За девять лет странствующий монах обошел многие «страны и грады, сказывал и проповедовал волю Божию и Страшный Суд Его». Предпринял Авель и поход в Царьград (Константинополь) через города Орел, Сумы, Харьков, Полтаву, Кременчуг и Херсон. Обратная дорога привела его к Волге, где монах осел на послушание в Николо-Бабаевском монастыре Костромской епархии. В этой обители за десять дней «написал он книгу мудрую и премудрую», где среди прочего говорилось и о царствующей императрице Екатерине II, что жить ей осталось восемь месяцев и что умрет она скоропостижно. Было это в конце февраля 1796 года.
Вряд ли знал скромный монах об указе от 19 октября 1762 года, предписывавшем за подобные писания расстриг из монахов и заключение под стражу. Иначе скорее всего он не показал бы свои записи настоятелю монастыря. Нарушившего закон монаха вначале направили к епископу Костромскому и Галицкому Павлу, которому Авель сказал, что книгу не «списывал, а сочинял из видения», ибо, «…будучи в Валааме, пришед к заутрени в церковь, равно как бы апостол Павел восхищен был на небо и там видел две книги и что видел, то самое и писал…». Епископа возмутило такое святотатство – надо же кем возомнил себя этот монах-выскочка, с пророком Павлом себя сравнивает! Не решившись просто уничтожить книгу, которая содержала «различные царские секреты», епископ обрушил весь свой гнев на Авеля: «Сия книга написана смертною казнию!» и под караулом отправил его в Петербург. В Тайной экспедиции сохранились протоколы его допросов, начатые 5 марта 1796 года. Монах признался, что, начиная с видения 1787-го, то есть на протяжении девяти лет, он мучился совестью и желал только одного – «об оном гласе сказать Ея Величеству». 17 марта 1796 года Министерством юстиции Российской империи было заведено «Дело о крестьянине вотчины Л. А. Нарышкина именем Василий Васильев, находившемся в Костромской губернии в Бабаевском монастыре под именем иеромонаха Адама, а потом назвавшегося Авелем, и о сочиненной им книге, на 67 листах». Широкой общественности некоторые детали этого дела стали известны только во второй половине XIX века, после публикаций выдержек из книг Авеля в журналах «Русская старина» (1875) и «Русский архив» (1878).
Если бы не царская фамилия, упомянутая в написанной Авелем книге, провидца скорее всего запороли бы или сгноили в глухих монастырях. Но поскольку пророчество касалось царственной особы, суть дела доложили генерал-прокурору, графу А. Н. Самойлову. Насколько важно было все, касавшееся коронованных особ, следует из того, что граф сам прибыл в Тайную экспедицию, долго беседовал с провидцем, склоняясь к тому, что перед ним юродивый. Беседа генерал-прокурора с монахом проходила «на высоких тонах». По некоторым свидетельствам, прокурор даже трижды ударил монаха по лицу. «Отец же Авель стояше перед ним весь в благости, и весь в божественных действах». «Меня научил писать сию книгу Тот, Кто сотворил небо и землю, и вся иже в них. Тот, Кто повелел мне и все секреты оставлять», – смиренно, но упорно твердил монах. После долгих сомнений Самойлов все же решил доложить о предсказателе царице. По одной версии, Екатерина II не захотела встречаться с предсказателем, по другой – их беседа все-таки состоялась. Так или иначе, Екатерине II, услышавшей дату собственной кончины, стало дурно, что, впрочем, в данной ситуации не удивительно. Поначалу государыня «за сие дерзновение и буйственность» хотела казнить монаха, как и предусматривалось законом. Но все же решила проявить великодушие и указом от 17 марта 1796 года «соизволила оного Василия Васильева… посадить в Шлиссельбургскую крепость… А вышесказанные писанные им бумаги запечатать печатью генерал-прокурора, хранить в Тайной экспедиции».
До кончины императрицы, дерзко предсказанной Авелем, оставалось девять месяцев. Последний год царствования Екатерины II не был для нее удачным. Особенно огорчилась она, когда расстроилось бракосочетание ее любимой внучки Александры Павловны со шведским королем Густавом IV. Это так сильно повлияло на здоровье императрицы, что 4 ноября 1796 года царицу разбил апоплексический удар и, не приходя в сознание, Екатерина через два дня умерла. Процарствовала она почти сорок лет.
Монах Авель пробыл в шлиссельбургских казематах десять месяцев и десять дней. В темнице он и узнал потрясшую Россию новость о скоропостижной кончине государыни. Скончалась Екатерина точно в тот день, который назвал вещий монах.
После смерти государыни на трон взошел ее сын – Павел Петрович. Как всегда, по смене власти менялись и чиновники. Сменился и генерал-прокурор Сената, этот пост занял князь А. Б. Куракин. Разбирая в первую очередь особо секретные бумаги, он натолкнулся на пакет, запечатанный личной печатью генерал-прокурора Самойлова. Вскрыв этот пакет, Куракин обнаружил в нем ужасным почерком записанные предсказания, от которых у него внутри все похолодело. Более всего поразило его сбывшееся роковое предсказание о смерти императрицы Екатерины. Хитрый и опытный царедворец князь Куракин хорошо знал склонность Павла I к мистике, поэтому «книгу» сидевшего в каземате пророка он преподнес императору. Немало удивленный сбывшимся с ужасающей точностью предсказанием, Павел, скорый на решения, отдал приказ об освобождении Авеля, и 12 декабря 1796 года предсказатель предстал перед царем. Аудиенция была длительной, но проходила с глазу на глаз, и потому точных свидетельств о содержании беседы не сохранилось. Многие исследователи утверждают, что именно тогда Авель со свойственной ему прямотой назвал дату смерти самого Павла и предсказал судьбы империи на двести лет вперед. Тогда же якобы и появилось знаменитое завещание Павла I, о котором неоднократно упоминалось во многих мемуарах. Некоторые исследователи, однако, полагают, что вряд ли Авель в той личной беседе мог предсказать Павлу I его гибель – по той причине, что после встречи император проявил к прорицателю искренний интерес, выказал свое расположение и даже издал 14 декабря 1796 года высочайший рескрипт, повелевавший расстригу Авеля по его желанию постричь в монахи. По их мнению, дату смерти императора Авель предсказал несколько позже, после того как уехал из Невской лавры, где некоторое время жил, на Валаам. Там, оказавшись в более привычной среде обитания, провидец взялся за написание новой книги, в которой и предсказал дату смерти императора Павла. В книге указывается не только точный срок смерти императора, но и ее причина – якобы смерть ему будет наказанием за невыполненное обещание построить церковь и посвятить ее архистратигу Михаилу, а прожить государю осталось столько, сколько букв должно быть в надписи над воротами Михайловского замка, строящегося вместо обещанной церкви. Обет, нарушенный Павлом I, опять же был связан с мистикой и видением. Как гласит легенда, караульному в старом Летнем дворце елизаветинской постройки явился архистратиг Михаил и повелел построить на месте старого дворца новый, посвященный ему, архистратигу. Павел же, построив Михайловский замок, возвел вместо храма дворец для себя, тем самым нарушив данный свыше наказ.
Узнав о дате собственной гибели, впечатлительный Павел был разъярен и отдал приказ засадить монаха-прорицателя в каземат. 12 мая 1800 года Авеля заключили в Алексеевский равелин Петропавловской крепости «за возмущение душевного спокойствия его величества». Десять месяцев провидец вновь находился в заточении.
И все же надо отдать должное мужеству императора Павла. Дело в том, что монах-прозорливец поведал недолгое царствование и насильственную кончину не только ему самому, но и его правящим потомкам. «Ни цари, ни народы не могут менять волю Божию… Зрю в нем преждевременную гробницу твою, благоверный Государь… О судьбе же Державы Российской было в молитве откровение мне о трех лютых игах: татарском, польском и грядущем еще – безбожном…» Не сразу поверил Павел, что на святой Руси воцарит безбожие, но Авель твердил, что это будет временно и исчезнет, как исчезли татары и поляки, а «христоубийцы понесут свое». Узнал император, что преемник его, цесаревич Александр, вначале сдаст Москву, а потом войдет в Париж: «Француз Москву при нем спалит, а он Париж у него заберет и Благословенным наречется…» Место Александра же на престоле займет Николай, потому что старший Константин «царствовать не восхочет, памятуя судьбу твою, и от мора кончину приемлет. Начало же правления сына твоего Николая дракою, бунтом зачнется. Сие будет семя злотворное, семя пагубное для России, кабы не благодать Божия, Россию покрывающая… Лет через сто примерно после того оскудеет Дом Пресвятыя Богородицы, в мерзость запустения обратится…» Рассказал Авель Павлу, что его замысел дать крепостным свободу воплотит внук Александр II, «Царем Освободителем преднареченный», что при нем разгромят турок, но «не простят бунтари ему великих деяний, “охоту” на него начнут, убьют среди дня ясного в столице верноподданной отщепенскими руками…». По словам Авеля, самая горькая участь будет ждать Николая II: «Будет иметь разум Христов, долготерпение и чистоту голубиную. О нем свидетельствует Писание: Псалмы 90, 10 и 20 открыли мне всю судьбу его. На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим; как некогда Сын Божий. Искупитель будет, искупит собой народ свой… Война будет, великая война… По воздуху люди, как птицы, летать будут, под водою, как рыбы, плавать, серою зловонною друг друга истреблять начнут. Накануне победы рухнет трон Царский. Измена же будет расти и умножаться. И предан будет правнук твой, многие потомки твои убелят одежду кровью Агнца такожде, мужик с топором возьмет в безумии власть, но и сам опосля восплачеися. Наступит воистину казнь египетская…» Рыдая, Авель продолжал страшную речь: «Кровь и слезы напоят сырую землю. Кровавые реки потекут. Брат на брата восстанет. И паки: огнь, меч, нашествие иноплеменников и враг внутренний власть безбожная, будет жид скорпионом бичевать Землю Русскую, грабить святыни ее, закрывать Церкви Божии, казнить лучших людей русских. Сие есть попущение Божие, гнев Господень за отречение России от своего Богопомазанника. А то ли еще будет. Ангел Господень изливает новые чаши бедствий, чтобы люди в разум пришли. Две войны одна горше другой будут. Новый Батый на Западе поднимет руку. Народ промеж огня и пламени. Но от лица земли не истребится, яко довлеет ему молитва умученного Царя». Государя Павла Петровича, которому стало жутко от таких пророчеств, монах утешил далеким будущим. «И восстанет в изгнании из дома твоего Князь Великий, стоящий за сынов народа своего. Сей будет Избранник Божий, и на главе его благословение. Он будет един и всем понятен, его учует самое сердце русское. Облик его будет державен и светел, и никто же речет: “Царь здесь или там”, но “это он”. Воля народная покорится милости Божией, и он сам подтвердит свое призвание… Имя его трикратно суждено в истории Российской. Пути бы иные сызнова были на русское горе. Велика будет потом Россия, сбросив иго безбожное. Вернется к истокам древней жизни своей, ко временам Равноапостольного Владимира Святого, уму-разуму научится беседою кровавою. Дымом фимиама и молитв наполнится и процветет аки крин небесный. Великая судьба предназначена ей. Оттого и пострадает она, чтобы очиститься и возжечь свет во откровение языков…» – так предрекал Авель.
