Легенды гласят, что именно так и было и что якобы еще до воцарения на престоле Елизавета тайно ездила на Черниговщину к матери Алексея Разумовского, просила благословение на брак и целовала простой казачке руку. И как только заняла российский трон, решила тут же вступить в законный брак с другом своего сердца. Пусть брак останется тайным пред людьми, но ведь он будет явным пред Богом.
По одной из наиболее распространенных легенд, осенью 1742 года Елизавета Петровна приехала в Москву, посетила царскую усадьбу Покровское-Рубцово, которая находилась в тогдашнем селе Перово (ныне – в черте Москвы), и там 24 ноября и произошло тайное бракосочетание Елизаветы и Алексея Разумовского. В пользу этой версии свидетельствует то, что в Перовской церкви долгое время хранились как реликвии, подаренные Елизаветой, расшитые жемчугом и драгоценными камнями ритуальные ткани для богослужения («воздуси», или «воздухи», как их называли). Роскошные «воздухи» были вышиты Елизаветой собственноручно. «…Государыня особенно полюбила Перово, – рассказывает один из биографов Разумовских, – она одарила церковь дорогою утварью, богатыми ризами и воздухами, шитыми золотом и жемчугом собственной работы». Такой воистину царский подарок вполне мог быть связан с исключительным событием в жизни императрицы. Год спустя императрица купила село Перово и вскоре подарила его своему тайному супругу Алексею Разумовскому, который, в свою очередь, превратил Перовскую усадьбу в родовое гнездо всего последующего рода Разумовских-Перовских. В 1748 году здесь вырос дворец, выстроенный Бартоломео Растрелли по приказу Елизаветы. Дворец был окружен роскошным пейзажным парком с липовой аллеей, изящными беседками, фонтанами и прудами. Простоял шедевр, правда, недолго – всего шесть лет, но эти годы были отмечены чудесным расцветом Перовской усадьбы, доставшейся фавориту Елизаветы.
В истории тайного брака российской императрицы и украинского певчего уже который век с церковью в Перове соперничает храм Воскресения Словущего в Барашах (Покровка). Непреложным символом морганатического брака, совершенного в стенах Воскресенской церкви, считают золоченую деревянную корону, которая украшала купол высокой церковной колокольни аж до 1934 года. Впрочем, с этой короной связывают не только легенду о венчании государыни Елизаветы, но и другие красивые поверья: «Говорили, что когда-то в этой церкви венчались влюбленные брат и сестра, не подозревавшие о своем родстве. Когда священник повел их вокруг аналоя, брачные венцы внезапно сорвались у них с головы, вылетели из окна и опустились на церковный купол. Так провидение предотвратило кровосмешение».
За версию о венчании на Покровке говорит пристальное внимание монархини к этому вполне обычному храму: по словам историка Н. И. Павленко, императрица одарила церковь богатыми ризами, церковной утварью, иконами и окладами к ним. Легенду записал в XIX веке Снегирев: «В возобновлении и украшении храма Воскресения участвовали императрица Елизавета Петровна и граф Алексей Григорьевич Разумовский, имевший к нему особенное благоволение. Предания старожилов к этому добавляют, что на память благодарственного молебна… его глава по ее повелению увенчана императорскою короною, которая и доныне украшает купол. При ней в верхней церкви устроен великолепный иконостас с живописными образами, а нижний пол устлан чугунными плитами, лежавшими дотоле в Синодальном дворе».
Но церковь в Перове не сдает своих позиций: еще одна версия гласит, что Покровка в Барашевской слободе стала лишь местом временной остановки Елизаветы и Разумовского по пути из Перово – как раз после венчания. Молодые остановили здесь коней, вошли в храм, отстояли обедню и даже любезно угостились чаем в доме у священника. И будто бы после этого случая, очарованная храмом и его окружением, императрица решила выстроить роскошный дворец в подарок своему мужу не где-нибудь, а именно на Покровке, рядом с церковью Воскресения. Прекрасный дворец ныне именуется усадьбой Апраксиных. Однако в этой легенде есть только лишь отголосок исторической правды. Елизавета и впрямь подарила мужу владение сравнительно недалеко от Покровки – бывшее имение М. Г. Головкина на Гороховом поле. А усадьба Апраксиных, одно время приписываемая мастеру круга Растрелли, а теперь – Ухтомскому, была построена после 1764 года, когда Елизаветы уже не было в живых.
Фаворит стареющей царицы
В последние годы жизни императрица много болела. Частые празднества, пристрастие к жирной и обильной пище, нежелание лечиться – все это рано состарило государыню. Приближающаяся старость оказалась сильным потрясением для нее. Недовольная своим внешним видом, нарядами и украшениями, которые не могли скрыть следы прожитых бурных лет, Елизавета гневалась, впадала в депрессию, отменяла балы и праздники, до которых всегда была большой охотницей, и укрывалась во дворце. Доступ к императрице тогда имел только один человек, ее новый фаворит – молодой красавец Иван Шувалов.
Знакомство с ним произошло в 1749 году во время пребывания императрицы в Москве. Намечалась свадьба сестры Ивана Шувалова – Прасковьи Ивановны Шуваловой и Николая Федоровича Голицына, и 23 августа в честь посещения императрицей усадьбы Голицына Черемушки там был дан роскошный бал. Вот на этом празднестве и был представлен государыне двадцатилетний красавец Иван Иванович Шувалов, который в то время исполнял обязанности пажа великой княгини Екатерины Алексеевны, будущей Екатерины II. Через неделю Елизавета отправилась в Воскресенский монастырь (Новый Иерусалим) и там 5 сентября, в день своего ангела, объявила Ивана Шувалова камер-юнкером. Для двора это был знак – у императрицы появился новый фаворит.
С первого дня появления Шувалова при дворе стало ясно, что он многим отличается от других молодых людей. Одной из первых это заметила княгиня Екатерина Алексеевна. Она писала о Шувалове: «Я вечно находила его в передней с книгой в руках, я тоже любила читать, и вследствие этого я его заметила, на охоте я иногда с ним разговаривала; этот юноша показался мне умным и с большим желанием учиться; я его укрепила в этой склонности, которая была и у меня, и не раз предсказывала ему, что он пробьет себе дорогу, если будет приобретать себе знания. Он также иногда жаловался на одиночество, в каком оставили его родные; ему было тогда восемнадцать лет, он был очень недурен лицом, очень услужлив, очень вежлив, очень внимателен и казался от природы очень кроткого нрава. Он внушал мне участие, и я с похвалой отозвалась о нем его родным, все любимцам императрицы, это привязало его ко мне – он узнал, что я желала ему добра, они стали обращать на него больше внимание; кроме того, он был очень беден».
Разница в возрасте Елизаветы Петровны и юного фаворита составляла восемнадцать лет, но это никогда не смущало императрицу. Придворные были уверены, что новое увлечение императрицы продлится совсем недолго. Кто же мог предположить, что во все последующие двенадцать лет, а именно столько осталось царствовать Елизавете Петровне, юный Шувалов станет для нее одним из самых близких и родных людей.
Человек умный, образованный и скромный, тонкий ценитель и большой любитель литературы и искусства, он на всю жизнь остался истинным бессребреником. Раз за разом он отвергал предлагаемые ему титулы и награды, пожалования и чины, стремился избежать всяческих символов почета, богатых подарков императрицы. Ну а если что-то получал, то большую часть денег тратил на благотворительность и меценатство. В 1757 году вице-канцлер М. И. Воронцов подал Ивану Шувалову для передачи на подпись императрице проект указа, согласно которому Шувалов становился сенатором, графом, кавалером высшего ордена России Андрея Первозванного и помещиком, владельцем 10 тысяч душ крестьян. Ивану Ивановичу стоило только отдать проект указа на подпись – и он бы стал таким, как все фавориты русских императриц XVIII века: сказочно богатым, знатным вельможей. Но Шувалов выбросил этот проект, а Воронцову написал: «Могу сказать, что рожден без самолюбия безмерного, без желания к богатству, честям и знатности». И это не было позерством. Это была его принципиальная позиция; в дальнейшем Шувалов не принял титул и от Екатерины II. Для него была важнее другая жизнь, которую он вел параллельно внешней, суетной, придворной. Искусство, наука, книги, люди творчества, сопричастность их творчеству – вот что сильнее всего привлекало И. Шувалова. Не случайно он стал инициатором создания в России первого университета (1755 г.), системы гимназий, Академии художеств (1759 г.), покровительствовал художникам и писателям. Он дружил с М. В. Ломоносовым, чей гений расцвел как раз в эпоху Елизаветы Петровны. Шувалов любил Ломоносова и не давал его, человека неуживчивого и тяжелого, в обиду; старался примирить его в частых ссорах с академиками пронемецкой ориентации. Вместе с Ломоносовым Шувалов составил проект создания Московского университета, став первым его куратором и добившись для учебного заведения автономии от светских и церковных властей. По инициативе Шувалова в 1757 году в Санкт-Петербурге была создана Академия художеств, президентом которой он был до 1763 года. Он тщательно подбирал за границей преподавателей, скупал для занятий произведения искусства, книги, гравюры. Шувалов подарил Академии колоссальную коллекцию картин, ставшую позже основой собрания Эрмитажа.
