом помните? Практически без фундамента, доски – гнилые, я их с бешеной скидкой брал, и крыша из шифера, бэу, я его у сторожей заброшенной больницы покупал. В общем, спичечный коробок. Крыша течет, в стены дует, стекла повыбивало. Плюс скважину я только на двадцать метров, до песка, вырыл – на большее средств не хватило, – и мне ее быстро заилило, не то что попить – мыться и то противно… Но я не роптал. Едва ветер стихнет – тут же на крышу, подлатывать. Питьевую воду покупал в поселке и таскал сюда на своем горбу. Представляете: проливной дождь, ветер, а я топаю с пятилитровыми баллонами по грязи.
– Так позвонил бы! Мы бы приехали! – воскликнула сердобольная Ася.
– Приехала бы ты, – по-доброму усмехнулся дед. – Ты ж тогда практически на сносях была!
– Ну, Машка бы приехала. Или Макс.
– У Маши – институт. У Макса – турниры, – пожал плечами дед. – Да и чем тут можно помочь? Строить нужно было капитально, на века. А я с экономией, чтоб подешевле, попроще… Вот и доэкономился. Двадцать шестого марта – я этот день как сейчас помню – с гор сель сошел. Мощнейший. В поселке и то не все дома устояли. Кому крышу сорвало, у кого фундамент подмыло. А здесь лес и горы – в двух шагах. Так что шансов у моего курятника не было. Сложился он, будто карточный домик. Эффектная картина была: груда досок, а под ними – весь мой скарб… Хорошо я сам в тот момент на улице был, меня только камнями слегка побило.
Тут уж и строгая Маша не удержалась. Выдохнула:
– Какой ужас!..
А Макс с упреком сказал:
– И ты нам не позвонил?!
– А что звонить? – по-мальчишески обиженно буркнул дед. – Что я, Клима не знаю? Вот был бы Митька – он бы меня понял, а ваш папенька только отчитывать бы взялся. Почему, мол, благоустроенную квартиру в поселке продал и в леса подался?! Сам, получается, и виноват. Потому что в поселке, в Абрикосовке, пострадали по мелочи, а я, как в сказке, остался у разбитого корыта. Мне ваш папаша вместо поддержки ровно такое и сказал бы.
Шадурины-младшие переглянулись. Дед был прав. Их отца хлебом не корми, дай поязвить на тему «причуд нашего южного бирюка». Папа у них правильный, у него вся жизнь идет по схеме и по раз и навсегда заданному алгоритму. И одинокое бытие в лесу в его modus vivendi не вписывается никак.
– Да что там, дело прошлое. – Дед невесело усмехнулся. – Знаете, что забавно получилось? Туалет – помните, будочка стояла в конце огорода? – устоял прекрасно. Вот и остался я с небольшим барахлишком, что удалось вытащить из-под обломков. И при туалете. А еще грядка, где я редиску посадил, сохранилась.
– Нужно было лететь к нам, в Москву! – воскликнула Ася.
– А я, признаться, о том и подумывал, – вздохнул дед. – Не хотелось мне, но уж больно положение отчаянное… Но до Москвы ведь билет нужен. А у меня до пенсии – еще целая неделя.
– А нам позвонить – ты слишком гордый, – буркнул Макс.
– Хотел уже звонить, – признался дед. – Но не успел. Потому что, когда я чуть не в десятый раз обходил свое разоренное владение, в глаза мне вдруг бросился какой-то странный, подсвеченный синевой блеск. Что-то светилось в стороне, где у меня кусты малины были… Я бросился туда. И обнаружил: в грязи лежит эта самая чаша. – Он с любовью покосился на стол, где до сих пор красовался его любимый раритет.
Маша не удержалась – фыркнула. А дед продолжал:
– Я почему-то очень этой находке обрадовался, хотя, конечно, ни про какое чудо в тот момент не думал, а про историю со штормом уже успел позабыть. Мне было просто приятно обнаружить еще одну, выжившую, несмотря на стихию, дорогую мне вещь. Я поднял чашу, прижал ее к себе – и вдруг увидел, что в грязи, точно в том месте, где она находилась, валяется какая-то пестрая бумажка. Я поднял ее – то оказался лотерейный билет.
– Че-го? – изумленно протянула Ася.
– Лотерейный билет, – повторил старик. – Знаете, такая на всю страну идет дуриловка – называется «Золотой сундучок»? Пятьдесят рублей за штуку, тиражи по субботам, ведущий – такой противный лысый хлюст?
– Не знаю, – пожала плечами Маша. – Я с государством в азартные игры не играю.
– Да я тоже не играю! – горячо воскликнул дед. – За всю жизнь единственный раз билет купил. Этот. И то потому, что у кассирши сдачи не оказалось. Вот она и всучила мне его, а я положил билет в шкаф и напрочь о нем забыл. И вдруг, весьма неожиданно, билет снова попадается мне на глаза… Вот я и подумал: а чем черт не шутит? Очки мои, к счастью, уцелели, и я смог увидеть, что розыгрыш уже состоялся – в минувшую субботу. И я подхватил свой жалкий скарб и отправился в поселок. Зайду, думаю, на всякий случай в сберкассу, проверю. Вдруг какие полсотни рублишек выиграл? Будет хоть на какие деньги несколько дней перекантоваться… И что вы думаете? Прихожу в сберкассу, прошу таблицу выигрышей – и у меня едва сердце не останавливается. Там первая строчка, как сейчас помню, такая была: « Джек-пот, который прирастал двадцать тиражей подряд, наконец-то разыгран! » И дальше – идет номер как раз моего билета!..
– Мистика, – прошептала Ася.
– И сколько же ты выиграл? – требовательно спросил Макс.
– В пересчете на доллары – почти миллион! – гордо произнес дед. – Как раз хватило – и виллу построить, причем работяги у меня в три смены пахали, и машину купить, и шоферу с Аришей за год вперед зарплату выплатить!
– Такого не бывает, – покачала головой Маша. – Я читала: в этих лотереях все крупные выигрыши организаторы на подставных лиц выписывают. А потом между собой делят.
– И тем не менее, – усмехнулся дед. – Дом – сами видите. И джип. А к организаторам лотерей я, как вы понимаете, никакого отношения не имею.
– А нам ничего не сказал… – с укором произнесла Ася. И тут же поспешно добавила: – Я не в плане, чтобы деньгами делиться, просто такое событие! Вместе бы порадовались!
– Извини, Ася. – Дед прижал руки к груди. – Но посуди сама: своими бедами я с вами никогда не делился. Вот и богатством – тоже не захотел.
Ася попыталась что-то сказать, но Шадурин-старший ее перебил:
