С высочайшего соизволения А. Бобринский в 1794 году купил себе имение в Лифляндии, близ города Юрьева (Дерпта), замок Обер-Пален, а спустя два года женился на дочери коменданта города Ревеля баронессе Анне Унгер-Штеренберг, которая впоследствии родила ему четверых детей – трех сыновей и дочь.
Только после вступления в брак с баронессой Алексей смог посетить Петербург, чтобы представить императрице свою жену, а затем снова вернулся в Обер-Пален, где и проживал до кончины императрицы Екатерины II. При жизни Екатерина так и не решилась официально передать сыну документы на владение имениями: она не была полностью уверена в его способности самостоятельно решать денежные вопросы. Все изменилось, когда на престол вступил Павел I. Вопреки сложившемуся о нем мнению как о человеке черством и суровом, он проявил по отношению к Алексею Бобринскому благородство и не только выполнил распоряжения матери, но и сразу признал его своим братом. 11 ноября 1796 года генерал-прокурор граф Самойлов сообщил Бобринскому высочайшее повеление нового императора приехать в Петербург, «и из оного выезжать может Бобринский свободно, когда ему заблагорассудится». Алексей Григорьевич не замедлил этим воспользоваться и явился к Павлу I, а 12 ноября, будучи бригадиром в отставке, был назначен командиром четвертого эскадрона лейб-гвардии конной гвардии и возведен в графское достоинство. «Я представлялся также императрице, великим князьям Александру, Константину и Николаю… также великим княгиням, их супругам и сестрам, – писал А. Г. Бобринский своей жене из Петербурга. – Я ходил к телу покойной государыни и поцеловал у нея руку… Все глядели на меня такими удивленными глазами, не зная, чему приписать мое появление. За обедом император и императрица несколько раз говорили со мною, и внезапно взоры всех присутствующих устремлялись на меня».
Кроме высоких чинов и званий, Павел I пожаловал Алексею Бобринскому огромный дом князя Г. Г. Орлова (так называемый Штегельманский дом; немного позднее этот дом был куплен у Бобринского для Александровского сиротского института). В день коронации императора, 5 апреля (19 апреля) 1797 года, Бобринский был произведен в генерал-майоры с оставлением в конной гвардии, а 31 июня ему пожаловали командорство в Гдовском уезде, состоящем из 11 селений. Но уже 17 сентября того же года генерал-майору конной гвардии графу А. Г. Бобринскому, командовавшему вторым батальоном, было велено числиться по армии и носить общий кавалерийский мундир, а 24 декабря он был принят в число почетных опекунов совета, учрежденного при Санкт-Петербургском воспитательном доме. Затем, 2 сентября 1798 года, он был уволен с военной службы, а 25 сентября сложил с себя звание почетного опекуна и уехал в Тульскую губернию, в Богородицк, где проживал большую часть года, продолжая навещать Обер-Пален и Петербург.
Старший сын Алексея Григорьевича, Алексей Алексеевич, родился в Петербурге 6 января 1800 года и, по высказыванию его друга, поэта П. А. Вяземского, был «одной из благороднейших и в высшей степени сочувствующих личностей». Со временем совсем переселившись в свои тульские имения, граф А. Г. Бобринский главным образом занимался сельскохозяйственными опытами, минералогией, астрономией; книги по этим наукам, а также по медицине, алхимии, торговле, географии составляли его библиотеку в Богородицке. Там же, в Богородицке, в июле 1813 года Бобринский закончил свой земной путь. Похоронен граф в семейном склепе в Бобриках. В 20-х годах XX века захоронение Бобринских было разгромлено, но в 2003 году его восстановили. После смерти графа Бобринского его жена Анна Владимировна взяла на себя управление большим и отягощенным долгами поместьем. В 1820 году в собственном доме она открыла школу обучения для детей крепостных крестьян, взяв на себя все расходы по ее содержанию. Это о ней писал в своем «Дневнике» А. С. Пушкин: «Старуха Бобринская… всегда за меня лжет и вывозит меня из хлопот».
Существуют многочисленные предания о внебрачных детях лиц императорской фамилии, в которых венценосные родители отрекаются от своих детей. Но в отношении Алексея Бобринского Екатерина II всегда проявляла любовь и материнское терпение, она всю жизнь поддерживала незаконнорожденного сына. Этого отнюдь не скажешь о ее законном ребенке – старшем сыне, цесаревиче Павле, отношения с которым у могущественной императрицы всегда были непростыми. Все свои нерастраченные материнские чувства государыня перенесла на внуков. По примеру императрицы Елизаветы Петровны она, по существу, отобрала у родителей (Павла I и Марии Федоровны) их старших сыновей – Александра, будущего императора Александра I, и его брата Константина. Она сама сочиняла для них детские книги, придумывала удобные костюмы, а в 1784 году даже составила подробную инструкцию для воспитателей и наставников своих внуков, ставшую известным педагогическим трудом под названием «Азбука». Известно, что среди всех Романовых воспитанию царских потомков наибольшее внимание уделяла именно Екатерина II.
Несомненно, во всех проявлениях своей натуры Екатерина всегда оставалась женщиной, хотя силой духа, умом превосходила многих мужчин. Кто знает, как сложилась бы ее судьба, если бы в браке она обрела любовь, к которой всегда стремилась. Неудачное супружество наложило отпечаток на всю ее жизнь. Когда-то в письмах к Потемкину она именно так объясняла причину своих многочисленных интимных связей: «То было, Бог видит, не от распутства, к которому никакой склонности не имею, и если б я в участь получила смолоду мужа, которого любить могла, я бы вечно к нему не переменилась…» Может быть это и так. Свидетельством тому может служить ее тайный союз с Г. Потемкиным – мужчиной, равным ей по уму и способностям.
Вопреки расхожему мнению, Екатерину вряд ли можно обвинять в банальном разврате. Ее мемуары, письма и поступки, даже если учесть вполне естественное желание выглядеть лучше, чем на самом деле, свидетельствуют о простом стремлении к женскому счастью. Нельзя не отметить и ее чисто материнского отношения к фаворитам. Недаром каждого из них она стремилась поднять до своего духовного уровня, обучить навыкам государственного управления. В противном случае не было бы Потемкина и Орлова, не было бы горестных высказываний императрицы о рано скончавшемся молодом Ланском, подававшем большие надежды в качестве государственного деятеля. Те же из фаворитов, которые не смогли подняться до высокого уровня, быстро исчезали со сцены, уступая место другим претендентам. Тем не менее Екатерина, скорее всего подсознательно, как сильная личность, не терпела мужского главенства.
Лже-Романовы, или загадки 230 самозванцев
На протяжении XVII – первой половины XIX века разного рода авантюристы с приставкой «лже» обрушивались на Россию, как из рога изобилия: самозванцы-бунтари, искатели личной выгоды и самозванцы-марионетки, служившие орудием в чьей-то политической игре. По словам выдающегося историка В. О. Ключевского, «у нас с легкой руки первого Лжедмитрия самозванство стало хронической болезнью государства: с тех пор чуть ли не до конца XVIII в. редкое царствование проходило без самозванца». С начала XVII и до середины XIX века едва ли можно насчитать два-три десятилетия, не отмеченных появлением нового самозванца на Руси; в некоторые периоды самозванцы исчисляются десятками. Сколько же их всего было и что побуждало их к этому?
